Лотос цветёт под покровом ночи

Ван Вигри (2024)

Хан Эллен — успешный врач-хирург, работающий в лучшей больнице Сеула. В один вечер его однообразная монотонная жизнь переворачивается с ног на голову, когда он спешит на вызов в провинциальную деревеньку, в которой разразилась эпидемия. Эллен попадает в аварию и перемещается в далекое прошлое, когда Кореей правили императоры. Там он узнает о страшной болезни, которая делает из людей живых мертвецов. Тогда ему придется переступить через себя, свой страх неизвестности и спасти своих близких от угрожающей опасности, от того, кто распространяет эту болезнь.

Глава VII.

После объявления об отлучке в палате началась суета со сборами препаратов, служащие средством для устранения гноя на ранах (Эллен использовал вместо современных аналогов расплавленный парафин, выполняющий роль пластыря), а также тканевые маски и перчатки, которые Эллен сшил своими руками. Он показал схему шиться служанкам, чтобы они обогащали себя запасами. После Эллен отправил Сонхи и Тэуна домой, чтобы они могли не спеша собраться, и назначил место и время, откуда во все оружия с непоколебимой уверенностью и воодушевлением они поедут прямиком в Императорский дворец. Сам Хан взял Чанмина и, пожелав удачи, побрел со всем, что он собрал к дому у речки.

Чанмин хоть и был рад, что они отправятся совсем скоро к самому Императору и гордо предстанут перед, был все равно чем-то озадачен в своих мыслях. Эллен, после нескольких попыток вывести Хвана из раздумий, толкнул его, не рассчитав силы. Призрак не ожидал, что его тряхнут и, споткнувшись об свою же ногу, грохнулся в траву, которая и без того щекотала и колола их ноги через ткань. Трава и земля оккупировали лицо грациозно падающего Чанмина. Эллен остановился и виновато поглядел на друга, но когда увидел его, уткнувшегося в рыхлую землю, ещё не высохшую от вчерашнего дождя, то не смог сдержать порыв неконтролируемого смеха. Он получился таким беззаботным и в какой-то степени вульгарным, что Чанмин, поднявшись, не смог сдержать обиду и робко улыбнулся. Когда Эллена отпустило, призрак уже вытер с носа грязь и убрал ее со своих волос, приводя себя в порядок. Лекарь подошел к Хвану и, осмотрев его лицо, рукавом стал вытирать остатки грязи.

— Прошу прощения, я не хотел. — через некоторое время буркнул Хан извиняющимся тоном. Тот посмотрел на лекаря внимательным взором. Возникшая между ними неловкость продолжалась недолго. Эллен отвернулся от Чанмина не зная куда себя деть. — Хватит дуться. Вставай.

Чанмин послушно встал с травы и они пошли дальше, не проронив больше ни слова. Вернувшись домой, Чанмин и Эллен будто нырнули в прошлое, когда они встретились впервые. Эллен представил, как призрак предстал перед ним и в глазах его горела искра ненависти и испуга. Как тогда, сердце Эллена забилось сильнее, предчувствуя опасность. Хан остановился на пороге, когда призрак вошел, присев на скрипучую койку. Эллен, будто оттягивая время, не спеша прошёл вслед за призраком и сел рядом с ним. Но вот их взгляды встретились. Все тело прошло дрожью, когда Чанмин с опаской коснулся талии лекаря, как будто невзначай решил поправить завязку на одеянии. Эллен хотел перевязать ханбок сам, но призрак притянул мужчину ближе к себе, сокращая расстояние между их лицами. Эллен от волнения перестал дышать, отвернувшись от Чанмина.

