Путь кочевника

Валерий Поволяев (2024)

Когда жители донбасских городов и поселков, защищая себя, взялись за оружие, к ним тут же поспешили на помощь люди, проживающие в России. Это было братство, даже на дух не принимающее ни фашизм современного толка, ни нацизм, ни ложь, замешанную на американской «правде», ни глобализм, откровенно смахивающий на сатанизм. Это были настоящие люди. Среди тех, кто прибыл на помощь донбассцам, был мичман Северного флота Анатолий Яско. Он воевал на донбасской земле с четырнадцатого года, много и умело, позже одним из первых встал в ряды тех, кто оказался среди участников СВО — Специальной Военной Операции, — освобождающих Донбасс. О нем эта книга.

6

Лондон показался мичману угрюмым тяжелым городом, каким-то невеселым — то ли в пору такую невеселую их корабль совершает дружественный визит, то ли русским морякам не везет (жизнь-то из полос состоит, черных и белых, это известно всем, недаром существование людское сравнивают со шкурой зебры, все в полосочку)… А с другой стороны, во всем может быть виновата история взаимоотношений Туманного Альбиона и России.

Время от времени они были дружескими, англичане и русские улыбались друг другу, поклоны отвешивали, а потом становились, что называется, врагами; были и времена совсем наоборот: цари российские хорошо понимали, что англичане, блистая белозубыми улыбками, похлопывая по-братски русских по плечу, всегда держали в кармане фигу или что-нибудь еще круче фиги. Такое случалось много раз. В военной среде дружеских отношений между англичанами и русскими, судя по всему, не было никогда. Очень уж часто они сталкивались в разных узких водах в морях и на тесных тропках где-нибудь в горах, интересы людей в погонах пересекались, а вместе с ними пересекались и государственные интересы. То в Индии, то в Китае, то на Балканах, то в Африке…

Мир широк, неохватен, но очень часто оказывалось: весьма и весьма охватен и тесен. В нем много узких мест и тропок, где вдвоем никак не разойтись. Приходилось стрелять, другого пути не было. Побеждал тот, кто был сноровистее и стрелял первым. Так было всегда.

Очень уж сильным было стремление англичан стать главными на нашей планете, первыми всюду и везде. Первыми среди первых.

А уж по части сделать ласковую мину в чрезвычайных обстоятельствах и по-доброму улыбнуться противнику — тут равных англичанам не было совсем. Конец у таких театральных постановок был один: когда у противника притуплялась бдительность, он начинал считать, что улыбки англичанина были искренними, и неосторожно подставлял противнику бок, а то и спину, этим сыны Туманного Альбиона незамедлительно пользовались — выдергивали и из-под плаща стилет и всаживали в человека, обольщенного чужой улыбкой.

Вытирал англичанин лезвие стилета о штаны поверженного противника и преспокойно шагал дальше. Даже не оглядывался — знал, что удар его был смертельным.

В общем, на этот счет мичман Яско (впрочем, старший мичман, на погонах уже было не две звездочки, а три) много чего читал.

Тем временем лондонская мэрия пригласила команду русского эсминца к себе в гости. Прием проходил в городской ратуше. Стол был накрыт просто королевский, чего там только не было, каких только блюд. Проще перечислить, наверное, чего не было на столе. Моряки североморские — народ простой, к заморским яствам непривычный, лучшим в мире блюдом считает свежевыловленную треску, а на закуску — кисель из брусники, такого, что предложила им мэрия, мареманы с эсминца даже никогда не видывали. И никогда не слышали об этих яствах.

Не удержались мареманы, устремились к еде. Ну, а о выпивке и говорить не приходилось — и квадратные бутылки виски тут стояли, и джин имелся — обязательно с тоником, и коньяк был, и водка… водка, к сожалению, не русская была — какая-то северная, кажется, скандинавская, Яско не разглядел, но не русская, а жаль; были и вина самые разные, крепленые и сухие, белые и красные, даже было какое-то странное пойло синего цвета — уж не денатурат ли, с которым мичман был знаком? Нет, денатурат на английском столе никак не мог появиться, это запретный плод для Туманного Альбиона.

