Шутка шутера

Валентин Никора

Обычно Ваньки рвутся спасать принцесс, но в Империи Третьего Союза — все шиворот-навыворот! Племянница императора, нарушая все законы, отправляется через Блокиратор, в планетарную тюрьму, чтобы еще раз встретится с Иваном Соколовым.Но принцессы, как и беда, никогда не перемещаются в космосе в одиночку! Где журналистки, там: и заговорщики, и безумные ученые, и злодеи!Парню с Урала вновь приходится с боем продираться через реальные и виртуальные препоны.

© Валентин Никора, 2024

ISBN 978-5-0064-7932-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Цикл романов «Седьмой уровень»

Уровень второй, скрытый

Шутка шутера

Автор посвящает книгу светлой памяти Ивана Соколова, жизнь которого стучит в наши сердца.

Мой ли Екатеринбург?

Path Engine. Mob 1 ¹Первая кровь

Автоматные очереди стихли. Последняя гильза с жалобным звоном упала на пол, покатилась, уперлась в плинтус. На меня со всех сторон обрушилась гнетущая тишина.

Я стоял, тревожно озираясь, ожидая топота берцев, гортанных криков команд. Но никого здесь больше не было.

Я знал, что враги повсюду. Они, наверняка, слышали стрельбу и ждали меня в укрытии. Несколько мгновений я колебался, не дернуть ли дверную ручку, но потом решил выждать, отступил, нырнул в нишу, притаился.

Где-то надо мной бубнило радио. Слов не разобрать.

Прошла минута, другая.

Тишина.

И только новобранец, прошитый моей очередью, все так же лежал возле стола, в луже крови, уставившись на меня с немым укором. Ему бы глаза закрыть, чтобы он так дерзко не пялился, но почему-то страшно приближаться к мертвецу.

Умом-то я прекрасно понимал, что он не схватит меня за руку, не подомнет под себя, не навалится со зловещей ухмылкой торжествующего зомби, но что-то не давало мне сделать шаг вперед.

Странно, но сердце все еще бухало, отдавалось нервными толчками в голове и в кончиках пальцев. Возможно, мне это казалось, но руки слегка дрожали от напряжения.

Я снова посмотрел на убитого. Это был совсем мальчишка. Юношеские прыщи на лице, пушок под носом.

Их нельзя жалеть! Он просто не успел меня убить. Ему не повезло.

И все-таки, что-то в этом было не правильно. Во всем происходящем был какой-то подвох.

Я остался стоять в своей нише, только облокотился спиной о стену и неожиданно услышал позади себя скрип приводного механизма. Это было неожиданно. В этот момент я выпрыгнул из своего укрытия, развернулся, и высадил весь рожок, не глядя даже, куда палю.

И только когда автомат перестал отдавать прикладом в плечо, я снова пришел в себя, устыдившись истеричной паники, что охватила меня.

Это всего лишь открылся тайный проход, ну, как в древних замках. Наверняка, тоннель, ведущий под землю, за пределы здания. И, похоже, этот ход никем не охранялся, потому что из мрака дохнуло затхлостью и плесенью. Однако сразу заглянуть во мглу открывшегося в стене прохода я так и не успел.

Вот теперь, наверное, сработав-таки и на мою пальбу, и на грохот тайных дверей, где-то в гулких коридорах взвыла сирена тревоги.

Секунду я ждал, не выскочит ли из открывшегося лаза сонный охранник, потом торопливо метнулся к мертвецу, схватил его вещмешок, втайне надеясь, что найду там пару рожков с патронами, прихватил и его автомат, вместо своего разряженного, метнулся было к той двери, через которую сюда вошел.

Но неожиданно эта дверь открылась сама. Офицер в парадном белом кителе и с пистолетиком в руках зловеще усмехнулся. Мы столкнулись нос к носу. У него были раскосые черные глаза и брови, сросшиеся на переносице. Почему-то именно на это я обратил внимание.

А потом я увидел яркую вспышку, точно передо мной зажглась сверхновая звезда. И сразу боль обожгла левое плечо.

Ярость застила мне глаза багровой пеленой.

Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я размахнулся отобранным у мертвого солдатика автоматом, саданул офицера прикладом по голове. Тот только ойкнул, отлетел, ударился виском о косяк, и студнем сполз вниз.

Но в проеме распахнутой двери показались еще двое. У этих в руках были уже не пистолетики!

Красная пелена перед глазами исчезла, но боль в плече осталась.

Закусив нижнюю губу, собрав волю в кулак, я вскинул автомат и двумя короткими очередями уложил растерявшихся торопыг.

Один солдат взмахнул руками, вскрикнул и упал.

Второй несколько секунд стоял, точно ошеломленный своей внезапной смертью, а потом шмякнулся вниз лицом.

Сзади, за моей спиной, грохнула распахиваемая пинком дверь, та, другая, не потайная, в которую я тоже не решился войти. Оборачиваясь и одновременно падая на пол, я открыл огонь.

Еще двое, удивленно охнув, рухнули прямо на пороге.

Я рывком поднялся, подбежал к убитым, забрал рожки с патронами, торопливо пихнул их в вещмешок за спиной, огляделся.

Сигнализация верещала так, что закладывало уши. Скоро сюда сбегутся десятки солдат, и тогда уже живым не выбраться! Вот только куда бежать: назад, откуда пришел, или вперед, где еще не был? Где будут искать в первую очередь?

Теперь у меня было несколько секунд, чтобы все-таки осмотреть тайный проход в стене, в нише, где до этого я прятался. Скорее всего, там нет выхода, лишь секретные документы или новое, еще не тестированное оружие. И, хотя, оттуда тянуло холодом, это могла быть просто вентиляционная дыра, в которую пролезет разве что крыса.

Есть ли выход или нет — конечно, важно, но если там просто спрятаться — можно переждать тревогу. Лишь бы солдаты ничего не знали о лазе!

Эх, была, не была! Я кинулся в проем и стал шарить по стене, чтобы найти тайную кнопку, закрывающую стену.

Прошла минута. Тайник по-прежнему оставался распахнутым.

Сквозь вой сирены слышался топот. Судя по звуку, на этот раз бойцов было гораздо больше. И, похоже, они уже обнаружили своих мертвых товарищей в коридоре.

Уже не убежать! Я снова упал на пол, откатился за выступ ниши, приготовился подороже продать свою жизнь.

И тут снова раздался противный скрежет. Видимо, я вновь задел скрытый механизм.

Мгновение — и стена встала на место, закрывая меня от приближающихся врагов.

Я выдохнул, не веря своему счастью.

Пару минут я лежал во мраке, опасаясь, что охрана знает про двери, что враги сквозь вой сирены слышали, как скрипели приводные механизмы, что они сейчас ринутся в атаку.

А еще я боялся неправильно пошевелиться и нечаянно открыть еще раз эту чертову дверь!

Но вскоре шум и крики за стеной стихли.

Повезло!!!

Скорее всего, какое-то время, здесь меня искать не будут. Но, в любом случае, задерживаться нельзя! Нужно обшарить тайник: вдруг из него есть еще один выход.

Я сел, достал из нагрудного кармана зажигалку, и при ее свете обыскал вещмешок. Патроны, две банки тушенки, складной нож, ложка, кружка, фонарь.

Но ничего, что можно было бы пустить на бинты. Никакого шнапса или просто фляжки с водкой. Даже сигарет — и тех нет. Что это за армия такая?

А плечо уже просто горело. Я потрогал его: кровь пропитала рубаху.

Недолго думая, я оторвал рукав и, с грехом пополам, сделал себе перевязку.

Сейчас нужно поскорее выбираться отсюда, пока я от кровотечения не потерял сознание. А потом уже можно будет думать о том, как обработать рану, извлечь пулю.

Да, медлить нельзя, но нужен спирт, что-то острое. И кто-то еще, кто сначала будет ковыряться в моем плече, а затем вернет меня в чувство, когда я непременно провалюсь в беспамятство от боли.

Это мы уже проходили. Братва все стреляет в Славку Позднева и стреляет, и плечи мои болят и болят. Три месяца назад меня так же подстрелили, правда, я был за баранкой и смог справиться с управлением. И пулю тогда поймал другим плечом, правым.

Оставив в мешке лишь рожки с патронами да нож, включив найденный фонарь, я двинулся во мрак.

Коридор был узким, пол — скользким. Приходилось двигаться мелкими шашками.

Я боялся сюрпризов в виде проволоки, ведущей к мине, обычной мышеловки, в которую вполне можно было угодить в таком мраке. Но мне везло. Дорога оказалась безопасной.

Вскоре я уперся в бронированную сейф-дверь.

Что ж, нужно же было убедиться, что отсюда нет другого выхода.

У меня с собой не было ни набора отмычек, ни тротила. Похоже, я загнал себя в тупик!

Со слезами на глазах я яростно пнул по двери. Та поддалась.

Я налег плечом. Петли со скрипом повернулись. Это было странно.

Железные двери обычно делают так, чтобы их открывали от себя, в этом есть резон: снаружи труднее выбить. А тут… И, потом, тайный вход принято закрывать на ключ.

И снова я подумал, что что-то здесь не чисто.

Через мгновение я оказался в комнате, похожей на бункер. Пошарив лучом фонарика по стене, обнаружил выключатель, щелкнул им. Надо мной зажглась лампа.

Комната была странной. В стене был плоский монитор, мигающий движущимися по нему зелеными точками. Эти огоньки перемещались по странной электронной карте.

Я пригляделся и вдруг понял, что вижу схему этажа здания. Зеленые точки прочесывали кабинеты, арсенал, бухгалтерию и усиливали охрану перед кабинетом с сейфом. Я же был здесь красной точкой и мигал в полупрозрачном слое этажа.

И тут до меня дошло, что если я вижу самого себя, значит, здесь повсюду понатыканы если не камеры, то датчики движения и все колебания воздуха пишутся и кодируются на этой карте. И я для компьютера не маркирован зеленым цветом, потому что у меня нет какого-то чипа или опознавательного маячка. Я для всех неопознанный бегающий объект. Может быть, кот, гуляющий сам по себе. Но на военном объекте не полагается шнырять даже крысам, и потому меня все равно найдут!

Не может быть, чтобы такая уникальная программа транслировала информацию на один монитор, который, к тому же, находится лишь в тайной комнате, о которой простые солдаты не догадываются? Или может?

В любом случае, я в мышеловке. Ждать, пока все угомоняться — не выход, ведь я ослабну и физически не пробьюсь к выходу. Рвануть отсюда сейчас, стреляя налево и направо — тоже верная смерть.

От злости я саданул автоматом по экрану.

Кулер невидимого мной процессора забулькал так, точно компьютер, смеялся надо мной. Я понял, что сейчас взорвусь от ярости, выпущу всю обойму в этот чертов монитор, но бульканье вдруг оборвалось.

