Евангелие-2024. Благая весть

Валерий Нахальный

Этот текст представляет собой набор разрозненных высказываний, объединённых общей темой. Он не является учебным материалом для духовных учебных заведений, но может служить руководством к нравственному поведению и предостережением от дурного вкуса для молодых людей, которые ещё только формируют свои моральные ценности. Книга содержит нецензурную брань.

5

Федул выскочил в коридор с райскими дверьми, упал и выругался почему-то на иврите. Двери располагались теперь в пространстве в другом порядке, одни были выше, другие ниже, третьи были не прямоугольными, а квадратными. Федул не стал разбираться, где его дверь, забежал в ближайшую приличную, на которой было нацарапано «Вашевсё» и к которой вела ковровая дорожка с надписью — «Народная тропа». За дверью была огромная зала в стиле восемнадцатого века. Там было даже темнее чем в Купчино, но в этих, как будто начинающихся, сумерках, она казалась даже уютной. Окна, по-видимому, выходившие на улицу, были закрыты тяжёлыми красными портьерами. Вдоль одной стены стояли книжные шкафы, с внушительными дверцами, которые держали на своих полках ряды томов в переплётах телячьей кожи. Покраска стен имитировала бумажные обои. Свободные стены украшали многочисленные фотографии в ореховых рамках. На них были запечатлены какие-то негры с костями в носу и копьями в натруженных руках, подписанные снизу: «Дедушка Вася», «Дядя Евлампий» и другими именами со степенью родства. В конце залы было устроено что-то вроде гостиной или кабинета. Его освещали две тусклые лампы, стоявшие по краям мраморного камина, над которым помещалось большое, овальное, старинное зеркало. С потолка свисала огромная люстра, иногда издававшая хрустальный звон. Хозяин дома, как показалось Федулу, не удивился его появлению. Он был облачён в восточный халат, из-под которого была видна белая шёлковая сорочка. Хозяин был ниже среднего роста, худощав, смугл, с глазами небесно-голубого оттенка. Имел заострённый изящный нос, ярко выраженные скулы и вытянутый подбородок. Был красиво кудряв и увенчан шикарными бакенбардами. Он неуклюже, шаркая ногами, прошёл по большому персидскому ковру к одному из двух стоявших у камина кресел с обивкой из красного бархата, сел и жестом предложил Федулу занять второе кресло. Быстро осмотрев комнату, Федул оценил стоявшие в углу, одетые в слоновую кость и золото, доспехи римских времён и плюхнулся в кресло рядом с хозяином. Поёрзал, как бы притираясь к незнакомому месту, покрутил головой… Его привлекли две картины, висевшие на самых выгодных местах на стене, обе — ню: девушки в бане и девушки, строящие пирамиду Хеопса. Одна излучала негу, вторая — рабочий энтузиазм.

В доме было четверо слуг, все женщины — и все, за исключением одной, пожилые. У одной, самой степенной, на кружевном фартуке был приколот берестяной бейджик «Арина». Все они были обуты в деревянные голландские башмаки и стояли вдоль стены у камина, заложив руки за спину, как зэки. Зоркий Федул заметил, что у всех у них в ушах были серьги с номерами, как у коров.

В другом конце залы виднелся большой чёрный рояль, который был окружён войском маленьких столиков, покрытых низко опускавшимися вышитыми бархатными скатертями, на которых стояли пустые винные бутылки.

Хозяин томно посмотрел на Федула, затянулся откуда-то взявшимся кальяном и представился:

— Пушкин, Александр Сергеевич.

— Федул-Купчинский… Младший… — Федул помолчал. — Ну и как вам тут, нравится?

— Тут безусловно приятнее. Реальность травматична для человека. Трагическая несовместимость между нашими ожиданиями от реальности и самой реальностью вызывали у меня то смех, то слёзы, а тут всё налажено: быт и прочее. Ходить не больно. Дышать не душно… Я ответил на ваш вопрос? А вы знаете, что некто Солженицын провёл в лагере пятьсот лет, питаясь муравьиной кислотой и бурундуками?..

Вы говорите-с из Купчинской деревни? Помещик или бобыль? На сколько я помню, там около пяти дворов было, да бобылей штук пять проживало.

— Нет-с. Я настоятель храма Позыва Пресвятой Белорыбицы.

— Священнослужитель-с? Прелюбопытно-с.

— Да чего уж тут любопытного… с? Обычный носитель рясы. Вы что же, попов не видели?

— Отчего же, видел. Но в римской тоге впервые. Или вы жрец?

— Ага, и на суде истец! Волею судеб, сударь, я был заброшен в ваши чертоги, чтобы, так сказать…

Федул деланно засмеялся.

— Дабы проверить на прочность эту крепость веры и духа… — он звонко постучал костяшкой пальца о стол, — Аминь.

— А господа ангелы в курсе, что вы тут аудит проводите?

— А как же! Я по высочайшей воле сюда направлен и благословлен самим, — Федул поднял указательный палец вверх, затем засунул его в рот, как это делают для определения направления ветра. — А у вас сквозняк, вы что же, окна на зиму не заклеивали. Так и запишем, — и сделал вид что пишет на ладони воображаемым пером.