— Помнишь нашу первую встречу? — пытался отвлечь призрака Эллен. Но слова его прошли мимо ушей молчаливого спутника, тот целеноправленно вцепился в несчастные завязку на одеяние и уже третий раз делал тщетные попытки перевязать узел, явно думая о чем-то другом. Тем временем ладошки Эллена вспотели, он пытался унять накатывающую его беспричинную дрожь, разглядывая бегло интерьер, придумывая на ходу тему для дальнейшего разговора, но Чанмин отрезал ему все пути отхода, взяв того за подбородок и развернув к себе, бросив недоделанную работу. Между ними оставалось каких-то несколько сантиметров. Чанмин перевёл любопытно поблескивающий взгляд на напряжённо сомкнутые губы мужчины, сглотнув. Он провел ледяной рукой по щеке Эллена, подушечками пальцев щекоча гладкую загорелую кожу лекаря. Очередная волна дрожи прошлась по телу обоих, словно их ударило током. Следом рука Хвана скользнула по волосам мужчины, перебирая нижние выбивающиеся из тугой прически пряди, массируя затылок. Неожиданно для себя, Хан почувствовал, как его тело расслабляется, от этого стало не по себе, но ничего больше сделать он не мог. Его будто околдовали. Призрак неожиданно для Эллена притянул его к себе и обнял сидящего напротив. Хана накрыло волной разнообразнейших эмоций, которые он не мог ни в коей мере объяснить словами. Все ему казалось чужим и неправильным. Он делал попытки прервать пугающее его наслаждение и он был услышал. Чанмин, почувствовав, что его толкают в грудь, остановился, разрывая возникнувшую на мгновение связь между ними. Хан прикрыл рот рукой, нервно глотая воздух. Он чувствовал себя пойманным в ловушку зверьком, с которым сыграли в злую шутку. Чанмин смотрел на лекаря виновато. Он хотел обнять лекарь снова, понимая, что тот никогда не испытывал подобных эмоций, но Эллен вскочил с койки, отходя от него на несколько шагов. Хван встал и за секунду оказался рядом с ним, прижимая к себе. Одними губами он выдавил из себя «Извини» и вышел, оставляя лекаря одного. Хан потупил взгляд на дверь, захлопнувшуюся так же быстро, как и исчезновение призрака. Теперь ему казалось это более неправильным, чем то, что случилось ранее. Он решил, что больше не будет задумываться об этом, но не задумываться совсем у него не получалось. Пульсирующие плечи от недавних недавних грубых братских обьятий напоминали ему о произошедшем. Он уже начинал задумываться, не сошёл ли с ума. Снаружи стали доносится голоса. Видимо, это были Тэун и Сонхи. Лекарь быстро вытер рукавом губы и поспешил выйти встретить прибывших. Тэун и Сонхи стояли возле Чанмина, глядящего на реку, растекшуюся по берегу после дождя под единственным деревом возле их дома. В руках Тэун держал большой мешок. Видимо, в нем лежали их вещи.

— Господин Хан, здравствуйте! — сразу обратила внимание Сонхи на вышедшего Эллена. Тот кивнул обоим.

— Хорошо отдохнули? — спросил Хан, подойдя к ним. Сонхи кивнула.

— Все бы хорошо, но как мы доберёмся до столицы, если у нас нет ни лошадей, ни повозок?

— Хороший вопрос, но у меня есть ответ. — ответил Эллен и пошёл за дом, а через минуту вышел с лошадью, запряженную старой, разваливающейся повозкой. Тэун посмотрел на нее, а затем на мужчину с пренебрежением.

— Мы вместимся вчетвером в эту коробку?

— Конечно, нет. Минуту. — Эллен оставил повозку возле Тэуна, дав ему поводья, за которые тащил лошадь, доедавшую свою партию сена. Он вернулся за дом и вывез вторую лошадь.

— Теперь влезем. — ответил Эллен, подойдя к троим.

— Когда вы успели все это приготовить? Где вы взяли лошадей? — удивленно спрашивала Сонхи, дивясь смекалке и скорости лекаря. Хан хмыкнула и указал на Чанмина, который, не отводя взгляда с пейзажа, не вникал в тему диалога, как он делал это постоянно в присутствии своего внучатого племянника.

— Скажи-те спасибо Хван Чанмину, который проявил нечеловеческий ум и сообразительность, пока все были заняты другим.