Справа от меня вдруг отошла стена, и в проеме показался взлохмаченный человек в штатском. У него не только не было оружия; он и армия, вообще, казались несовместимыми. Классический ботаник, настоящий Эйнштейн, он смотрел на меня, но при этом создавалось впечатление, что он разглядывает не врага, который может размазать его по стене, а какую-то редчайшую, прямо-таки удивительнейшую и редкую разновидность туфельки-инфузории.

Он и одет был как физик-ядерщик: аляповато, в мятой одежде с кучей карманов. Однако больше всего внимание привлекали его пальцы: необыкновенно тонкие, как у музыканта, но, в тоже время, именно в них чудилась настоящая и безумная силища.

Я вдруг осознал, что этот чудак весь состоит из таких вот противоречий, что от него можно ждать чего угодно, кроме правды. А еще я с ужасом понял, что он мне даже симпатичен.

— Рад тебя видеть, Соколов. — человек покачал головой, и потер указательным пальцем переносицу возле двух вертикальных морщин, прорезавших высокий лоб. — Но, надо сказать, меньше всего я ожидал проникновение сюда землян. Особенно не ждал тебя, Иван.

Я фыркнул от возмущения, но вдруг меня словно осенило. Бог мой, да ведь это Аррах — ученый, создавший ту странную игру «Summer House», ставшую порталом для пятерых человек с Земли. Вот теперь я узнал его, конечно, я же видел его выступающим по телевидению Чужих, когда он бросался громкими обвинениями в сторону Шеллеша и Лиррил.

Но вот так, лицом к лицу, я встретился с ученым впервые.

Да, попасть в Империю, похоже, можно только через игры, а вернуться назад — только сливаясь с сознанием дракона. Угу, как учил меня Ким.

И вдруг я с ужасом осознал, что никак не могу вспомнить, как именно я попал в это здание; и, если я — просто шофер, а не боевик у Славки Позднева, то с какого же перепугу стреляю по военным в неизвестном мне здании? Ведь это беспредел по любым понятиям, а я боком к уралмашевской братве лишь тем, что нравится мне жизнь за баранкой — и только!

— Вот и мыслительный процесс пошел. — Аррах потер руки, точно находился в радостном предвкушении очередной победы в своих безумных исследованиях. — Видать, не зря Аллана потащилась за тобой в ссылку, не побоялась гнева самого императора! Есть что-то в тебе, Соколов, такое, что я никак не могу понять. То ты, в обход работы всех программ, сваливаешься нам на голову, то угоняешь космические корабли там, где это ни по каким критериям невозможно! Как, ну вот как, ты преодолел силовой барьер? Каким образом ты разорвал временные связи? Кто ты, вообще, такой?

Мне стало обидно. Это не я свалился на голову всяким там Аррахам, это они вторгаются в мою жизнь! Правда, они делают ее не такой скучной, но экстрима мне в реальности и так хватает, потому как Славка Позднев — человек авторитетный, на него раз в месяц обычно кто-то пытается напасть. Принципы там или просто бизнес — мне все равно, но в никому не нужных парней — не стреляют!

— Я — гриб! — обиженно буркнул я.

— Кто? — Аррах всерьез растерялся, у него даже челюсть отвисла.

Ага, не знает межзвездный гений о древней легенде, что наш вождь мирового пролетариата потому не погиб от ядовитой пули, что всю жизнь жрал грибы, и сам стал грибом!

Грибы не хоронят, их сушат, маринуют, жарят — и съедают. Вот потому, поди, и не случилось мировой революции, что коммунисты очень хотели кушать, но так и не съели Кука, тьфу ты, Ленина. Они только законсервировали этого гриба Ульянова в Мавзолее и молятся теперь на него, боятся, чтобы он не заплесневел, потому как плесень — это другая, неразумная, капиталистическая форма грибов.

Мне это, в свое время, Ким в уши напевал. Мол, есть такие грибы у них там, в их священных Шамбалах и в Пекинах, которые стреляют спорами непременно в мозг животных и паразитируют именно на живых существах. Не доверять Киму у меня никогда оснований не было, но верилось в подобные страшилки с трудом.

— Чего: не догоняешь? — на ученого приятно было посмотреть. Он едва не вскипал от быстроты мыслительных процессов. И все-таки он не понимал меня. И это было приятно. — Ладно, забей.

Ученый совсем впал в ступор. Наверное, принял последнюю фразу в прямом смысле, и теперь решал вопрос, не собираюсь ли я украсить гвоздем стену его тайного убежища.

— Скажи-ка, дядя, лучше, — продолжал я скалиться, — ты снова меня хочешь сдать в поликлинику для опытов?

Аррах натужно улыбнулся:

— В данный момент мне не платят за опыты. И потому я мирно исследую жизнь аборигенов Земли, скрываясь и от них, да и от возмездия молодчиков Шеллеша, вот прямо здесь.

— Ага. — радостно согласился я. — Так я тебе и поверил!

— Посмотрим на проблему в ином свете. — Аррах снова потер указательным пальцем переносицу. — Ты понимаешь, где находишься?

А вот это был удар ниже пояса. Четко сформулированный, циничный в своей лаконичности вопрос сразу все расставлял по полочкам. Конечно, я не знал. И моя мелкая шпилька с грибом теперь уже не приносила радости.

Граждане Империи Третьего Союза всегда будут выше нас, землян, они обречены вечно таращиться на нас, точно мы насекомые, и ничего с этим, похоже, не поделать.

— Думаю, меня каким-то чудесным образом снова затянуло в твою пресловутую «Summer House». — я пожал плечами, но это непроизвольное механическое движение мышц принесло лишь всплеск боли, заставило вспомнить о ране.

— Что ж, почти верно. — и Аррах глубокомысленно воззрился на меня, точно увидел только что. — Ты, стало быть, понимаешь, что в игре? Но как, гхыр тебя подери, тебе это удалось? Люди не могут разделять поток своего сознания. Удовольствие геймера в том и состоит, что ему кажется, будто игра начинает становиться явью. В состоянии интеллектуального опьянения игроки просто не могут мыслить математически точно, их полностью захлестывают эмоции! Или я не прав?

— Прав. — обиженно буркнул я. — Только вот тот процентик интеллекта, который вы нам выделили, он все-таки работает. И я — лучший представитель землян! Наверное…

— Ты ранен. — Аррах прошелся от стены к стене. — Тебе больно. Мир вокруг реален, статичен. Откуда у тебя, вообще, взялись мысли об игре?

— От верблюда. — радостно объяснил я.

— Вьючные животные не разговаривают. — устало возразил ученый. — Думаю, ирония сейчас не уместна.

— Хорошо. — проворчал я. — Ну, если мы не в игре, значит в Кеше или в буфере обмена данными, или еще в какой-то там матрице-перематрице, где реальность еще не полностью переплавилась в иллюзию набора циферок.

— Потрясающе! — Аррах всплеснул руками, как это делала наша Вера Николаевна в пятом классе, когда я неожиданно, даже для самого себя, вдруг решил на доске задачу тремя способами.

Но тут нашу познавательную беседу прервали.

Монитор в стене яростно замигал, взвыла сирена.

Мы с Аррахом оглянулись на компьютер.

По электронной схеме в полупрозрачный слой этажа просочились зеленые точки. Они двигались прямо сюда.

Одна неприятная особенность бросилась мне в глаза: в нашей тайной комнате мигала только одна красная точка. Похоже, это был я. А вот Аррах никак не отражался, он не светился на карте вообще никаким цветом.

С кем я говорил? С духом, с призраком?

Меня прошиб холодный пот.

Или Аррах — это все-таки голограмма компьютера, управляемая электроникой, и потому не фиксируемая датчиками движения?

Аррах с ними, с солдатами? Или за меня?

Впрочем, этот пройдоха, всегда сам за себя!

Я вставил новый рожок в автомат, щелкнул затвором.

Это все почему-то совсем не похоже на игру. Я дышу, я чувствую боль, я вижу стены, я понимаю, что сейчас сюда ворвутся злые спецназовцы, и откроют огонь. И спасения не будет, потому что из этой комнаты нет выхода!

— Соколов, — Аррах вдруг заговорщески подмигнул и указал взглядом на стену, — так ты решил умереть?

Как можно верить юниту в игре, который не учитывается самой программой, в которой он же и прописан?

Но разве у меня есть хоть какой-то выбор?

Я покосился на ученого. Тот прижался спиной к стене, и в ней открылся тайный проход. На этот раз не было никакого скрипа.

Точно! Как же это у меня вылетело из головы, что Аррах появился как черт из табакерки!

Конечно, я метнулся за спасителем. Стена за нами плавно вернулась на место.

Узкий коридор на этот раз был освещен.

Аррах победно улыбнулся:

— Это круто: испытывать чувства, в этом есть такой драйв, а мои сушеные граждане просто не понимают этого! Ни один из них не сунулся бы сюда без приказа. Ну что, побегаем? Через три минуты солдатики найдут и этот тайный лаз!

Я хотел было послать Арраха куда подальше, но промолчал, вдруг понял, что нужно беречь силы. Все-таки в сухой разумности тоже есть хорошие стороны.

И мы рванули вперед, только пыль взвилась столбом!

Эх, давно я не участвовал в таких забегах на короткие дистанции!

Аррах мчался впереди, но спортсмен в нем явно умер еще в младенчестве. Я буквально наступал ученому на пятки, сбивался с ритма, потому что постоянно приходилось тормозить, но обогнать Арраха и бросить его одного в этих коридорах я не мог: меня бы потом совесть замучила!

Виртуальный он там или настоящий, отбрасывающий тень или продавший душу дьяволу, юнит ли игры или бета-тестер — бросать слабых и раненых — это удел позорных фашистов во главе с их Фридрихом фон Шлиссенбургом. И, хотя раненым был как раз я, но слабейшим оставался — именно Аррах.

Вот, наконец, и спасительные двери.

Аррах вдруг затормозил перед ними, обернулся ко мне с перекошенным от ужаса лицом:

— Не тот выход!

— Какая, фиг, разница?

— Я не программировал эти двери! Они нарисованы в самой игре. За ними — пространство, которое я не контролирую, в котором меня непременно увидят!

— И незамедлительно пристрелят. — выдохнул я, тревожно озираясь, гадая, скоро ли нас настигнет арьергард противника. — Подумаешь, велика важность! Есть еще вторая жизнь.

— От смерти не спасают перезагрузки. — фыркнул Аррах. — Это только люди могут верить, что в играх дается вторая и третья жизнь, что можно начать все заново, с чистого листа.

