Эксперимент. Книга 1. Затерянный мир

Валерий Увалов (2024)

Двадцать второе столетие, человечество ведет жесточайшую борьбу за выживание. После первого в истории контакта с иной цивилизацией Земля переживает три вторжения извне, потеряв при этом до девяноста процентов населения. Но Солнечная система не единственная цель автоматических кораблей неведомой расы, — весь сектор подвергается террору без видимых на то причин. И вот настал момент, когда люди наконец окрепли и сами готовы стать хищниками. Но после трагической случайности, разрушившей мечты о военной карьере, молодой инженер Дмитрий Воеводин оказывается на борту единственного научного судна «Галилей. Что может быть скучнее, чем сопровождать учёных? Вместо опасных миссий и героических подвигов его ждали рутина научных экспедиций и скучные полёты в глубинах космоса. Но судьба решает иначе: команда сталкивается с загадочной аномалией в гиперпространстве, где обнаруживает планету, скрытую от чужих глаз. На её орбите висят руины, чьё происхождение и цель озадачат даже самых опытных учёных. Но не всё так просто. Короткое столкновение с охранными системами планеты разрушает планы экспедиции, и «Галилей» терпит крушение. Дмитрий оказывается в эпицентре событий, когда от его инженерных навыков, смелости и способности мыслить нестандартно зависит не только его жизнь, но и судьба тех, кто живет в этом затерянном мире. Чтобы выжить, он должен разгадать тайну загадочной планеты, которая, возможно, хранит следы давно исчезнувшей сверхцивилизации. Война технологий и древних знаний, борьба за выживание и поиск своего места в мире, где прошлое и будущее переплетаются самым неожиданным образом, — всё это ждёт Дмитрия в этой захватывающей истории о приключениях, открытиях и силе человеческого духа. И кто знает, возможно, место борьбы человечества за выживание окажется не за сотни световых лет, а прямо здесь, на этой затерянной в гипере планете.

Пролог

Московское царство, 1609 год.

Как и всегда, после жаркого лета месяц руян^[1] принес такие сильные ветра, что забурлили, заревели реки. По небу до самого горизонта растянулись черные тучи, и все живое вокруг попряталось, ожидая влаги, которая вот-вот обрушится сверху. Но за два часа на землю не упала ни одна капля дождя, лишь ветер гнул высокие сосны, будто намереваясь их сломать. Иногда на небе появлялась раскидистая паутина молний, разгоняя сумрак, окутавший окрестности, и следом раздавался оглушительный гром, заглушающий треск деревьев.

Именно поэтому Васька продирался сквозь заросший подлесок, как кабан, не разбирая дороги и ломая молодые кустарники, не опасаясь, что его услышат. Ветки хлестали ему по лицу, оставляя небольшие царапины, его зипун и порты все изодрались, не говоря уже о лаптях, но это его не останавливало. Больше всего он хотел успеть — успеть предупредить, что в поселок идет беда.

Неожиданно кустарники резко закончились, и, не ощущая препятствий перед собой, Васька пару раз взмахнул руками, раздвигая невидимые ветки, и со всего маху плюхнулся лицом в траву. Долго он не разлеживался, тут же встал на четвереньки, чтобы осмотреться. И, конечно, это оказался не край леса, а всего лишь небольшая поляна, на которой не было ни единого деревца или кустика — только невысокая трава.

«Тут точно без нечистого не обошлось», — подумал Васька и на всякий случай встал на колени, продолжая тяжело дышать, и, глядя в небо, три раза перекрестился. И когда на третий раз его рука пошла вниз, завершая животворящий крест, огромная капля воды упала ему прямо на лоб. Через секунду еще одна, а затем хлынул такой ливень, будто вся небесная влага разом решила выплеснуться на эту небольшую поляну.

Васька прикрыл лицо руками, пытаясь укрыться от стремительно усиливающегося ливня, но это было бесполезно — он мгновенно промок до нитки. Тогда он поднялся на ноги и поглядел в небо, чувствуя, как вода стекает по его щекам и подбородку. А лес, который еще минуту назад угрожающе шумел, словно смолк, уступив монотонному стуку капель.

