Евангелие-2024. Благая весть

Валерий Нахальный

Этот текст представляет собой набор разрозненных высказываний, объединённых общей темой. Он не является учебным материалом для духовных учебных заведений, но может служить руководством к нравственному поведению и предостережением от дурного вкуса для молодых людей, которые ещё только формируют свои моральные ценности. Книга содержит нецензурную брань.

2

Федул отважно пересек линию райских ворот и оказался на улице Бухарестской, в своём родном Купчино. Купчино — это район Петербурга, в котором любого гражданина ждут незабываемые романтические приключения, часто связанные с риском для жизни. Федул знал это, ибо прожил в этом районе 25 лет своей героической, как он считал, жизни. Но сейчас это было совсем другое Купчино — прекрасное Купчино будущего, где нет места приключениям. На улицах абсолютно не было людей.

Федул пошарил по черкеске, в которую оказался облачён, и обнаружил, что карманов нет, но зато на поясе висел кинжал, кисет с пачкой «Беломора» и пакетик с засушенными листьями растения, очень похожего на зелёный чай. Но запах, который источал пакет, скорее говорил о том, что это был укроп. Он привычными движениями забил укроп в обезтабаченную гильзу «Беломора» и хотел было закурить, но обнаружил отсутствие воды, огня и медных труб. Но тут он заметил, что на перекрёстке Димитрова и Бухарестской стоят двое Жандармов. Один шевелил обеими руками, словно считая деньги, другой пристально смотрел ему в глаза. «Как у Кафки» — отметил для себя Федул. Он подошёл к ним и поздоровался вежливым тоном: «Бонжур, Месьё! Коман савȧ? У вас огоньку не найдется?» Жандармы демонстративно отвернулись, как будто не хотели его видеть или не хотели, чтобы он видел их лица. Один даже сплюнул через левое плечо. Второй, подобно Симу и Иафету, подошёл задом к Федулу и протянул коробок спичек, на котором был изображён смеющийся Хам. Федул с вожделением закурил, виртуозно пустил кольцами дым, поклонился им небрежно, и уверенной походкой пересек перекрёсток. Затем он зашёл в подъезд своего дома и дальше в лифт. Лифт оказался большим, размером с трёхкомнатную квартиру, и благоухал свежесваренным кофе. Стенки были покрыты сусальным золотом. На одной из стенок кабины были высокохудожественно накарябаны два суждения: «Наташка из 85 квартиры — блять», блядь почему-то через Тэ, и «Федул — гедонист и мужеложец». Федул достал из кармана мундира наполеоновской армии дверной ключ и зацарапал слово «гедонист», потому что не знал его значения. Поднимаясь в лифте, он вдруг вспомнил, как отец — когда он жил с ними в этой квартире — учил его драться после того, как Федул пришёл домой с огромным фингалом. Отец усадил его на табурет напротив себя и сказал на серьёзных щах:

— Запомни три правила уличной драки, сынок. Первое: никогда не связывайся с тем, кто сильнее тебя. Дерись только с теми, кто слабее, кого ты наверняка сможешь уработать. Второе — бей первым. Тут, надеюсь, пояснять не нужно? Ты этим просто увеличиваешь свой шанс на победу и при удачном попадании вообще можешь не понести никакого урона. И третье: используй в драке любые подручные средства или коварные приёмы, типа удара под яйца, если поблизости нет камня, ножниц или бумаги в рулоне… Если чувствуешь опасность — беги… Дают в долг — бери, потом дадут милостыню… Homo homini lupus est… Когда тебя спросят есть ли у тебя совесть, никогда не сознавайся.…

— Это уже четвёртое правило?

— Нет, это можно добавить к первому, — сказал отец ласково. — И последнее, — он, вдруг задумчиво посмотрев куда-то в даль, куда-то за пределы существующего. — Подавай мне в старости не стакан воды, а стакан вина!

— Отец, а если я вырасту подлецом?

— Тогда вырастай повыше: высокие подлецы нравятся женщинам.

Этими правилами Федул руководствовался всю оставшуюся жизнь, он даже вырос высоким — но они не помогли ему в случае с бесславной кончиной потому, что у него с собой из подручных средств был только этот злосчастный наган.

Войдя в квартиру — которая, как ему показалось, не имела границ — он почувствовал дурманящий запах жареной картошки.

«Вот оно — райское наслаждение», — подумал Федул.