— Твою Третью Империю, Аррах, ты мне сейчас весь кайф обломал! — я отвернулся от запертых дверей, упал на пол, положил палец на спусковой крючок. — Ложись уже, гений-переросток! Или, раз, они тебя не видят, потому и пули их тебе нипочем?

— Этого я не проверял. — дрогнувшим голосом прошептал ученый.

— Эх ты, интеллигенция! — я заметил в коридоре движение. — Вниз, Аррах!

Ученый неуклюже плюхнулся подле меня, задев раненое плечо. Я чуть не взвыл от боли.

Ну да, граждане, они же ничего не чувствуют, у них нет ни эмоций, ни боли, им не понять нас, глупых землян!

В следующее мгновение преследователи показались.

Я нервно сглотнул.

Это были явно не из тех срочников, которых я уложил в кабинете. Они были в черном. Лица их были завязаны платками. Они не мчались, как глупые юниты во всех шутерах, они делали короткие перебежки, припадали на колено и застывали, точно мумии. Это было красиво, мрачно и страшно.

А еще я совершенно четко осознал, что никакая это не игра. И мне отчаянно захотелось жить.

Огненные точки лазерных прицелов шарили не только по стенам, но пролетали по полу, по потолку.

С каких это пор преследователи всяческих компьютерных героев научились предполагать, что враг может удержаться наверху, упираясь руками и ногами, скажем, в несущие балки, приклеиваясь слюной человека-паука, да мало ли как?

Ох, не игра это!

Аррах за спиной тихо ойкнул. И сразу же, в ответ на звук, коридор прошили автоматные очереди.

Я тоже выстрелил.

Один из солдат завалился набок, остальные тут же юркнули назад.

Прошла секунда, вторая, третья. Почему-то никто не выбегал с радостной ухмылкой на лице и с двумя ручными пулеметами, чтобы героически расстрелять нас на месте. Мне даже на мгновенье показалось, что эти юниты, на самом деле, боятся смерти, что они живые.

Снова раздался шелест. Я не сдержался, шмальнул длинной очередью вперед, откатился в сторону, поменял рожок, достав его из вещмешка, и замер.

И тут я его увидел.

Черный, маленький солдат, больше похожий на подростка или даже на девочку, нежели на бойца, словно змея, извивался по полу. Он скользнул черной тенью.

Я снова выстрелил, но враг оказался быстрее моей очереди. Он метнулся и схоронился за трупом своего погибшего товарища.

Я ощутил, как стали скользкими от напряжения пальцы, как капли пота медленно поползли по виску, угрожая соскользнуть прямо в глаз. Я перекатился обратно к ученому. Нужно было прикрыть этого недотепу.

Похоже, Аррах перепугался сильнее моего. Он вдруг громко икнул и дернулся всем телом. От этого он толкнул меня, и прицел сбился.

В ту же секунду из-за мертвеца в прыжке пантеры вылетел маленький черный человек, из рук которого в нашу сторону веером полетели ножи.

И тут произошло самое удивительное!

Видимо, почувствовав свою вину, Аррах метнулся навстречу спецназовцу.

Я услышал зловещий шелест металла, входящего в живую плоть. На мгновение меня замутило. Я выстрелил.

А потом, как при замедленном воспроизведении, я увидел ученого, стоявшего надо мной, падающего на пол спецназовца.

Аррах покачнулся, повернулся ко мне вполоборота и странно так улыбнулся. Из его груди торчало не менее пяти метательных ножей, но никаких вспышек порванных электронных проводов или пикселей нарисованной крови не было. Передо мной стоял растрепанный гений, погибший из-за меня. И в этот миг я готов был простить все этому космическому авантюристу, я готов был поменяться с ним местами!

А еще мне было мучительно стыдно, что это не я отдал жизнь за других, а кто-то другой ценой своей смерти купил мне несколько лишних минут!

А потом ученый упал прямо на меня. Ни откатиться, ни увернуться было нельзя. Слишком мало места осталось для маневра.

Кто так строит тайные лабиринты в играх? Ну, кто так строит?!!

Мне повезло, что Аррах рухнул, не задев мою рану, но ноша мне, надо сказать, досталась тяжелая. Чем их только кормят, в этих Империях?

Я попытался пошевелиться, но из-за спины, со стороны той злосчастной двери, которой здесь быть не должно, внезапно раздался глухой вопрос:

— Кто?!

Очень хотелось ответить, что «як в пальто», но под весом Арраха было совсем не до шуточек.

— Стоять! Стреляю на поражение!!!

Я еще подумал, чего это они разорались, я и так лежу, словно на пляжу. Сейчас меня всякий обидеть может, особенно если он заходит со спины. Но хотя бы одного из этих черненьких, что преследовали нас с самого начала, я непременно уведу с собой в могилу!

Впереди из-за стены, словно отделяясь от нее, ко мне двинулся новый спецназовец.

Я нажал курок. Автоматная трель зазвучала в ушах, как реквием, как последняя лебединая песня. Да, «врагу не сдается наш гордый Варяг! Пощады никто не желает!»

Из открытых за мной дверей тоже стреляли.

Я вдруг понял, что те, которые гнались за нами, не очень-то ладят с другими, открывшими дверь изнутри. Похоже, что вошедшие даже не поняли, что тут происходит, и просто ввязались в битву.

Все, патроны кончились. А до вещмешка не дотянуться.

И вдруг пальба прекратилась.

А потом ученый вдруг застонал и сел на мне, точно я был ему пенек в лесной чаще. Он, конечно, не понимал, что с ним стряслось, но нельзя же вот так торчать на линии огня? Чему их, высоколобых, только учат?

— Пригнись, Аррах. — прохрипел я.

Но ученый меня не послушал. Он, наоборот, встал в полный рост да еще протянул мне руку и улыбнулся:

— Они перестреляли друг друга. Невероятно! Они все погибли! Умница, Раддар! Вот кто здесь настоящий гений!

В самом деле, никто больше не стрелял, не бежал.

Я принял помощь Арраха, и поднялся на ноги.

Из груди ученого выпали ножи и вместо кровавых ран были затягивающиеся рубцы.

Да, теперь я верил, что попал в игру, но только то, что позволено Кесарю, то бишь Арраху, — остается для меня мечтой! Боль в плече усиливалась.

Я огляделся. Трое в черном распластались впереди нас. Четверо в камуфляже — растянулись на пороге распахнутой двери. И никто не подавал признаков жизни! Сюрреализм какой-то!

Я снова почувствовал слабость. Перед глазами начала плавать паволока, легкая серебристая дымка тумана. И сильно хотелось спать.

А еще я мечтал проснуться в своей квартире и увидеть, как мирно сопит на моем диванчике Аллана.

— Что-то ты квелый совсем, Иван. — речь ученого стала доноситься, точно она летела ко мне через какую-то трубу. — Господи, да откуда столько крови? Так ты серьезно ранен, Иван? По-настоящему? И давно?

Я собрался с мыслями, кивнул головой:

— В твоем тайном убежище я уже истекал кровью, но высокий уровень интеллекта мешает гражданам твоей Империи не только чувствовать любовь и ненависть, он делает их обычными чурбанами.

— Я так понимаю, тебе много говорить нельзя. — Аррах то ли беседовал сам с собою, то ли со своим компьютером, который, похоже, управлял процессом вокруг себя в каком-то довольно большом диапазоне. — Обопрись на меня, Соколов, пошли.

Я подчинился.

За дверью, которой быть здесь не должно, стелилась темнота, словно там или властвовала ночь, или буйствовал хаос небытия. Страшно было идти в неизвестность. Но выбора, похоже, у меня не было.

Когда мы шагнули в дверной проем, мне показалось, что мы разорвали какую-то серебристую нить паутины, ну, такую, что сейчас в лесу начинает гнать осенним ветром. Да, ощущение было именно такое, словно я прошел сквозь что-то эфемерное, но вполне реальное, настоящее, как сквозь туман.

По ту сторону волшебных дверей не было больше кабинетов и ветвящихся тоннелей. Это был выход на настоящую ночную улицу.

Мы перешагнули через вполне вещественных мертвых солдат и двинулись по настоящему асфальту. В эти мгновения мне казалось, что я просто сошел с ума. А еще я подумал, что теперь важно не выдать этого своего нового знания о себе. Пусть все идет, как есть.

Пахло отшумевшим дождем. Дорога была мокрой и в свете фонарей блестела лужами, точно зеркалами. На асфальте кое-где прилипли желтые листья. Ветер пытался оторвать их, и края этих листьев трепетали, точно крылья бабочек.

Небо было затянуто серой массой вместо туч, и в разрыве этого месива, как из иной реальности, светила полная луна.

Прохожих не было, но это, точно, был настоящий, не нарисованный земной город.

Мимо на скорости промчались две шальные машины.

Подле нас вдруг совершенно неожиданно притормозил «Фольксваген», стекло поехало вниз, и небритый мужчина предложил помощь.

— Мы же тебе обшивку кровью испачкаем. — прошептал я, чувствуя, что скоро мне это будет все равно.

— Ребята Позднева — мои друзья, — мрачно процедил незнакомец, — а легавым псам и смерть собачья! — при этом он многозначительно кивнул в сторону мертвецов, намекая при этом, что он точно знает, что никакие это не военные полегли в распахнутых дверях, а переодетые полицейские.

Странно, как это в игре могут знать нашего земного авторитета?

Впрочем, отказываться от помощи в подобных обстоятельствах было глупо.

Если мы в игре — то это — приятный бонус от разработчиков.

Если в реальной жизни: скоро сюда съедутся полицейские, и у них непременно возникнет желание выяснить, где это я так неудачно упал с лестницы, да при этом так неосторожно проткнул бабушкиной спицей свое плечо?

Впрочем, возможно, это «подстава», и меня увезут сейчас в подвальчик, где будут пытать конкуренты Позднева, какие-нибудь очередные бравые борцы с наркодиллерством, которые на самом деле, таким образом, подминают бизнес под себя, устраняя конкурентов. Я ведь не знаю, кому и сколько Славка отстегивает, что содержит. Я просто водила.

— Да быстрее вы, а то ведь легавые быстро слетятся. — и водитель чихнул.

Да, странно говорил этот человек, неестественно правильно. Ни разу не сказал ничего, типа: «Ну, вы, ва-а-ще, пацаны! Чо, в натуре, децел откинулись, чисто не в напряг? Кантуйтесь, и на хазу!» Не из блатных он был. И это удивляло вдвойне.

Я дернул дверь машины на себя, и ввалися внутрь.

Аррах прыгнул на место с водителем и скомандовал:

— Гони! Ну, сам знаешь, к врачу, который вас штопает!

Похоже, Аррах ничему не удивлялся. Наверное, он верил, что этой реальностью управляет его любимый компьютер Раддар.