— Вы не похожи на батюшку. Скорее на матушку… бобра. А более того, на сына василиска. Вы, конечно, знаете, как вывести на свет василиска? Это очень просто. Нужно взять яйцо петуха и чтобы дура и жаба насиживали его по очереди сто двадцать восемь лет. Получается василиск! Изящно, не правда ли?!

— Вот вы поэты образно так мыслительно произрастаете… Меня грызуном ещё никто не называл… А что, брат Пушкин, ведь не даром?.. Когорта молодости нашей… Аорта, без которой нам не жить… А?

— Вы идиот?

— Совершенно верно, я молоком на папиросной бумаге написал роман под названием «Вы идиот!» из тысячи страниц, но его присвоил один религиозный фанатик, сократил название и сам роман испоганил до неузнаваемости, да так, что теперь невозможно узнать в нём мою великую трагикомедию.

— Так вызовите его на дуэль! — возбудился Пушкин.

— Я не умею, я умею вызывать лишь преждевременные роды. Не желаете родить-с?

— У вас произошел диссонанс между детским подсознанием и критериями социальной среды. Вы не прошли некий обряд инициации и потому остались большим ребенком. Вы — идеальная модель постмодерна. Вы же в армии не служили, признайтесь. И жили до самой смерти с мамой, верно?

— Нифига ссе! Вы хотите сказать, что обществу грозит тотальная пубертатная шизофрения? Вы где такого понабрались? В ваше время психологией, по-моему, никто не баловался! — изумился Федул.

И тут Пушкин вдруг разоткровенничался, видимо кальян был с укропом.

— Верно, я давно здесь. Но мне удаётся следить за сменой парадигм. Я дружу с одним ангелом, который имеет доступ в мир живых. Он приносит интересующую меня информацию.

— Как на зоне вертухай маляву блатным заносит? — осклабился Федул. — Но в любом случае спасибо, брат пиит.

Пушкин картинно вытянул левую руку перед собой:

— Я вам не брат!

Я вам не сват!

И вы, я вижу, не пиит!

К тому же, вот уже который день,

в моём мозгу кора болит!

— Почему же? Я тоже пиит. Помните Слово о Полкане Игоревом? Да четырехстопный ямбом… Да под грибки… Да после баньки… Хотите, прочту отрывок с выражением? Как же там у меня?.. Ах да… «И поскакал он, опрометчиво заломив сусала»…

Вдруг Федул как бы оправился от гипноза и резко выкрикнул:

— Это же как нужно не любить Русь-матушку, чтобы на французском так хорошо говорить?

— Если невежество — это блаженство, то вы должны быть счастливым идиотом! Я вызываю вас на дуэль. Назовите время и место… Вернее… Выбирайте оружие… Предлагаю бой на коленцах — вдруг воскликнул Пушкин, состроив страшную гримасу, и бросил в Федула мундштук от кальяна, но не попал.

— Вот те нате! Это вам не Царскосельскохозяйственный лицей, это небеса. Тут дуэли запрещены.

Я же не обзывал вас Сверчком, как лицеистские сверстники. И хочу напомнить, что прекрасное образование не повод молодому повесе типа вас говорить сальности на пяти языках! Beni anlıyor musunuz?¹ А знаете, что написано на вашем памятнике в Санкт-Петербурге? «Он был единственным дворянином, который пошёл провожать жён декабристов к мужьям в Сибирь.»

— Я тебя, ссука, второй раз на дуэль вызываю! — сказал Пушкин, бледнея.

— Я отказываюсь от битвы умов с тем, кто безоружен!

— Ты, блядями высцаный, засраный хуедав моржовый, бляднота пиздобрюхой мандилищи затычка и ловелас при том! — завернул Пушкин.

Федул поднялся и на всякий случай встал позади своего кресла: — Я не принимай твой вызов. Мне нельзя драться на дуэль, потому что я есть… — Федул выпучил глаза, — Антихрист… Миссия! Я скоро весь этот ваш райский поебота в ад превращать. Апокалипсис и алес капут? — заговорил Федул с немецким акцентом потому, что почему-то вспомнил, что так говорил Воланд в Мастере и Маргарите в начале романа.

— Довольно легко понять, когда ты лжешь. У тебя губы шевелятся, — съязвил Пушкин, но в его голосе уже чувствовалось лёгкое смятение.

— Не веришь, спроси у своего корешка ангела. Чего, думаешь, я по чужим раям хожу? Я разведку совершаю, чтобы всех вас тут одним махом заармагедонить! Но если покоришься моей власти, то тебе скидка выйдет! Дюма недоделанный! — с последними словами Федул прошёлся по комнате, переставляя ноги счастливый, как князь Мышкин, и вольно декламируя стихи Пушкина на сюжет из «Царя Салтана»:

— А теперь нам вышел срок:

Едем прямо на восток-к!

В следующую минуту Федул уже мчался к выходу, потому что Пушкин замахнулся на него кальяном. На бегу он попытался сорвать — на память, а иначе зачем — бейджик с пожилой служанки, но она увернулась и прописала ему увесистый пендель.

Примечания

1

Вы меня понимаете? (турецк.)