Клин Клином

Валерия Шер (2024)

Есений и Эрнест — уборщики с диаметрально противоположными взглядами на жизнь, которых судьба вечно сводит друг с другом. Есений живет в мире иллюзий и волшебства, в то время как вечно недовольный Эрнест сидит на задворках счастья, уважения и воспитания. При всем их различии они вынуждены вместе заниматься грязной работой и выпутываться из причудливых ситуаций, что подкидывают им неожиданные обстоятельства и нелепые случайности. Им предстоит долгий путь, чтобы разобраться в себе и обрести близкого друга.

Смена 3

Пробуждение Эрнеста сопровождалось болезненными ощущениями во всем теле. Голова его жутко трещала, без конца пульсировала. Ему было очень трудно открыть глаза и полноценно проснуться. И, возможно, на подсознательном уровне Эрнест просто не хотел снова оказаться в обители дикарей и дегенератов.

— Господь, помилуй моего друга. В тебе же столько милосердия, даруй ему жизнь. Он не всегда добр к людям, но я знаю, что он способен быть хорошим. Я этого пока не видел, поэтому прошу тебя сейчас его не забирать, — эхом доносился тоскливый голос, полный мольбы и сожаления. — Позволь ему вырваться из этого гиблого места и выбраться из того кокона, который он соткал себе сам. У него впереди такая светлая жизнь, если он вспомнит о тех простых вещах, которые делают человека человеком. Он ведь человек, пускай не всегда на него похож…

Слов становилось больше — их смысл тонул в потоке нескончаемого красноречия. Нетрудно было догадаться, кто был источником звука. Конечно же, Есений. Своими странными домыслами и простодушными высказываниями он мог поднять Эрнеста, даже если бы тот лежал в могиле. Вредность, текущая в венах Эрнеста, заставила бы его восстать из мертвых и помочь простым смертным избавиться от голосящего Есения. Другого не дано.

Вдруг Эрнест закряхтел и попытался пошевелить руками. Что-то сковывало его движения. Есений, услышав признаки жизни, задержал дыхание от неожиданности и на выдохе нервно рассмеялся:

— Ох, Эрнестий, заставил ты меня понервничать!

Тот, кто долго не мог прийти в себя, успел пожалеть о пробуждении. Эрнест разлепил веки, окинул раздражителя косым взглядом и попробовал поднять руку, чтобы почесать затылок. Не вышло. Некоторое время он хмурился, пытаясь понять, куда его занесло, почему ему до боли паршиво и с какой такой стати Есений назвал его Эрнестием.

— Как ты себя чувствуешь? Голова, наверное, раскалывается, да? Я потерял сознание в ту самую секунду, когда ты упал. Я должен был помочь тебе, извини меня! Какой я тебе друг после этого! — Есений совсем раскис.

Эрнест нахмурился, вспоминая последние события, и только сейчас понял, что он сидит на стуле — внимание! — связанный. Испуганное лицо Есения, к слову, помогло восстановить потерянный отрывок жизни без особых на то усилий. Глаза Эрнеста налились всеми теми чувствами, что отхлынули на время его беспамятства, и впились в расстроенное лицо Есения.

— Ну рассказывай, друг хренов, где мы? — злобно прошипел Эрнест и поднял взгляд на провисающий потолок, с которого капала вода.

Помещение небольших размеров напоминало склад, совмещенный со спальной комнатой. Сбоку от Есения стояла кривая одноместная кровать и покоцанный комод без шкафчиков. На стороне Эрнеста валялись забитые чем попало коробки, сложенные друг в друга мусорные ведра и связанные в клубок провода. Место позволяла разглядеть горящая лампочка, спрятанная в пыльной желтой люстре.

— Слава мне сказала, — начал Есений.

— Слава? — возмущенно перебил Эрнест и насупился. — Это маленькое чудовище? Ты разговаривал с этой мерзкой бандиткой? — Уборщик заерзал на стуле и зарычал от бессилия.

— Не будь таким грубым, пожалуйста. Ты только послушай, она мне все объяснила.

— Она треснула меня по башке, а я должен слушать?

— Это была не она, — мягко возразил Есений. Эрнест только раскрыл рот в претензии и еще больше разозлился. — Ты слушай, я тебя прошу. Слава мне сказала, что ты им странным показался. Они заподозрили, что ты сюда не убирать пришел. Они просили одного уборщика, а мы пришли вдвоем. Так вот, когда ты начал меня преследовать, они подумали, что мне нужна защита.

— И тебя совсем ничего не смутило? — недобро расхохотался Эрнест и неодобрительно покачал головой.

— Меня связали, она сказала, до выяснения всех обстоятельств. Вдруг это я лишний?

— Ты умом тронулся? Что ты вообще несешь?

— Они знают нашу компанию и Евгения Вадимовича, — уже менее уверенно проговорил Есений.