Призрак тактично не обратил внимание на похвалу, хотя внутри него уже зажигалки праздничные огни и фейерверки. Он сжал пальцы кулак, стараясь успокоиться. Эллен подошёл и привязал лошадь за поводья к тонкому столу дерева. Обтряхнув руки, он краем глаза изучающе скользнул по лицу Чанмина. Он посмотрел на Хана своим леденящим взглядом так, что у того побежали мурашки по всему телу. « Он до сих пор расстроен, что я его оттолкнул тогда?» — спрашивал сам себя лекарь. Он прошёл мимо Чанмина, когда Хван незаметно коснулся его руки. Эллен снова покрылся мурашами. Трепет, с которым Хан ощущал мир в последнее время выводил его из равновесия. Он про себя молился, чтобы ни Тэун, ни Сонхи не обратили внимания на них в этот момент. Так оно и было. Они разговаривали между собой, обсуждая дальнейшую поездку в столицу. Сонхи жаловалась, что не хочет оставлять свою деревню, но Тэун придумывал тысячи и тысячи причин, чтобы взять её с собой в столицу, обосновывая все в итоге тем, что это единственный шанс в их жизни — побывать в императорской резиденции.

— Пройдёмте в дом. Вы, наверное, ещё не ели. Чанмин приготовит нам что-нибудь съестное в дорогу, чтобы не останавливаться в каждом попавшемся по пути поселении.

Сонхи и Тэун согласились и отправились внутрь, а Эллен подошёл к уходящему за ними Чанмину и остановил его, преградив путь рукой. Призрак смотрел на Хана странно, как показалось ему: Что-то в его взгляде точно поменялось, но что, так Эллен и не понял. На лице застыло недоумение: «Ты сам сказал идти готовить, а теперь останавливаешь?»

— Чанмин, прости. Я… — запнулся Хан. — Просто не ожидал, что такое произойдет… между нами, поэтому оттолкнул. Мы ведь все ещё друзья?

Призрак кивнул и, убрав руку Эллена с пути, пошёл за Тэуном и Сонхи. Хан виновато проследил за удаляющейся фигурой и уже потом пошёл следом. Его сердце все еще отбивало быстрый ритм, как только перед глазами всплывал образ Чанмина, смотрящего на него пугающим взглядом.

— Итак, на чем ехать мы разобрались, с едой — тоже. Теперь поговорим о больных, которым предстоит сложный этап в их жизнях. — начал Эллен после минутной гробовой тишины. Чанмин кивнул, не поднимая взор на Хана, делая нарезку из овощей. Лекарь смутился. Хван слушал его, уткнувшись в еду, явно не заинтересовавшись темой. Обычно, когда он рассказывает о чем-либо, Чанмин внимательно слушает и смотрит на него, изучая каждое телодвижение и тон голоса. Он это замечал. И таков был Хван Чанмин. Был. Эллен отогнал от себя все ненужные мысли и продолжил. — Могу предложить привести всех более менее здоровых в деревню и провести лечение, непосредственно, здесь, а тех, кто не может выдержать длительного пути, придётся оперировать… Лечить там, а потом везти сюда.

— Другой способ, как я понимаю, содержит в себе лечение всех в императорской резиденции, а потом — перевозка вылеченных обратно в деревню. — дополнила Сонхи. Хан кивнул. Тэун недовольно цокнул.

— Не понимаю, зачем нам это. Не легче будет вылечить всех в хороших условиях, а после увезти? Зачем такие трудности?

— Верно. — поддержала Тэуна Сонхи. — как мы можем быть уверены, что кто-то переживет поездку?

Чанмин оторвался от готовки еды и подошёл к столу, за которым сидели остальные и поставил перед ними три чашки зелёного чая. Он передал записку Эллену, вложив её тому в руку, а после пошёл обратно, так как закипала вода под рис. Мужчина раскрыл обрывок бумаги и прочел корявым почерком «послушай Хван Тэуна». Он завернул его обратно и спрятал за пазухой. Минуту они сидели и ждали окончательного решения лекаря. И вот он решился.