Матросская братия оживилась, с шумом окружила стол, подивилась тому, что их пытались обслуживать официанты в черных удлиненных пиджаках, с бабочками под подбородками, морякам это было удивительно, внове, не привыкли они к этому, и каждый из них старался повернуться к официанту спиной… Яско к столу не подошел — было в броске матросов к еде что-то очень торопливое, он постарался занять свою позицию и теперь стоял вдалеке от всех.

Метров в пяти от него расположились хозяева — англичане — стройная, элегантно одетая женщина и двое представительных мужчин в смокингах, — переговаривались тихонько. Рядом с ними находился переводчик — молодой белесый человек с гладко зачесанными волосами. Женщина несколько раз покосилась на мичмана, затем спросила его, — естественно, через переводчика:

— А вы почему ничего не едите?

Яско рассмеялся неожиданно весело:

— Места свободного нет.

Женщина тоже рассмеялась — смех был легким, теплым, движением руки, почти неприметным, она подозвала к себе официанта с подносом. И тот немедленно подошел, протянул ей блестящий серебряный поднос. На подносе — четыре бокала.

— Я хочу выпить с вами, — проговорила женщина.

— С удовольствием, — мичман взял бокал с красным искрящимся вином и медленно спустился на колено. — Северные моряки за красивых английских женщин пьют только так, — он чокнулся с хозяевами и красиво, неспешно опустошил бокал.

Англичане удивились — не ожидали такого от русского моряка. Шум за столом смолк. Яско увидел, что даже командир эсминца перестал есть и теперь внимательно смотрит на него. Рядом с командиром стоял особист, капитан третьего ранга, и также внимательно смотрел на него. Особист — это серьезно, гораздо более серьезно, чем командир корабля, который по званию выше особиста, капитан второго ранга, по армейским меркам — подполковник, а вот по весу ниже прикрепленного к эсминцу контрразведчика.

Мичман поднялся с колена и поцеловал руку женщине, та благодарно наклонила голову. Бокал она лишь пригубила, и это было понятно Яско, а вот то, что двое мужчин лишь ткнулись носами в посуду, но пить не стали (смочили губы, как говорят на Северном флоте — «сфуфлявили», значит), Яско не понравилось. Он рукой подозвал к себе переводчика и сказал:

— Переведите джентльменам, что в России за дам всегда пьют до дна.

Джентльмены малость смутились, — но лишь самую малость, и опустошили свои бокалы. Женщина засмеялась:

— Вы хороший человек, с вами легко, — сказала она. — Хотите экскурсию по городу?

Лондон мичман уже осмотрел — вместе со всеми, экскурсия была подробной и в общем-то скучной, город ему не понравился, и об этом он уже сообщил команде, поэтому мичман повел себя, что называется, по-одесски, вопросом на вопрос:

— Можно, я познакомлю вас с командиром корабля?

— Конечно.

Командир немного знал английский, но ощущал себя скованно, светского знакомства не получилось, но это не было бедой. После обильного застолья пошли смотреть помещения, где заседал английский парламент, в частности, пришли в главный зал, в котором принимались всякие судьбоносные решения. Колонны от пола до потолка, на них нанесены имена председателей парламента за несколько столетий… Перед такими колоннами невольно склонишь голову. Яско склонил.

В зале стоял огромный продолговатый стол, вокруг него, аккуратно по счету, с одинаковыми интервалами стояли старинные, с высокими резными спинками стулья, посередине — солидное кресло. Это было кресло спикера — председателя парламента. Представитель мэрии, сопровождавший делегацию советских моряков, огладил кресло рукой и неожиданно предложил:

— Не хотите ли посидеть в этом кресле, а?

— Почему бы и нет, — проговорил особист и первым забрался в кресло. Похвалил: — Очень даже удобно.

Следом в кресло забрался старпом, тоже похвалил. Тут же команда эсминца — вся целиком — выстроилась в очередь — интересно было хотя бы на полминуты почувствовать себя председателем английского парламента. Старший мичман Яско по-прежнему стоял в стороне, скучал, рассматривал внутреннее убранство парламента, сравнивал с огромным залом, где в Москве заседали сессии Верховного Совета СССР. Представитель мэрии, важный сухощавый господин с пробором, ровным, как натянутая струна, вместе с переводчиком подошел к Яско:

— А вы почему не хотите посидеть в кресле спикера? В этом кресле сидели самые достойные, самые уважаемые люди Англии.