— Потому что ты нашу подноготную на всю улицу протрещал, дебила кусок. Что мы из «Клин Клином», «Евгений Вадимович сказал то, сказал се», — противным голосом передразнил Эрнест, состроив гримасу. — Ты бы им еще свои паспортные данные назвал, а потом удивился, откуда же у тебя столько кредитов!

Взгляд у Есения поник, губы по-детски задрожали. Он близился к тому, чтобы на месте разрыдаться. Тем временем Эрнест еще не все высказал, что собирался, но стремительно устранял это вопиющее недоразумение.

— Теперь ты меня слушай, навигатор липовый. Мне звонил какой-то оголтелый мужик, мол, где вы есть из «Клин Клином». Я ему говорю, что мы на месте, так он разорался и сказал, что нас он не видит, а слепым он себя не считает, — Эрнест выпучил глаза на Есения. — Это что же получается, я его спрашиваю, не у вас горы из мусора строят? Он пожелал мне скорейшего увольнения и бросил трубку. Еся, скажи мне, тебе все это о чем-нибудь говорит? Мужик все-таки слепой или это ты дебил?

–Я полагаю, — Есений зажмурился, готовясь к реакции коллеги, — есть такая вероятность, что я чисто случайно мог удалить одну циферку, когда отправлял тебе адрес.

— Циферку? Циферульку одну? Маленькую такую? — Есений покивал, виновато улыбаясь, но глаза не открыл. — Вот же ты козел. И не называй меня Эрнестием. И сам ты маленький и круглый, понял? После такой лажи ты весишь пять тонн и грузовик. Сидим тут из-за тебя в заложниках у дикарей. Ну что, ты рад?

Эрнест добился того, чтобы Есений разрыдался. Плакал тот всегда громко, жалобно и горько: в общем, душераздирающе. Только Эрнеста задобрить было трудно: за слезами и соплями он видел лишь слабость — не трагедию.

Скрипнула дверь — перед уборщиками возникла фигура Славы. В руках она держала две булки хлеба не первой свежести.

— Твоя подружка пришла, ты смотри, — фыркнул Эрнест.

— Друзья не врут друг другу, — всхлипнул Есений, — и не обзываются. — Добавил он специально.

Слава подошла к мужчинам и прижала к их губам хлеб. Есений откусил, Эрнест раздраженно отвернул лицо.

— Ешьте. Силы нужны. Мы решили, что вы остаетесь. Оба, — девушка все-таки заставила булкой открыть Эрнеста рот и проглотить кусок. — Евгений Вадимович все сказал.

— Номер его назови, чувырла. Давайте уже сойдемся на том, что вы нас удерживаете против воли и вообще… — Слава остановила Эрнеста от дальнейшего возмущения, прижав к его губам хлеб.

Есений шмыгал и грустно жевал невкусную булку. Он мечтал о горячем чае, ягодных варениках и комфортном диване, но получал черствый хлеб да грубую пощечину от жизни. Чувствуя себя виноватым перед Эрнестом, уборщик не находил себе оправдания и погружался в состояние полной бесполезности.

— Сейчас я вас освобожу. Будете работать.

Эрнест про себя посмеялся над наивностью этой дикой девчонки и задумал сбежать сразу, как она выведет их с Есением наружу. Осталось дождаться подходящего момента.

* * *

Под надзором Славы уборщики вышли на улицу, где их встретила разрушенная гора мусора и недовольная группа жителей. Эрнест все время дергал Есения за рукав, но не находил отклика: тот смотрел перед собой отсутствующим взглядом — сошел с орбиты в самый неподходящий момент.

— Нам надо валить. Ключ у Славы, я помню, — шепнул Эрнест коллеге, но никакой реакции снова не последовало.

Девушка показывала им на валяющийся мусор, отрывисто диктовала условия и график работы, словно они останутся здесь надолго. Эрнест напрягся, понимая, что его план рушится на глазах из-за бестолкового Есения. Однако он хотел выбраться из этого странного места, поэтому решил действовать в одиночку. Здесь не перелезть, не перепрыгнуть — только хватать ключ и бежать. Так Эрнест и решил поступить.

— Все поняли? — твердо спросила Слава.

Эрнест быстро кивнул, но явно адресовывал этот жест не девушке. Кивнул он себе, мысленно утвердив план. Мужчина толкнул Славу в сторону — она упала, громко взвизгнув. Все ее племя мигом обернулось и помчалось в сторону Эрнеста, обыскивающего девушку, и Есения, который то ли облака считал, то ли восхищения к здешнему быту преисполнялся.

— Да чтоб тебя! — Ключ не нашелся.

Эрнест подскочил с места и понесся прямиком к лестнице. Бежал он быстро, но гадкие оборванцы оказались проворнее. Уборщику не позволили добежать до ворот — словили всем скопом еще на первых ступенях. На него навалилась куча немытых людей, чья вонь не оставляла места кислороду, и Эрнест, несмотря на сопротивление, отключился.