— Я не отличаюсь блестящим умом и смекалкой, но давайте поступим так, как сказал Тэун, хоть и оба варианта несут в себе некоторые нюансы.

–Какие? — тут же поинтересовалась девушка.

— Все карты раскрывать не будем, так как я только предполагаю. Вставайте, пора ехать. — поторопил друзей Эллен, вставая из-за стола. Чанмин сложил в ящик все припасы и они пошли укладывать вещи в повозки. Когда они загрузились и сели по местам, тронулись с места, отправляясь в долгий путь. Тэун и Чанмин, управляли лошадьми, а Сонхи и Эллен рассматривали пейзажи, сменяющиеся по мере преодоления отрезка пути.

Повозка колесила по извилистой дороге, стуча колёсами по гравию и камням, покачиваясь из стороны в сторону. Ветер задувал внутрь повозки, развевая шторки, являющиеся прикрытием от солнца. Или от чужих глаз. Лес стоял непробиваемый лучами стеной, поэтому защищаться особо было не от чего. Эллен сидел рядом с Чанмином, который хмуро смотрел на дорогу, уходящую далеко вдаль, и управлял лошадью. Они сидели молча, не проронив ни слова. Тэун и Сонхи, следующие за ними, болтали без умолку. То и дело до них до носились отрывки разговора, перебивающие треск веток и камней, бьющихся о низ повозки под напором колес.

— Видимо, они обсуждают день свадьбы. — нарушил молчание Эллен, выглядывая из-за шторки. Призрак только насмешливо хмыкнул. — Я понимаю, что не время обсуждать праздники в такую сложную пору, но я их понимаю. Чанмин покосился на него, но ничего в ответ не возразил, хотя ему очень хотелось также спросить, о чем тот имеет ввиду. Хан прочитал в его глазах застывший вопрос и поспешил объясниться. — Ну, они ещё молоды. Я бы тоже хотел вернуться в свое прошлое и найти родственную душу, с которой я проведу в счастье всю свою жизнь, но уже поздно. Мне тридцать лет. Некоторые люди говорят в моем времени, что тридцать лет — это начало жизни, но мне остаётся лишь работать, работать и работать с тяжёлым бременем холостяка. Если бы не долгое одиночество, меня, наверное, это бы не волновало. Даже не знаю, чем я занимался всю свою молодость.

Чанмин опустил голову, призадумавшись. В руках Эллена сама по себе возникла записка. « Я прожил всего одиннадцать лет и не могу понять твоё переживание в полной мере, но я понимаю чувство одиночества. Это заставляет меня задуматься о том, почему я ещё могу видеть мир, ведь в нем нет того, кто бы смог понять меня». — говорилось в ней. Фраза «нет того» была зачеркнута и сверху маленькими иероглифами начиркано « не было того». Эллен смотрел на призрака, сидящего в безмолвии, будто перед его глазами пронеслась вся его жизнь. Он пытался разгадать, что он чувствует сейчас, какие мысли его преследуют, что он испытал за последние годы своих странствий по мире в обличье призрака.

— Наверное, мучительно было проводить дни в молчании. Людям нужны себе подобные, чтобы выжить в этом мире. Видимо, я попал сюда не только потому, что мой долг — спасти людей. В этот список входит один маленький мальчик, потерявшийся в бесконечно длинном времени.