Машина рванулась к ближайшему перекрестку. Моя голова запрокинулась на сиденье. Силы покидали меня. Последнее, что я видел, это звездное сентябрьское небо Екатеринбурга и в нем — мигающие шпили высоток.

Path Engine. Bot 1.²³ Начало пути

Первое, что я увидел, открыв глаза, — встревоженное лицо Алланы, склонившееся надо мной. И, конечно же, я подумал, что это сон.

Темно-каштановые пряди волос, обрамлявшие остренькое тонкое лицо, не скрывали слегка припухлые чувственные губы и удивительного яркого, сочного, брызжущего зеленого цвета глаза, — как я по ним соскучился! Да я о Наташке так часто не думал, сколько об этой инопланетной журналистке!

В мою жизнь возвращался смысл: в мою квартиру вторглась Аллана.

Впрочем, две недели хандры и беспробудного пьянства вполне могли сыграть со мной злую шутку. Ко мне могли прилететь зеленые человечки, черти, тем более, что последних я уже видел воочию. Могли прибежать по стенке ужасные глаза. Но явилась Аллана — и это было хорошо.

А потом журналистка открыла рот, и я понял, что суровая и беспощадная реальность прямо-таки ворвалась в мой обессилевший мозг:

— Послушай, Ивви, это просто переходит все границы разумного! Знал бы ты, чего мне стоило выбить эту поездку на вашу первобытную и варварскую планету! За меня, чтобы я могла вырваться сюда, даже Муррум вступился, вот уж чего я меньше всего ожидала! Он взломал режим секретности, и его голограмма заявила прямо на совещании, что если я не пойду на Землеелмез, то вскоре сами заключенные придут за мной в Империю Третьего Союза! И вот я, рискуя жизнью в прямом смысле этого слова, продираюсь сквозь кордоны, но нахожу не того беззаботного Ивви, который пролетел со мной сотни парсек, а какого-то грязного, глупого, я так понимаю, пьяного тупицу, который не только не поцеловал меня, но еще кормил какой-то килькой в томате, отправил спать одну, без всякой охраны, на ужасный диван! И, кстати, где твой пес? Я уже начала привыкать к нему!

Я приподнял в изумлении бровь: «Она сказала: не поцеловал? Я не ослышался?»

Я хотел было встать, но резкая боль в плече остановила меня.

Значит, рана настоящая? Это плохо, ой, как плохо!

Похоже, Аррах подкинул на землю новую игру, через которую он уже сам телепортировался сюда, чтобы продолжить свои гнусные эксперименты! Ну да, для него же наши души — это бактерии, микробы, да попросту паразиты: глисты обыкновенные!!!

— Лежи уже, путешественник. — совсем по-человечески вздохнула Аллана. — Я одного не понимаю: вечером ты остаешься за монитором своего компьютера, как будто он тебе дороже всех остальных, но уже в три часа барабанишь с Аррахом в дверь, поднимаешь на ноги полдома, и выясняется, что ты уже даже не пьян, а ранен. Да потом еще приезжает этот ужасный доктор с гнилыми зубами и почему-то с руками, изрисованными синими Чужими, подозрительно похожими на Кеннека! Как вообще можно доверять человеку, у которого на руках нарисованы Чужие?! Да он идолопоклонник! Он, поди, совершает кровавые жертвоприношения или еще чего похуже!

Я приподнялся на локте, отметил про себя грамотную перевязку настоящими бинтами, а не рваными лоскутьями одежды, увидел Арраха, сидящего в моем любимом кресле, увлеченно пожирающего чипсы из пакета, и глубоко задумался. Вероятно, я был вовсе не в игре. Ну, или не совсем в обычном шутере.

Скажем так: окружающая меня действительность была настолько специфичной, что прописать в игре героя, то бишь меня, просто не удастся, если не залезть мне в голову.

А Аррах это мог сделать в любое мгновение. И еще у него есть Раддар, который выполнит за него любую математически тонкую работу.

В общем, исключать версию, что настоящий мир куда-то провалился, я не спешил.

Но в то, что я сплю или сошел с ума — я не верил абсолютно.

Во-первых, я чувствовал настоящую боль.

Во-вторых, Аллана не может знать, что наш врач Захар отсидел три срока, но уже после того, как закончил мединститут, практиковал и перешел дорогу одному очень толстому и кучерявому единороссу.

У него, у Захара, золотые руки. Он из могилы ребят поднимал, когда уже все остальные пожимали плечами, мол, ничего сделать нельзя! Он просто презирал любую партию власти, дилетантизм в любой сфере и смерть. Он всю жизнь бился с этим трехглавым драконом, и, похоже, его боялись не только мэровские лизоблюды, но даже и дама с косой. Да, этого доктора, с синими от наколок руками, я прекрасно знал. Это означало: вся наша братва уже была в курсе, что меня подстрелили.

Вырисовывалась крайне пикантная ситуация: сначала, по версии Позднева, наши конкуренты меня выкрали и держали в подвале, но я так и не слил им какую-то очень важную для нашего синдиката информацию, и меня удалось отбить.

Теперь в меня стреляют, прямо как в принципиального «смотрящего», защищающего «общаг».

Похоже, я становлюсь настоящим авторитетом. И это совсем не хорошо, потому, что моя жизнь — это не «развод братвы по понятиям», а — дорога.

Я напрягся и припомнил, что вчера вечером, действительно, из ниоткуда появилась Аллана. И я был этому чертовски рад! Хотя, конечно, в первое мгновение я подумал, что шизофрения меня все-таки догнала, но, по крайней мере, это было приятное сумасшествие.

Да, я отправил Аллану спать на диван, а сам закрылся на кухне.

Нет, меня, конечно, влекло к ней, но мне показалось, что так будет правильно. В этот раз я даже не думал, снимает ли она на ночь свой дурацкий комбинезон с кучей карманов, или так в нем и будет целую вечность шнырять по вселенной. Я просто хотел верить, что Аллана похожа на нас, что под одеждой не скрывается какой-нибудь паук или уродец.

Конечно, мне не спалось, я взволнованно мерил кухню шагами, курил в открытое окно, пил кофе до тех пор, пока не обжег нёбо, поперхнулся и залил штаны. Теперь я совсем был похож на студента-романтика.

Чтобы не думать об Аллане: спит она или ворочается, смотрит на звезды или скучает по своей Империи, — я решил скоротать ночь за компьютером. Это для меня привычно, это успокаивает.

В мире, полном изменений, есть один стабильный и вечный нерушимый стержень бытия: игры! Компьютеры будут меняться, превратятся в вещь, которую можно таскать в кармане или даже на шее, на цепочке, но игры в них останутся навсегда!

Да я долго перебирал шутеры и квесты на дисках, все никак не мог успокоиться. Видимо, чтобы полностью отвлечься, необходимо было запустить что-то новенькое, неведомое. И тут я ее нашел.

И вот что поразительно: именно эту, последнюю игру, я совсем не покупал, а скачал через торрент прямо на жесткий диск. Это была какая-то пробная портабельная версия, ну из тех, которые совсем не нужно устанавливать. И надо же — игра оказалась с вирусом!

Видимо, с запуском программы что-то в моих мозгах щелкнуло, и я отправился убивать военных, чтобы вытащить из какого-то тайного, закрытого НИИ плененного молодчиками ФСБ Арраха. В этом была хоть какая-то логика. Хотя, конечно, если бы я напал на силовиков, от меня бы и мокрого места не осталось.

Версия, что я провалился в игру, внезапно там очухался и сбежал из программы в реальный мир, прихватив с собой скрывающегося от всех гения, выглядела еще менее убедительной.

Хотя в прошлый раз все именно так и было, но только это теперь это они, имперцы, пожаловали к нам. А что они, спрашивается, здесь забыли?!

Однако к нам в квартиру спецназовцы пока не ломились, вот и выходит, что из дома я все-таки не выходил. Телепортировался что ли? Через монитор?

Я снова оглядел комнату. Захара с татуированными чертями на руках нигде не было. Значит, пулю вытащили, заражения нет, он и уехал. Я — в шоколаде.

Вот только, чует мое сердце, не время прохлаждаться! И если сейчас нагрянут не российские спецслужбы, то непременно сыщики Империи или королевства Чужих: ведь всем позарез нужен Аррах! А он сидит и жрет чипсы. Неужели все ученые такие высокоинтеллектуальные оболтусы?

— Я уже говорил Аллане, что земляне видят события не в перспективе исторического поступательного движения, а искаженно, точно через мозаику, и Чужие здесь — не враги Империи Третьего Союза, не граждане своего Королевства, а исчадие ада, которые непременно вылезают из недр земли, чтобы скупать людские души. — это Аррах отвлекся от чипсов и посмотрел на меня с видом школьника, забывшего окончание правила. — Вот только она почему-то в это не верит.

— Чужие? — переспросил я. — Бесы в костюмчиках от «Версаче»? Ну, как же, они потом эти купленные души варят в котлах лет по триста. Зуб даю. — хихикнул я.

— А что, души так плохо развариваются? — удивилась Аллана. — Они, что, из базальта?

Надо сказать, вопрос поставил меня в тупик.

— Не, ну это чтобы грешники мучились и перевоспитывались. — тут я вдруг понял, что Аллана понимает буквально, мол, души варят, а потом — едят, и в этом есть своя убийственная имперская логика. И вот как им, гражданам, объяснять то, что у нас каждый детсадовец знает? — Нет, у бесов так не принято: ты, мол, душу ешь, а она у тебя на зубах пищит. Не политкорректно это, не демократично. Не толерантно!

— Если съесть что-то живое, тому, кем обедают, не важно, будут его варить или сожрут сырым. Прежде, чем кого-то съесть, надо его убить. — вздохнула Аллана.

«Это ты французам расскажи. — мрачно подумал я. — И их устрицам».

— Зато это имеет значение для пищеварения того, кто этим живым питается! — мрачно добавил я.

— Как, вы, люди, тоже едите души? — Аллана от удивления даже всплеснула руками.

То, как она на меня посмотрела, заставила меня невольно втянуть голову в плечи. Да, Аллана и презирала как королева!

— Они не могут. — вставил слово Аррах, и тут же мстительно добавил. — А то бы ели. И Чужие не могут. От этого у них начинается цирроз печени, всегда заканчивающийся смертью. Чужие людские души варят не в научных целях, а чтобы им, душам, именно постоянно больно было. Это такое наказание.

— Наши Чужие? — в этом вскрике было столько удивления и отвращения, что я с мольбой посмотрел на ученого, мол, спасай: видишь — тону, совершенно не в теме.

Аррах польщено хмыкнул:

— Нет. Это совсем другие Чужие. Местные. Я так понимаю, раньше они появлялись из-за запретной черты, потому они зовутся здесь именно черти, а не Чужие. — Аррах выглядел триумфатором.