— Чем мы прогневили Тебя, Всевышний?.. — пробормотал Васька одними губами и обернулся туда, откуда прибежал.

Несмотря на ливень, в воздухе отчетливо слышался запах горелого дерева. И вот на небе показалось облако дыма. Васька даже представил, каким должно быть пожарище, чтобы он смог учуять его с трех верст. «Бесчинствует самозванец», — подумал он и еще раз перекрестился.

Вот уже одиннадцатый год как в землях царства Московского неспокойно. После смерти последнего царя из рода Рюриковичей на престол претендовали все кому не лень. Нету крепкой власти на Москве, а значит, и защитить простой люд некому, и всякие воры, возомнившие себя царевичами, сеют на родной земле смерть и разорение. В Тушино сидит уже второй такой самозванец, якобы Дмитрий Иванович, чудом спасшийся сын Ивана Грозного, но чинит бед хуже супостатов.

Васька потряс кулаком в направлении деревни, откуда он бежал, там как раз и творили свои бесчинства отряды самозванца. И вдруг услышал какой-то посторонний шум — сердце тут же ухнуло в пятки. Среди стволов сосен ему стали мерещиться люди тушинского вора, но он продолжал стоять раскрыв рот от страха, не в силах вдохнуть. В это мгновение грянул гром, заставивший Ваську подпрыгнуть на месте, и, чуть ли не развернувшись в воздухе, он с еще большим упорством рванул в противоположную сторону от померещившейся ему картины.

Каждый шаг отдавался болью в натруженных ногах, каждый вдох был тяжелым от бьющего в лицо ветра и проливного дождя. Пробежав без памяти полсотни сажень, он вспомнил, что времени у него в обрез, — нужно предупредить, чтобы хоть кто-то успел спастись. Быстро сориентировавшись, Васька повернул в нужную сторону.

Он не заметил, как пробежал еще версту, и, наконец, выскочил из леса, уткнувшись в тын крайней избы. Ухватился обеими руками за жерди и, тяжело дыша, стал осматриваться, решая, в какую сторону рвануть теперь. Из-за дождя уже на расстоянии пятидесяти сажень ничего не было видно, но храм Господа возвышался над всеми постройками, поэтому был хорошо различим на фоне серого неба.

Сглотнув образовавшийся в горле комок, Васька рванул по улочке, ведущей прямиком к центру поселения. Бежать по превратившейся в болото поселковой дороге оказалось сложнее, чем по подлеску, но Васька, то и дело проскальзывая на месте и размахивая руками в попытках удержать равновесие, упорно продолжал продвигаться вперед.

На улице не было ни людей, ни животины — все попрятались от непогоды, даже дым не шел с печных труб. Но это было не важно, главное — добежать до церкви, отыскать отца Акинфия и рассказать все ему, а уж он-то знает, что делать.

По мере приближения к центру поселения избы бедняков постепенно сменялись жилищами более зажиточных людей, — это хорошо было видно по высоте заборов и по тому, из чего они состоят. Васька лишь краем глаза замечал эти перемены.

Наконец он добежал к входу деревянного храма и, не останавливаясь ни на секунду, ворвался внутрь. Васька не обратил внимания на множество прихожан, стоящих в храме, и громогласный голос отца Акинфия, читавшего молебен.

— Беда! Беда! — заголосил он что есть силы и, игнорируя окрики, стал протискиваться к алтарю.

Он опомнился, только когда выскочил на свободную площадку, где одетый, как и положено по сану, стоял хмурый отец Акинфий, а со стен храма и алтаря, будто с укоризной, смотрели лики святых. Васька вдруг почуял запах ладана и рухнул на колени, начав неистово креститься, бормоча себе под нос:

— Прости меня, Господи, грешного…

Отец Акинфий, глядя на такое усердие и перепуганное лицо Васьки, умерил разгоравшийся внутри гнев по поводу прерванной молитвы и пару раз кашлянул в кулак. В тишине кашель прозвучал как гром среди ясного неба, а затем раздался басовитый голос:

— Что за беда привела тебя в храм Божий, отрок Василий?