Войдя, по сложившейся традиции, сразу на кухню, он увидел, что там были покойная бабушка и мама, совсем не покойная, а очень спокойная. Федул почувствовал величайшее счастье и тревогу — как бывает, когда кирпич, упавший с крыши, попадает не вам на голову, а на голову стоящего рядом рабочего, на котором надета каска.

— Мама, а ты что тут делаешь? — спросил Федул, сел на табурет у стола и сложил руки на груди, как францисканский монах во время молитвы и часто-часто захлопал ресницами.

— Удивишься! Живу! — ответила мама и поставила на стол перед Федулом спрей, на котором было написано «Запах жареной картошки. 100% гарантия качества» и чашку с жидкостью, очень похожей на чай.

— Хочешь, чая со вкусом жареной картошечки? — сказала мама и придвинула чашку к Федулу.

— Но ты же не умерла!

— Нет, как видишь, — сказала мама с улыбкой.

— А бабушка?

— А бабушка там умерла, а тут нет.

— Так она настоящая? — удивился Федул и понюхал жидкость в чашке.

— Тут да.

— Тогда пусть назовет 500 знаков после запятой числа «Пи».

— Тебе видимо известно, что тут, в раю, всё наоборот? — мама подошла к подоконнику и села на него спиной к окну. — Незнание гуманитарных вещей прощается, а незнание технических и физических законов порицается.

Потом повернулась к бабушке и подмигнула ей с кивком. Та стала монотонно произносить римские цифры: унус, кваттуор, унус, квинквэ, новэм, дуо, сэкс… Федул прервал её, задав резонный вопрос:

— А как я проверю, что это действительно цифры числа Пи?

— Никак! — сказала мама.

— А что такое число Пи? — спросила бабушка.

— Отношение длины окружности к её диаметру, — пришла на выручку мама.

— Тогда я всё правильно пересказала, — произнесла бабушка с укором.

— Тебе нельзя волноваться! — сказала мама, подошла к бабушке и погладила её по руке. — У тебя давление.

— У меня тоже давление! — деланно обиделся Федул и надул щёки.

— Не путай атмосферное давление с кровяным. Иди лучше мусор вынеси! — сказала мама и протянула Федулу пузатый полиэтиленовый мешок, наполненный воздухом.

— Какие невесомые тут отходы! — с радостью отметил Федул, расстегнул мундир, засунул мешок под майку, после чего стал похож на хорошего семьянина, и вышел на лестничную площадку к мусоропроводу.

— Да, дела-а! — вслух произнёс Федул и лопнул ударом ладони пакет под майкой. — А тут неплохо. Если демоверсия такая, то оригинал, наверное, вообще ништяк… Интересно, пакетик с укропом неисчерпаем или для пополнения нужно, как в компьютерном квесте, искать подсказки?

В коридор выглянула мама:

— Ты уроки сделал?

— Да, только литература осталась, — он почему-то был уверен в том, что сегодня делал уроки.

— Литературу можешь не делать, она-то как раз умерла…

— Что вы такое говорите, маман? — произнёс Федул с французским прононсом.

— Да — да. Именно так. Она умерла, потому что никому не нужна. Великий трамвай русской литературы больше не придёт.

Федул даже в раю очень любил маму и ни в чём и никогда не хотел ей перечить.

— Хорошо, мама, я больше никогда не возьму книгу в руки!

Федул вернулся в квартиру и опять сел за стол, упершись подбородком в ладонь. Бабушка сидела на табурете напротив и смотрела телевизор, в котором шёл старый советский фильм «Застава Ильича».

— Бабуль, ты же всегда мне говорила, что книга — это лучший друг, а телевизор — это бесовство и мракобесие.

Бабушка вытянула руку с пультом в направлении телевизора и с силой несколько раз нажала на единственную кнопку. Кино застыло.

Твой неумолимый марш времени, неотвратимо ведущий к смерти, окончен… Такие пироги, Федульчик, — сказав это, бабушка вновь запустила своё кино.

— Я, пожалуй, женюсь! — внезапно решил Федул. — Конечно, не на девушке — это мне не по годам, а на вдове.

— Ради Бога, не женись ради денег, — отреагировала бабушка. — И не связывайся с женатыми. Связывайся с незамужними.

— Отлично, но в райвоенкомат всё равно сходи! — выкрикнула мама из соседней комнаты. — Встань на учёт, а то война придёт, а ты до сих пор не вписан золотыми буквами в летопись воинской славы!

Федул встал, подтянул совсем было спустившиеся мешковатые кюлоты и направился вписывать золотыми буквами своё имя в летопись райской воинской славы.