Не знаю, где он все это выкопал, или придумал только что, но звучало это весьма убедительно.

— Есть гипотеза, что Чужие Земли: черти, бесы, дьяволы и прочий местный сброд вовсе не пришельцы, а появились из-за черты разума. То есть души людей сами придумали себе страхи, сами их призвали из-за черты небытия, сами втолкнули в них жизнь, и теперь героически борются с этими самыми чертями. — Аррах отправил в рот последние чипсы, повертел в руках опустевший пакет, вздохнул, и добавил. — Впрочем, раньше слово черт писалось через «о», впрочем, как и Сатана.

— Но ведь это нелепо! — Аллана подозрительно покосилась на меня. — Или нет?

— Они люди. Они думают совсем не так, как мы. — Аррах воздел к переносице указательный палец, явно собираясь разразиться тирадой, чего мне совсем не хотелось.

— Ну да, у нас ведь на Земле все построено по принципу: «А я, всем вам назло, покажу сейчас, где живет Кузькина мать!» — вмешался я.

— Зачем? — изумилась девушка.

Вот умеют эти граждане грамотно ставить вопросы. Как будто я знаю, отчего каждый своим долгом считает макнуть в навозную кучу буквально всех вокруг себя, да непременно поглубже, чтобы на этом фоне смердящих собратьев, самому выглядеть королем.

— Ну, понимаешь, Аллана, в детском саду каждого мальчика учат главному правилу победителя. Первым драться нельзя, особенно если это кто-то видит, обзываться матерными словами — нельзя, особенно, если это слышат взрослые. Парадокс в том, что первый удар в драке часто бывает решающим. Если слушаться старших, то все дети должны быть трусами, подлизами, мерзавцами и предателями. Многие такими и вырастают. Ну, это те, у кого интеллекта не хватило на то, чтобы делать все, что хочется тогда, когда никто не видит.

— То есть вы растите две касты людей: трусливых рабов, выполняющих ваши правила и предписания; и подонков, из которых получаются императоры, губернаторы и прочие руководители?

— В целом, да. — вынужден был согласиться я. — Наверное, со стороны это именно так и видится.

И тут в дверь постучали. Аррах в изумлении посмотрел на меня:

— Мы кого-то ждем?

Я отрицательно помотал головой.

Аллана с ученым тревожно переглянулись:

— Ты думаешь о том же, о чем и я? — Аллана тряхнула волосами, точно львица, готовящаяся к прыжку. Даже зрачки глаз ее заметно сузились.

Аррах ничего не ответил. Он достал из кармана что-то очень похожее на сотовый телефон, и нажал на нем несколько кнопочек.

И вот тут мне стало нехорошо.

На моих глазах растрепанный гений превратился в меня самого. Я понимал, что это какая-то иллюзия, которой не обмануть в Империи Третьего Союза даже акрогов, но здесь, на Земле, она очень даже хорошо могла запудрить мозги. Людям.

Аррах кивнул Аллане, мол, оставайтесь здесь, и не дышите, типа, он сейчас все уладит.

Это становилось даже интересно.

Аррах закрыл за собой дверь в мою комнату и прошаркал по коридору.

Я весь обратился в слух.

— Кто?

— Открывайте, полиция.

Я знал, предчувствовал, что их визит неизбежен! Неужели придется податься в бега? Вот это влип! Я весь превратился в слух.

Послышался лязг замка.

— Вы — хозяин квартиры? — раздалось за стеной.

— Паспорт показать? — Аррах на удивление точно копировал мой голос.

— Слушай, Соколов, давай без демагогии. И дверь закрой.

Снова лязг замка.

— Ванька, ну что ты творишь? У меня сигнал, что в три часа ночи ты пришел пьяным и в крови, разбудил своим топотом чуткую Софью Ивановну. А в два тридцать шесть у нас зафиксирован побег из закрытого завода электроники и пять трупов.

«Семеро». — машинально поправил я участкового. Что-то не срасталось в этой истории. Я своими глазами видел погибших. И их было не пятеро!

— Я даже не знаю где у нас такой завод. — Аррах за стеной явно зевал, но не возмущался.

— Знал бы, через пять минут после возвращения домой, загорал бы нарах, причем даже не на наших, а на особистских. Да уже проверили, что ты был не на своих колесах, нашли того, кто тебя подбросил из борделя, задержали и опросили Ашота Хачатуряна, который тебя подрезал, но зачем так было подставляться-то? Я-то понимаю, что ты не мог участвовать в этом налете, но проверить — моя работа.

— Ну, так получилось…

— Послушай, Соколов, ты ведь классный водила, ты ведь не торгуешь, налеты не совершаешь, ну чего ты не по кабакам и не по нормальным притонам вчера шарился? — участковый прокашлялся. — Зачем ты, вообще, к той валютной проститутке полез? Ты полгорода насмешил. Ты сам-то хоть помнишь, из-за чего с Хачатуряном сцепился?

— Ну, не особо.

— Ну, ты, Соколов, блин, даешь! Свидетели поножовщины: Череп, Черт и Косой. И еще наш осведомитель вас всех в толпе зевак видел. Ты зачем пытался проститутке ноги целовать? Ты чего какого-то там сутенера шайтаном обозвал? Ты, вообще, понимаешь, что у них это — нечисть. Да он тебя совсем зарезать мог. И Позднев бы не помог. В общем, одним врагом у тебя теперь больше. Ладно, будем считать, что опрос я произвел, подпиши протокол.

Через пару минут в комнату зашел мой двойник, снова нажал на кнопочки прибора и превратился в Арраха:

— Весело у вас тут, на Земле. Я думал, он меня с собой увезет.

— Так вот: чтобы не возил, Позднев каждый месяц им и отстегивает.

Аррах на минуту задумался:

— То есть: платит? Ты хочешь сказать: ваша полиция коррумпирована?

— Я хочу сказать, Аррах, что со своим уставом можешь возвращаться в свою Империю.

— Да это я так спросил, в целях повышения самообразования.

Аллана подозрительно покосилась на ученого:

— Признайтесь: вы уже бывали на Землеелмезе?

— Нет, — усмехнулся Аррах, — но я книжки читал. И еще — мультики местные смотрел. Самые лучшие — советские.

Журналистка лишь недоверчиво покачала головой.

Брякнули ключи за стеной, стукнула моя входная дверь. Я прыжком очутился на ногах.

Через мгновение в комнату заглянул Димон: высокий накачанный парень из поздневских боевиков:

— Ну, чо, как сам? — это он обратился ко мне. — Чо этому менту было нужно?

— Все нормалек. Разрулили. — я расслабился. Видеть своих всегда приятнее, чем людей в полицейской форме.

И тут на столе зазвонил сотовый телефон. Я принял вызов. Это был сам Славка Позднев:

— Значит так, Вань, руки в ноги, хватай своего нового кореша и бабу, дуйте ко мне. Только что раскололи Ашота Хачатуряна. Они, наши гниды-безопасники, закрыли его в платной клинике Женьки Радушкина. Вкололи три дозы, треп его на пленку записали. Ашот признался, что разыграл спектакль с этой дракой с твоим двойником за пол-лимона баксов. Конечно, наши чекисты перестарались с наркотой, да Ашот еще пьян был, в общем, он кони двинул. Да им, ментам, это по фигу, у них пленка с признанием. Не верю я, что вы вдвоем с твоим психом два патруля положили, но под «кайфом» у Радушкина ты расскажешь все, что придумают за тебя госбезопасники? За тобой уже едут! Фишку рубишь?

— Бл… яха-муха! — я вовремя прикусил язык, чтобы не ругаться при Аллане, но слово-то все равно слетело.

— Странно. — нахмурилась моя журналисточка. — Нет, ну про Муху-Цокотуху что-то я слышала, мол, ее чуть паук не сожрал. А вот…

— Некогда нам тюльку травить! — кажется, я начал паниковать. Позднев никогда открытым текстом ничего по телефону не говорит, знает, что нас слушают. Значит, шифроваться нет никакого смысла! — Быстрее, имперцы вы мои, если не хотите остаток жизни слюни пускать и тыкать во все пальцем!

Аррах с сожалением выбросил пустой пакет от чипсов:

— Что, опаздываем?

— Не то слово! Быстрее! — я рванулся к окну, и с ужасом увидел, как к подъезду подлетели шесть зашарпанных «шестерок», из которых, как горох, посыпались спецназовцы.

О, нет!!! Теперь я понял, почему Позднев говорил прямым текстом. На ребусы уже не было времени. Ехать к нему нельзя. Впрочем, все уже поздно.

— Ой-йё!!! — сказал подошедший Димон. — Чо делать-то?

Аррах с Алланой кинулись к окну.

— Ну, это еще не проблема. — ученый лишь пожал плечами, наблюдая, как солдаты врываются в наш и в два соседних подъезда. — Мы их сейчас удивим.

— Да? — протянула Аллана. — На Земле уже появились летающие квартиры?

— Нет! — и Аррах усмехнулся. — Но здесь я, и мой Раддар, а это уже не мало!

Димон странно так посмотрел на Арраха, как на сумасшедшего, и даже слегка отодвинулся в сторону.

Аррах достал из внутреннего кармана что-то странное, плоское и совсем без кнопочек. Зато на этой блестящей пластине были отпечатки человеческих рук. Так это пульт управления межзвездными кораблями, только вот ни одного флайера поблизости у нас тут нет!

Аррах приложил пальцы к отпечаткам, и пластина будто прилипла, повисла в воздухе, точно лежала под руками на столе. Возможно, это была такая клавиатура, изобрести которую у нас просто интеллекта не хватает. Ну, там: через кончики пальцев из мозга поступают электронные сигналы, которые дешифруются и становятся командами.

И тут раздался взрыв. Моя железная дверь вместе с косяком и куском стены с грохотом влетела в прихожую. Я знал, что это именно так, даже не выходя из своей комнаты. По-другому, похоже, уже и быть не могло!

Еще через мгновение комнатная дверь распахнулась и в облаке пыли ко мне ворвались исчадия ада. На нас тут же заплясали огоньки лазерных прицелов:

— На землю!

Димон тут же послушно грохнулся вниз и прикрыл руками голову, выражая полную покорность властям.

Аррах и Аллана, похоже, просто ничего не поняли. Я не подчинился из гордости. Не на такого напали! Им вот так меня не сломить!

— На землю! Сучье отродье! — закричал тот, кто вломился в комнату первым, и дал предупредительный выстрел в потолок.

Аллана ойкнула и прижалась ко мне.

А Аррах вдруг засмеялся. Было в его хохоте что-то юношеское, словно он всю жизнь мечтал попасть в настоящее приключение, сражаться с пиратами, и вот, наконец, его мечта сбылась:

— Утритесь, мальчики! — сказал отсмеявшийся Аррах. — Нет, они не так говорят: умойтесь-ка, как это, ах, да, менты позорные!