— Вот потому, что тут сидели самые достойные, самые уважаемые люди Англии, я и не хочу в него садиться. Не имею права.

Представитель мэрии одобрительно наклонил голову. Мичману показалось, что сейчас он захлопает в ладоши и выкрикнет:

— Браво!

Но англичане — народ сдержанный, этого не произошло, так и этот человек — еще раз одобрительно наклонил голову и повел команду эсминца в следующий зал. Там тоже стояли стулья с высокими резными спинками, над всеми также возвышалось внушительное кресло спикера. Яско и в этом зале отошел в сторону, не стал принимать участие в веселой чехарде. Стоял, рассматривал старое, словно бы закопченное дерево зала, стены, колонны, резной потолок. А ведь это была копоть. Копоть времени, столетий… Чего только здесь не происходило! Яско сдержанно покачал головой. Это засекла женщина-англичанка, призывно махнула мичману рукой:

— Идите сюда! — Мичман подошел. — Анатолий, вы на нас произвели хорошее впечатление, — проговорила она с улыбкой, — вы веселый человек, мне очень понравились. Очень хочу пригласить на экскурсию в наш родовой замок, покажу вам, как мы живем…

У мичмана даже что-то в груди нехорошо екнуло, сделалось холодно. Этого еще не хватало… А вдруг провокация? Ведь холодная война еще не закончилась. А вдруг он вляпается в какую-нибудь нехорошую историю? Возьмут, да предложат политическое убежище, а! Нет, это дело не пройдет.

— Извините меня, — мичман прижал руку к кителю, увидел, что и командир эсминца и особист находятся рядом, оба настороженные, хорошо услышали, какое предложение получил Яско, — у нас не принято отрываться от команды, я не один… Видите, нас сколько, — мичман провел рукою по пространству, набитому матросами, — и все мои товарищи.

— Одному быть необязательно, возьмите с собой пару человек, — предложила англичанка, перевела взгляд на командира: — Вы не будете против?

Тот благосклонно провел рукой по пространству, оглянулся на своих подчиненных.

— Конечно же нет. Выбирайте любых, все орлы… Приглашайте, пожалуйста!

— Это сделать я попрошу Анатолия, он лучше меня разбирается в ваших людях.

— Старший мичман Яско у нас передовик.

Что такое передовик, англичанка не поняла, приподняв голову, вопросительно посмотрела на капитана второго ранга.

— Передовик — это очень хороший человек, — сказал тот. — Так мы их зовем. — Произнеся ободряющие слова, капитан второго ранга грозно посмотрел на мичмана. Тот понял: будет большая проработка, тем более что в глазах командира появились злые блестки… «Я тебе, Яско, устрою экскурсию», — вот что еще прочитал старший мичман Яско в глазах командира.

— В общем, завтра утром я забираю ваших матросов к себе в гости, — подвела итог переговорам англичанка.

— Конечно, мадам, — покладисто произнес тот.

— Великолепно. Утром на причале будет стоять машина, вы ее увидите, — придет за вами.

Нынешний же день подходил к концу. Надо было прощаться. Яско перед тем как отплыть в Англию, пробежался по всем магазинам Североморска, где можно было купить сувениры, брошки, значки, платки, фигурки, прочую развлекательную продукцию, которую берут с собою, чтобы кому-нибудь подарить, — и соответственно кое-что приобрел… Он опустил руку в карман, достал большой красочный значок с изображением Ленина, протянул англичанке.

— Это наш Ленин.

— Я знаю.

— Сувенир из России — плииз!

— О-о-о! — Англичанка обрадовалась и поспешно начала отвинчивать от отворота костюма золоченый значок с изображением короны, отдала значок мичману. — А это вам, Анатолий! Наш фамильный герб.

Так и обменялись памятными вещами, англичанка и русский, англичанка даже порозовела малость — непонятно было, то ли приятен был ей подарок, то ли, наоборот, неприятен, ведь Ленин все-таки представлял другую компанию, — не ту, в которой она находилась, был противником капитализма. На том и разошлись.