«И так кругом смута на землях русских, разбойники бесчинствуют, голод и прочие лиха, что может быть хуже?..» — думал отец Акинфий, пристально уставившись сверху вниз на все еще крестящегося Василия. Тот еще пару раз сотворил животворящий крест и, не вставая с колен, с мольбой во взгляде заговорил:

— Беда, отец Акинфий! Беда-а-а!

— Да, слышал я уже! — рявкнул отец Акинфий. — Ты дело говори. Что за беда, откуда?

Васька вытянул руку с указующим перстом куда-то в сторону и выпалил:

— Тушинские из лагеря… сожгли и разграбили Ореховку, а всех жителей убили. Мне одному удалось убежать… — Васька всхлипнул и вытер рукавом нос. — А сейчас они идут сюда, — обреченно закончил он.

Глаза отца Акинфия мгновенно расширились. Он знал о бесчинствах, которые творил самозванец из Тушина, особенно о разграблении православных храмов и монастырей. Поэтому нужно было действовать быстро.

До того молчавшие как рыбы, прихожане загомонили, некоторые бабы тут же кинулись в плач и завыли, заявляя о постигшем их горе. Но нужно отдать должное отцу Акинфию, он сразу же навел порядок, громко прокричав своим басом:

— А ну, тихо, тихо!

Тишина наступила почти мгновенно. Отец Акинфий заговорил, обращаясь к прихожанам:

— Братья и сестры, беда пришла в наши жилища, и я прошу вас не цепляться за нажитое, а бросать все и с чадами и домочадцами бежать в лес. Все, что у вас было, еще вернется и приумножится, но главное — спастись самим, а дома построим заново. Спешите, враг уже рядом. И благослови вас Господь!

Закончил отец Акинфий и перекрестил стоящий с открытыми ртами люд. Он знал, что к его словам мало кто прислушается и людишки начнут грузить телеги, пытаясь увезти все с собой, но кто-то все же послушается и спасется.

Наконец в толпе крикнули:

— Чего стоим, люди добрые? Айда собираться!

И в это же мгновение началась давка, впрочем, продлившаяся недолго. Через сто ударов сердца в храме остались только отец Акинфий, служки и Васька.

— Собирайте церковную утварь и иконы, — бросил Акинфий служкам. — А ты, отрок Василий, полезай на звонницу и бей в набат.

Сам отец Акинфий кинулся в ризницу, где стал переоблачаться. В храме стояла суета, слышался перестук падающей утвари, громкие голоса служек, и во всей этой какофонии громко разносился тревожный звон колокола. Но отец Акинфий практически не слышал всего этого, так как его внимание было приковано к самому ценному, что было в храме, — чудотворной иконе Сергия Радонежского, подаренной храму самим митрополитом Филаретом.

Он бережно обернул ее в тряпицу, сунул в холщовый мешок и завязал тесемки. Когда дело было сделано, осмотрелся и, решив, что ничего не забыл, двинулся наружу.

— Чего вы там возитесь? — прикрикнул он на служек, выглядевших как нагруженные мулы, и вышел через переднюю на улицу.

Там все еще был проливной дождь, на небе сверкали молнии, сопровождающиеся раскатистым громом. Отец Акинфий остановился на пороге и увидел, как по улице передвигаются те семьи, что послушали его и не стали тащить с собой весь скарб. Отец Акинфий одобрительно кивнул им.

Наконец, из храма выскочили служки. Акинфий развернулся лицом к храму и устремил свой взгляд на купол с золоченым крестом.

— Помоги нам Господь, — прошептал он одними губами и перекрестился.

Но когда он уже хотел двинуться прочь, неожиданно через черную тучу пробился луч света, падающий прямиком на храм. Отец Акинфий даже рот открыл от удивления. А таких лучей становилось все больше и больше, и вот уже несколько столпов огня било вниз.

Как и Васька на поляне, отец Акинфий замер, не в силах пошевелиться, а столпы все множились, и вскоре уже все небо над селением было усеяно этими огнями.

«Неужто Господь смилостивился над нами, грешными, и послал свое небесное воинство на огненных колесницах, как говорится в Священном Писании?..» — думал отец Акинфий, пока его разум не затуманился и он как стоял, так и рухнул у порога своей церкви.

Примечания

1

Руянъ (руенъ, рюинъ) — сентябрь, первый месяц года по древнерусскому календарю.