Нет, ну это было уж слишком. Спецназ терпеть оскорбления от каких-то там бандитов не станет. Они ведь не знали, что перед ними настоящий гений, а не проходимец и шулер. И дали очередь.

Я закрыл глаза, и понял, что в ад меня заберут вместе со всей нашей дружной компанией. Благо, что, как там, у чертей, все заведено, я уже, в общих чертах, знаю!

Но боль не пришла. Трое автоматчиков, расстреливая нас в упор, позорно промахнулись! Невероятно!

Я открыл глаза. Спецназовцы таращились на нас, как на призраков. Они были закутаны во все черное, точно мумии, поэтому и изумление их выглядело забавно.

— Как же я люблю погони! — сказал Аррах. — Сколько раз Раддар копировал мне симуляторы гонок и соревнований, но все это было не то, что сейчас! Настоящий ветер, настоящие пули, царапающие обшивку — вот оно — счастье!

— Да ты чокнутый! — крикнул я.

— Как и ты. — оскалился ученый. — Давай за мной! — и патлатый старикан выпрыгнул в окно.

Я не ожидал такого и не успел ухватить его за рукав.

Машинально прыгнув к подоконнику, я с удивлением увидел парящий круглый самолетик и Арраха в нем. Недолго думая, я привлек к себе растерянную Аллану, и прыгнул вместе с ней к Арраху.

Через мгновение прозрачная, точно стеклянная, крыша над нами сомкнулась.

Я посмотрел вверх и увидел зависшую над нами черную стрекозу боевого вертолета.

Вот уж не знал, как им дорог наш Аррах, что за ним не просто ребят посылают, но даже и спецтехнику! Теперь было ясно, что имел в виду ученый под словом «погоня»!

— Что это? — Аллана отцепилась от меня и с ужасом смотрела вверх.

— Смерть коровья! — брякнул я первое, что пришло в голову.

Объяснять журналистке, что я имел в виду, не пришлось, потому что Аррах швырнул мне свою пластинку и закричал, что есть силы:

— А теперь гони, Ванька, гони!!!

Я еще подумал, как он быстро всему учится, этот гений-полукровка, не то, что моя Аллана, до сих называющая меня: то Ивви, то Иваном.

Ну, я и представил себе полет.

Наш флайер резко упал вниз, взмыл вверх, пронесся над вертолетом так близко, что я увидел глаза офицера, сидящего рядом с пилотом и задумчиво грызущего карандаш.

Вжик! — и мы сверху.

Вертолет под нами ожил, отвис, двинулся было за нами, но столкнулся с нашим флайером, его повело в сторону.

— Да ты полегче-то на поворотах! — закричал Аррах. — Мы ведь внутри, а не где-то снаружи за компьютером!

— Вот именно, Аррах, вот именно! Мы — живые! И мы от них уйдем!

Флайер резко отделился от описывающего параболу вертолета, и рванул в сторону. Но тут произошло непредвиденное. По нам открыли огонь. И куда-то попали, потому что аррахова жестянка отлипла от пальцев, упала мне на ногу так, что я взвыл от боли, а наша «посудина» с противным свистом понеслась вниз, на площадь.

У Арраха от возбуждения горели глаза:

— Как они это сделали?

Господи, неужели все ученые такие трудные? Откуда я знаю: в бензобак попали. В силовые линии, или что там у них. Мы сейчас в лепешку превратимся, а он все свои интеллектуальные задачки решает! И у кого из нас низкий уровень интеллекта?

— Как катапультироваться? — закричал я сквозь нарастающий шум.

— То есть выпрыгнуть? — Аррах пребывал в явном замешательстве. — Я не знаю. В ваших играх это не было предусмотрено.

Только теперь до меня дошло, что Аррах по-прежнему считает, что прячется от разведок в тайном убежище, внутри компьютерной игры, и потому совсем не понимает, что жить ему осталось несколько мгновений!

Я уже видел дорогу, машины, стоящие в пробке, людей, идущих бесконечными толпами сразу во все стороны, и попрощался с жизнью во второй раз.

Но тут меня удивила Аллана: она подхватила пластинку с отпечатками ладоней, прижалась к ней пальцами, и флайер застыл, словно услышал звук запустившегося резервного мотора.

А Аррах тем временем подошел к столу с мигающими на них кнопочками, и тоже что-то нажал. Наш флайер содрогнулся. Это было очень похоже на отдачу при стрельбе. И в следующее мгновение я увидел, как из-под наших ног в сторону вертолета взмыла ракета.

— Нет! — закричал я, но было уже поздно.

Ученый удивленно повернулся ко мне, всем своим видом показывая изумление. Нет, они там, в своих Империях, точно, пороху не нюхали!

Вертолет, только-только выравнявший курс после столкновения с нами, поглотила алая вспышка огня. Хвост его врезался в стену дома, вышиб окна, да там и застрял, отломившись. Основное же тело вертолета рухнуло прямо на автомобили, давя машины, точно жуков.

А потом раздался еще один, более мощный взрыв. И нас потащило в сторону так, что мы врезались в другое здание, прошлись по крышам стоящих автомобилей и приземлились на детской площадке, протаранив качели, которые выступили для нас в роли якоря.

Мы все трое упали. Аррах разбил губу. Я ударился больным плечом. И только Аллана, похоже, отделалась легким испугом.

— На выход, пасынки вселенной, бегом! — заорал я на Арраха, и кисло улыбнулся Аллане, мол, так надо.

И все же мы теряли драгоценные секунды, пока поднимались, пока продирались сквозь наполовину закрытый и заклинивший люк выхода.

Но нам везло. Мы успели вырваться из флайера.

В двух шагах от нас притормозил джип и какой-то расфуфыренный тип с золотой цепью на шее, с печаткой на каждом пальце удивленно таращился на подбитый флайер. Два быковидных охранника стояли за его спиной, всем своим видом показывая, что они настороже.

— Слышь, братан, это чо за хрень? — обратился ко мне мафиози. — Типа: летающая тарелка, последняя модель?

Я посмотрел на этого тупившего олигарха и вдруг с тоской понял, что мой Позднев не далеко от этого толстяка ушел. Все они одним миром мазаны.

Я оглянулся, и понял, что сейчас эта инопланетная игрушка рванет.

— Это новая тачка Славки Позднева. — крикнул я на бегу. — Ну как, всасываешь?

— Чо, не, ну вы, реально, слышали? — толстяк повернулся к своей братве, растопыривая пальцы веером, — прикиньте, у какой-то «шестерки» Позднева тачка круче моей. Хрена себе!

И тут раздался взрыв.

Мы метнулись на землю. Джип подбросило, перевернуло и снова поставило на колеса. Мафиози и его охранников протащило по асфальту и размазало на пешеходной дорожке.

Когда я поднял голову, наш флайер уже полыхал гигантским факелом. Это было завораживающее зрелище.

Бандиты в трех шагах от нас не подавали признаков жизни, зато где-то далеко уже завывали сирены, и я не был уверен, что это мчится к нам «Скорая помощь».

— Ну, что, Аррах, нет ли у тебя еще какого-нибудь самолетика в запасе?

Ученый смущенно пожал плечами.

— А у меня — есть! — усмехнулся я. — Бегом в джип!

— Куда? — всхлипнула Аллана.

— В квадратную машину на колесах! — я уже даже не сердился. Похоже, начал привыкать к тому, что высоколобая Аллана в простых жизненных ситуациях ведет себя как законченная блондинка.

Мы прыгнули в кресла.

Машина все еще работала, ключ был на месте. Джип словно ждал нас. На мгновение мне показалось странным такое стечение обстоятельств, словно кто-то специально контролирует каждый мой шаг, управляет мной, точно марионеткой, словно юнитом в компьютерной игре!

Мысль мелькнула — и исчезла.

Аррах косился на меня и молчал.

Аллана юркнула подле меня, скривила носик:

— А чем здесь так воняет?

Я лишь пожал плечами:

— Дорогой кожаной обшивкой.

— Бедные вы, бедные! — вздохнула девушка. — Едите трупы, катаетесь только по земле и лишь в вонючих коробках на колесиках.

Тем временем один из охранников очухался, поднял голову и закричал нам:

— Стоять, тварь!

Но джип уже рванул с места, и пуля лишь чиркнула его по обшивке.

— Это не коробчонка, Аллана! — закричал я в упоении, выруливая на встречную полосу. — Это — дорогущий гробик на колесиках!

Журналистка испуганно ойкнула. Похоже, что такое гроб она знала не понаслышке. И я театрально захохотал, как злодеи из дурацких шпионских фильмов, явно пугая этим своих пассажиров.

Path Engine. Mob 2. Погоня

Иногда мне кажется, что я родился именно для погонь. И не важно: на джипах или на космических флайерах!

В последнее время я все чаще ловлю себя на мысли, что все, что со мной было, и все, что еще случится, непременно связанно со скоростью и со смертельной опасностью.

Возможно, я потомок авантюристов, которые не могли спокойно сидеть всю жизнь в одном городе, ходить сорок лет на работу на один и тот же завод, чтобы день за днем штамповать какие-нибудь бензонасосы или подшипники.

Мне нужен ветер и дождь, хлещущий в лицо. Мне нужно ощущать каждое мгновение бытия, осознавая, что прямо сейчас все может оборваться, и мой мир поглотит-таки хаос. И я, скорее всего, умру от тоски и душевной пустоты, если мне придется сменить профессию и стать каким-нибудь бухгалтером.

Вцепившись в баранку украденной машины, я вдруг снова почувствовал, как все-таки прекрасна жизнь! Конечно, я знал, что не пройдет и часа, как вся «братва» в городе будет трещать о том, что «поздневский» водила, который, вообще, не при делах, но лихач, не просто цинично «увел» машину, но еще и дерзко насмехался над криминальным миром в лице одного толстого любителя золотых цепей.

И, возможно, Славка Позднев не сможет на этот раз меня «отмазать».

Вероятно, у нас был шанс улизнуть от спецназа другим путем, но это уже не имело значения. Сейчас важно выскочить на Проспект Космонавтов и влиться в транспортный поток.

А пока мы только вырулили на встречную полосу и маневрировали по краю пешеходной дорожки, как канатоходец на льду. И такта при этом у нас было не больше, чем у ядерного авианосца в джакузи.

Люди шарахались от нас в рассыпную. Я видел старика, грозящего нам скрюченным артритом пальцем, явно поминающим все молодое поколение не хорошим словом. Но ведь я его даже не задел!

Мимо мелькали женщины с колясками, студентики, хмурые мужики с пивными бутылками — эти были хуже всех. Они просто тупо замирали, словно пытались слиться с улицей, челюсти у них отпадали, и они таращились на автомобиль, который, едва не касаясь их, проносился мимо! Эх, до чего же быстрая реакция у мужчин в нашей глубинке!

Вообще, в реальности, мой Ё-бург — это город, сотканный из мифов, в которых нет ни слова правды, зато понтов дешевых — выше крыши! Стоит спросить любого прохожего, какой после Москвы и Питера, третий по величине город в России, и каждый кинется доказывать, что это именно наш мегаполис. И любой вам расскажет, что мы говорим быстрее всех в стране, и что наш Шеремет — это не просто недоразумение, ходячий дефект речи, а именно некий журналистский прием подачи новостной информации. В общем, выше нас — только звезды и планеты Империи Третьего Союза!

И вот ё-буржцы все такие быстрые, такие оригинальные и самые-самые смотрят на несущийся джип и сверхконцептуально мычат, вместо того, чтобы просто отпрыгнуть в сторону. Да, такие мы, уральцы!

Немного осталось. Вот уже и перекресток виднеется. Но тут один из настоящих, правильных мужиков, идущий прямо на нас, вдруг замер в оцеплении и показывая на нас пальцем, что-то закричал. Тоже мне, поборник справедливости выискался! Естественно, я маневрирую, в основном, по тротуару, потому как сложно мчаться против потока машин и держать при этом хоть какую-то скорость.

Чтобы не сбить этого правдолюбца, мне пришлось ударить по тормозам и рвануть руль влево, чтобы, если столкнуться, то хотя бы с крылом или дверью автомобиля, а не поцеловать в лоб затупившего пьяного мужика.

Раздался грохот удара. Сиротливо звякнули разбитые фары. Противно заскрипела сминаемая обшивка.

Я оглянулся на Арраха: тот чуть ли не светился от возбуждения. Его лохматые патлы совсем стали дыбом, делая его похожим на классического творца Франкенштейна.

А вот у Алланы от ужаса так распахнулись ее зеленые глаза, что мне стало даже как-то неловко. Видимо, граждане, которые начинают что-то чувствовать и переживать настоящие эмоции, совершенно не могут совладать с собой.

Нашу машину отбросило. Не сильно, но от встряски противно заныло перевязанное плечо.

— С вещами на выход! — заорал я, выталкивая растерявшуюся Аллану.

Аррах оценил ситуацию быстрее.

Через мгновение мы все были на улице.

Из столкнувшейся с нами «Лады Приоры» вылезали трое упитанных бугаев. И эта встреча не предвещала ничего хорошего. Один из этих «джентльменов» держал в руках самую настоящую, упакованную в бумагу, биту. На ней еще даже ценник не был оторван. Что ж это мне так везет сегодня?

Я вдруг отчетливо вспомнил, что в знаменитой «Grand Theft Auto III», ну, то есть в «GTA-3», по улицам разгуливают типы именно с битами и пистолетиками, и мочат эти парни всех, кто им под руку подвернется. А мы не просто подвернулись, мы — напросились!

Снова мелькнула мысль, что я провалился в компьютерную игру, что все эти странные случайности с провалами памяти, разбивающимися вертолетами, мужиками, разъезжающими по городу, скажем, не с клюшками, ведь зима не за горами, а именно с битами — все это традиционные клише, без которых не обойдется ни одна приличная бродилка.

— Ты чего, хмурый, а? — это ко мне приблизился тот пешеход, из-за кого мы и попали в аварию. — Не, ну ты чо: проблем хочешь, да?

Мне некогда было дискутировать, и я просто опрокинул правдолюбца на асфальт. Мужичонка и так едва стоял на ногах, так что, думаю, ему было все равно: лежать или кулаками размахивать.

Я кивнул, давая понять, что пора бы и «слинять» отсюда, и мы дружно рванули со всех ног к входу в Метро, благо тут оставалось не так уж много.

— Они чо творят, гниды? — полетели слова нам вслед. Это бугаи достигли угнанного нами джипа, поняли, что мы позорно сматываемся с места преступления. — Ах, они вот как!!! Громи их тачку, чтобы остальным неповадно было.

Позади раздались грохот свирепых ударов, звон битого лобового стекла.

Повезло!

Это здорово, что они на тачку накинулись, а не за нами погнались, а то, точно бы догнали, и непременно отделали бы как бог — черепаху! Они думают, что нарвались на мальчика-мажора, что мамаша за машину с меня шкуру спустит. Что ж, это к лучшему.

— Чуваки, а если эти фраера просто тачку угнали? Вы чо тупите-то? Хватайте их, а то уйдут!

О-о-о!!! Быстро все-таки соображают эти амбалы!

Ближайшее укрытие — Метро. Есть еще — двухэтажный торговый зал. В Метро — охрана, полиция. Но это, похоже, не спасет.

Аллана быстро запыхалась. У нее на лице появилось измученное выражение. Интересно, они там, на своих планетах, спортом вообще не занимаются?

Мы уже на ступенях, ведущих в Метро. Нужно поднажать, если повезет: прыгнем в уходящий поезд. Может быть. Но враги буквально наступают на пятки! Они в десяти шагах!

Аллана все-таки не выдержала ритма погони, согнулась пополам и захрипела:

— Все, не могу больше!

Да, все проблемы из-за баб! Хоть они — девчонки из детского садика, хоть английские королевы! От драки теперь не уйти! А когда мое сердце биться перестанет, там и охрана подоспеет, и полиция припылит. И даже новый черный вертолет в небе повиснет. Вот это мы попали: по самое не балуй! А ведь говорила мама: «Не якшайся с учеными и девицами королевской крови, они тебя до цугундера доведут!» Похоже, точно, — довели!

Я останавливаюсь, с тоской понимаю, что сейчас меня размажут по асфальту и на этом прервется моя жизнь. А еще так молод, у меня даже нет семьи! Я глянул на Аллану. Впрочем, погибну хоть не зазря.

— Аррах, беги! — кричу я простофиле-ученому, прекрасно понимая, что его не пожалеют, и что он-то точно не выдержит проверки грубыми уральскими кулаками.

Но наш гений вдруг разворачивается, закатывает рукава, словно принимает вызов, и со свистом выдыхает:

— Вот еще! Я от каких-то там приматов скрываться не стану!

Вот ведь дурак! Он просто не знает, что такое драка, и совсем не представляет ярость мужиков, которым нарочно их машину разбили, и ведь не блондинка за рулем была лупоглазая! А еще их заводит, что джип, на котором мы так красиво их подрезали, стоит больше, чем они все вместе со своей развалюхой. Вот это для них — обиднее всего. Были бы мы «копейке» — с нас бы денег стряхнули и посмеялись.

Все. Троица окружила нас. На лицах «качков» застыла мерзкая презрительная улыбка:

— Они, чо, с бабой? Слышь, Саввка, западло телок метелить. Я на такое не подписывался. — вдруг сказал тот, что был с битой.

— Валим этих двух гнид и уходим. — мрачно распорядился тот, что казался главным, хотя он одет был как все: в тренировочный костюм.

Краем глаза я заметил, как блеснули лезвия ножей.

Дело принимало серьезный оборот.

И вдруг Аррах снова меня удивил. Он спокойно, как ни в чем не бывало, достал из кармана свою электронную игрушку и что-то на ней нажал.

— Слышь, Саввка, так они — юродивые. — хмыкнул тот, который занес биту над Аррахом. — Он ведь не втекает, типа, планшет достал.

— Да мне по хрену, что он не догоняет! — заорал главарь. — Никто не смеет наезжать на меня безнаказанно, всосал?!!!

И нож сверкнул надо мной подобно молнии.

Я упал на асфальт, откатился и вскочил на ноги в двух шагах от нападавшего.

— Это чо за ху-у-уторяне! — вдруг истерично закричал главный.

Епрст! — выдохнул молчавший до сих пор третий подельник. — Вот, ять, бодяга!

Все трое вдруг застыли, точно статуи и не могли пошевелиться. Они лишь бешено вращали плошками глаз и матерились.

И тут до меня медленно дошло: так ведь это наш «ботаник» что-то с ними сделал, ну, словно заморозил!

— Аррах, это надолго? — я отказывался верить своему счастью.

— Пять минут по земному времени! — просиял ученый. Сейчас он походил на знаменитый портрет Эйнштейна с высунутым языком. Он явно гордился своим изобретением. И еще мне показалось, что до этого момента Аррах так и не удосужился проверить его эффективность в действии.

— Но ты в этом не особо уверен. — подвел я итог за ученого.

Аррах послушно мотнул головой. Я снова подумал, что к их уровням интеллекта явно не достает обычной природной интуиции и элементарной соображалки.

Подхватив Аллану за талию, я крикнул Арраху:

— Время-то идет! Не думаю, что парни станут более любезными, когда придут в нормальное состояние.

— Наверное, ты прав. — ответил ученый, засунув свое чудо техники обратно во внутренний карман, радостно потирая руки. — Но как это здорово шагать по тонкой грани безумия и смерти!

Нашел, блин, время, для своих тирад! Неужели все ученые, действительно, на всю голову ушибленные, потому и создают свои шедевры, что совсем не чувствуют опасности реальной жизни?

Через пару минут Аллана уже сидела на скамеечке, я в возбуждении мерил перрон ногами, а Аррах делал вид, что ему ну ни капельки не интересно под землей. Ученый бросал по сторонам такие взгляды, что я начал напрягаться.

Наконец, я не выдержал и спросил:

— Ну, и что ты тут высмотрел?

— Тут всюду камеры слежения. За нами наблюдают! — удивленно протянул Аррах. — У вас, что, есть гипер-шпионы?

— Ну конечно, здесь камеры! А ты как хотел?!

Но тут я увидел на эскалаторе наших трех богатырей. Вот ведь! Они тоже нас заметили и рванулись к нам сквозь толпу.

Пока я с ужасом созерцал приближающуюся смерть, за спиной повеяло холодом. И тут же из тоннеля с грохотом вылетел состав.

Видя, что Аллане не подняться, я просто подхватил ее и занес на руках в полупустой вагон. Аррах кинулся за мной следом, двери сбрякали за его спиной, и металлический холодный голос произнес: «Остановка Проспект Космонавтов. Осторожно, двери закрываются».

Обернувшись, я увидел, как к составу на всех порах подбегали наши преследователи. Лица их были красными от ярости. Но поезд дернулся и двинулся с места.

— Знаешь, Иван, Раддар меня просветил, что такое компьютерные игры и как в них ездят в Метро. Только мне казалось, что электрички в них движутся над землей, а не под ней. Или я что-то путаю?

— Да с чего ты взял, что мы в игре? — зло прохрипел я, пытаясь не сорваться на крик.

— Да потому что все работает так, как написано в инструкции. — пожал плечами ученый. — Вот, к примеру: ты видел сегодня кошек, собак или крыс? Нет? Совсем? А ведь и они должны быть прописаны и в игре. Но в настоящей жизни их гораздо больше. Они должны быть на каждом шагу. А куда делись воробьи и голуби? Вчера тебя ранили, а сегодня ты бегаешь, точно новенький. Как все это объяснить?

Тут уж я вспылил. Если я не ною, как красная девица, то это не означает, что мне совсем не больно! Судя по толчкам крови, которые я ощущал в ране, перевязку я растревожил, когда кувыркался перед Метро, а теперь, когда, внес Аллану в вагон на руках, кровь снова стала сочиться. Просто я молчал об этом.

Я сунул руку под одежду и не ошибся: бинты уже пропитались кровью. Я вытащил ладонь и торжествующе показал ее Арраху:

— Как новенький, говоришь?

Арраха это озадачило. Он даже прикоснулся к моим пальцам, потрогал их, с сомнением покачал головой:

— А как же тогда мы заморозили тех троих? Ведь они, выходит, по-настоящему, могли нас убить?

Наконец-то! Дошло до него! И даже быстрее, чем до жирафа: буквально на вторые сутки!

Впрочем, я, действительно, не помню, видел ли сегодня голубей. Обычно они везде, к ним так привыкаешь, что просто не замечаешь. Все-таки посеял Аррах в моей душе семена сомнений!

— Как же я тогда без Раддара? Или он теперь в моем пульте? — ученый как-то сразу поник, сгорбил плечи и стал похож на старого уставшего профессора, забывшего дома пенсне и потому близоруко, с явным удивлением, рассматривающим изменившуюся вокруг реальность.

— А как все хорошо начиналось! — я цинично усмехнулся. — Можно было подумать, что великий полукровка, гений перебросок людей через гиперпространство, ушедший от всех имперских и королевских разведок, явился на нашу Землю, дабы лично участвовать в эксперименте по перемещению душ из тела в тело.

Аррах посмотрел на меня с подозрением:

— Что за грязные намеки?

— Какие такие намеки? — возмутился я, и поднапряг память. — Души — это мыслящие паразиты, бациллы. Они питаются эмоциями и страстями. Именно поэтому путь человечества — это войны и заговоры. Иначе души просто бы зачахли.

У Арраха отвисла челюсть. Чтобы добить ученого окончательно, я припомнил еще абзац из скрытых файлов с украденного диска:

— Да, эволюция душ пошла разными путями. Культура людей и гхыров — это просто две параллельные ветки. Души обрели долголетие, переходящее в энергетическое бессмертие лишь потому, что на Земле, так же, как и в некоторых других закоулках Вселенной, создался зацикленный круговорот событий, в котором участники большого спектакля под названием «Жизнь», всякий раз заново переживали один и тот же незамысловатый рисунок чувств и эмоций. — дальше я не помнил, хотя в пьяном бреду перечитывал эти откровения десятки раз. — У нас еще это называется Реинкарнацией.

Состав дернуло. Аррах не удержался и шлепнулся на сиденье. Он смотрелся очень колоритно: наполовину — сумасшедший: с растрепанными клоками волос и безумно-горящими глазами, наполовину — гений, от которого буквально шла волна напряженной работы мысли. Он даже плюхнулся на сиденье как-то не очень смешно, словно так и было задумано:

— Откуда ты все это знаешь?

— Вот зануда! — хмыкнул я. — У нас с Дэвидом были семнадцать мгновений весны в вашем занудном космосе.

— Вы их украли? — удивился Аррах. — Но зачем? Научные разработки — это четкие, формулы-аксиомы, а мои личные эмпирические заметки без точного математического алгоритма, основанного на концептуальном сборе и классификации неопровержимых данных, нельзя продать ни одной разведке мира.

Я вдруг понял, что уесть инопланетянина так же сложно, как и заставить жить чувствами. Другой бы мне морду набил, козлом назвал, а этот доказывает, что тырить нужно было не то и не там. Вот она высоколобость в действии!

На следующей остановке во все двери вагона вошло по трое подозрительных мужчин. Одеты они были в длинные серые пальто. Сейчас никто так не одевается. Это был явный анахронизм. Конечно, возможно это просто ролевая игра, ну в советское КГБ, например, или в американских шпионов, но что-то мне стало не по себе от этих пронизывающих взглядов из-под затемненных очков! Они даже ретро-шляпы надели. В этом клоунском наряде не заметить их мог только слабовидящий.

Я склонился над Алланой:

— Идти сможешь?

Девушка кивнула, мол, отдышалась, в боку больше не колет. Нет, ну как они там империями управляют, если родня первого лица в их государстве нормально стометровку сдать не может? А ну как на них настоящие Чужие нападут, не их ряженые бесы, а нормальные, с десятком челюстей, выходящих одна из другой, точно матрешки? Да их же всех сожрут, вместе с их хваленым интеллектом, и не подавятся!

— Тогда на следующей — выходим. Вставай.

Аллана поднялась. Она прятала взгляд, явно чувствуя себя виноватой. Что ж, это хорошо. Если бы она не понимала даже таких элементарных вещей, то я мог на нее даже обидеться.

Мы шагнули к дверям, но ближайшие трое ряженных двинулись к нам. Другая тройка — к первому выходу.

Ого: предчувствие меня не обмануло! Это ФСБ. Господи, да у них что, денег на нормальную одежду нет? Типа, бюджетники нищенствуют, донашивают спецодежду дедов и прадедов! Они бы еще в кожанки с ремнями облачились и маузерами бы обвешались, Швондеры несчастные!

Один из этих мастеров шпионажа посмотрел мне в глаза и густым баритоном сказал:

— А вас, товарищ Соколов, я попрошу пройти с нами.

Вот тут я струхнул. Это же их вертолет мы нечаянно сбили — так просто сейчас не отвертеться! Они знают не только об Аррахе и Аллане, возможно, у них свои люди даже в окружении императора! Они знают, что меня никто не похищал, что я был там, по ту сторону запретного круга, куда не летают ни наши ракеты, ни забугорные «Шаттлы»!

Или мы все-таки в игре? И тогда все вполне разумно: и дурацкие костюмы, и совершенно необъяснимый арест. Тут можно было только на компьютере мою реакцию просчитать, но для этого необходимо знать обо мне больше, чем я смогу рассказать о себе сам!

На секунду я задумался о сопротивлении, но, ни в жизни, ни в компьютерной игре в такой ситуации просто нет шанса. Это потому, что как ни прыгай, как ни кувыркайся, а они просто ударят Аллану — и я уже в нокауте. Сам сдамся, лишь бы ее оставили в покое.

Аррах хотел было достать свою электронную погремушку, но главный разведчик лишь посмотрел на него и покачал головой, мол, не успеешь, а проблем наживешь:

— И вы, господин ученый, и вы, госпожа журналистка — лучше вам сопровождать своего друга, потому что вы угнали джип у Розенпупкина, а этот парень не только в меры Екатеринбурга пролезет, он за Чернецким наверх, в Думу, подтянется, помяните мое слово. Он пока не знает, кто вы такие, и не узнает, если вы поговорите с нами по душам. А его «братве» мы предъявим трупы бомжей. Их у нас всегда — хоть отбавляй. Ну, подшаманим, подкрасим мертвецов, конечно, но сути это не изменит.

Аррах сосредоточенно посмотрел на меня, словно выпытывая: что дальше делать. Нет, все-таки Аррах из всей инопланетной своры — самый понятливый и даже немного свойский. Хотя, конечно, с Алланой ему не тягаться уже просто по тому, что она — девушка, и этим все сказано.

Я кивнул ученому, мол, мы проиграли.

Состав остановился. Двери открылись. Мы шагнули на перрон.

Нас уже ждали. Около десятка солдат в защитной форме стояли плечо к плечу. Автоматы — дулами в пол. Но — никакой гарантии, что они не заряжены!

— Ну что, Аррах, долетались мы с тобой, добегались. — вздохнул я.

Ученый только криво усмехнулся, и мне это очень не понравилось. Он что-то знал про всех нас очень нехорошее.

Аллана вышла из вагона — ни жива, ни мертва — бледная, как нормальная перепуганная девушка. И, надо сказать, это даже хорошо. А то вечно к ней на сивой кобыле не подъехать!

Стоящий к нам спиной командир всей этой группы захвата, медленно повернулся:

— Ну, здравствуй, Арррах.

— Шеллеш!!! — разом выдохнули Аллана и ученый.

Блин, ну как я раньше не догадался, что эти имперцы ворвались в мой мир и теперь устроили сафари друг на друга!

— Как вы, барон, смогли уйти из Залы Ожиданий? — Аррах взял себя в руки и даже улыбнулся.

— Я ведь лично следил за твоими исследованиями в области перемещения наших войск через пространство. Теперь я просто применил твои, Аррах, разработки на практике. И вот что удивительно, мне даже искать вас не пришлось, привязка в транспортной катапульте была именно к этому российскому городу. Похоже, именно здесь и сейчас начинается новый виток развития человеческой цивилизации. Иначе слонялся бы лучший ум всех миров галактики по одному из мегаполисов планеты? Стоит захватить этот заштатный городишко, как остальные государства падут от одного только страха предо мною.

— А, по-моему, — буркнул Аррах, — вы подхватили болезнь многих человеческих душ, поздравляю вас, барон.

— Это какую? — Шеллеш зевнул. — Умение жить в человеческих телах? Пользоваться звериным чувством, которое земляне упорно зовут интуицией?

— Нет, барон. Это называется манией величия. Ей переболел каждый крупный завоеватель на этой планете.

Примечания

1

Path Engine — компьютерная программа, подпрограммное обеспечение (англ. middleware), предназначенное для реализации поиска пути в трёхмерном пространстве. Моб (англ. Mob, mobile, сокращение от англ. mobile object, подвижный объект) — любой нестатичный объект в компьютерной игре. Частными случаями мобов являются игровые персонажи, неигровые персонажи (NPC), монстры (агрессивные мобы).

2

Bot (Бот) — программные модули игрового искусственного интеллекта, заменяющие реального игрока на управляемого компьютером персонажа и, таким образом, добавляющие однопользовательский режим в игру. Программа-бот основана на модуле искусственного интеллекта, который адаптирован к особенностям данной игры: карте, правилам, а также к типу игры.

3

Bot (Бот) — программные модули игрового искусственного интеллекта, заменяющие реального игрока на управляемого компьютером персонажа и, таким образом, добавляющие однопользовательский режим в игру. Программа-бот основана на модуле искусственного интеллекта, который адаптирован к особенностям данной игры: карте, правилам, а также к типу игры.