Хван закрыл глаза в тщетных попытках сдержать бурю эмоций, стремящихся вырваться наружу. Эллен опомнился, как ото сна. Его будто ошпарило кипятком. Он хотел заключить его в утешительные объятия, но Чанмин остановил его. Лекарь оставил его и перевёл взгляд на листок, который он сжимал в руке. Он вспомни про дневник, который он нашёл в первые дни своего прибытия в прошлое в заброшенном доме семьёй Хванов. Эллен достал из-за пазухи дневники оттуда посыпались обрывки бумаги. На них были написаны послания от Чанмина ему. Лекарь всех их собирал и складывал туда. Все началось с того, что он захотел сверить почерк в дневнике и на листках, дабы оправдать свои догадки. В итоге он был прав. Эллен коснулся плеча Хвана, выводя того из глубоких раздумий. Он повернулся к Эллену и его взгляд упал на вещь, которую держал Хан в своих руках. Призрак сразу узнал в нем свой дневник. Он удивленно уставился на лекаря. Его рука машинально потянулась за дневником, но Эллен отдернул его, воспрепятствовав этому.

— Как долго ты его вел? Перед смертью или после нее? — насторожившись, спросил Хан. Чанмин убрал руку, схватившись ею за поводья так крепко, будто их у него хотят отобрать. Он смутился, не найдясь с ответом. Лекарь догадался. — Значит, после смерти. — и протянул дневник Чанмину. Он аккуратно взял дневник и положил к себе на колени так же бережно, как и взял, словно он был самым хрупким предметов на всем белом свете. Второй рукой он продолжал тянуть лошадь за поводья, указывая ей путь.

— Господин Хван, спереди река! — послышалось сзади. Призрак натянул поводья так, что лошадь в страхе заржала, вставая на дыбы, ударяясь об повозку ногами. Та покачнулась и, не выдержав, колеса разлетелись в разные стороны, а сама она проехалась ещё пару метров, остановившись прямо возле обрыва. Хоть он был и не большой, было бы очень больно падать туда. Эллен, до этого приходивший в смятении, так перепугался, что забыл, как дышать, поэтому, как только лошадь остановилась в миллиметре от смерти, он опомнился. Опасность миновала. Он повернулся к Чанмину посмотреть, как он, но на его месте остался только дневник и свободные поводья. Только тогда Хан по-настоящему испугался. Первой мыслью, которая пришла в светлую головушку лекаря, была «Он что, упал вниз?!», и тут же выскочил из повозки. Он опустился на колени возле обрыва, заглядывая в панике вниз, выискивая Хвана. Лошадь стучала копытами и качала головой. Видимо, пыталась высказать пару ласковых словечек, но статус, нарекавший старую кобылу не сказочным животным без способности изрекать свою мысль словами, не позволял ей обозвать пассажиров.

— Он не мог упасть.. Только не он. — бормотал Эллен, словно ополоумевший, напрочь забыв про испуганное животное.

— Кто — не он? — спросила подошедшая к ему Сонхи, заглядывал в обрыв вместе с лекарем, но быстро пришла к выводу, что никого и ничего там не было.

— Там… Там… — заикался Хан. Следом за Сонхи к ним подошёл ошеломленный чем-то Тэун, явно не только из-за случившегося происшествия. Девушка с недоумением посмотрела на них обоих. — Господин Хан, вы знали, что…

— Что я знал? Что так быстро распрощаюсь с жизнью единственного близкого мне человека? — перебил рассвирепевший Эллен, перейдя на крик. — Тебя все ещё волнует что-то кроме Чанмина?

— Да я как раз хотел спросить! — заступился за себя младший Хван, переменившись в лице. Теперь он пускал убийственный искры из глаз, одновременно выглядел сконфуженно и напряженно.

— Господин Хан, вы про какого-то другого Чанмина говорите? Господин Хван здесь. — вклинилась в спор Сохи, указав на повозку. И правда. Эллен увидел Чанмина, выходящего из-за повозки, обтряхивая руки от дорожной пыли грязи, успевшей застыть на нижней части транспортного средства. Он был цел и невредим, только волосы спутались и нижние одеяния запачкались.

— Живой. — облегченно выдохнул Хан, хватаясь за сердце. Он был готов поклясться, что вся его жизнь пролетела перед глазами — настолько он испугался за Чанмина, хотя знал, что он не мог умереть второй раз из-за какой-то незначимой для него высоты. — То есть, не… А, впрочем, неважно. — Он не стал заканчивать свою мысль и, подойдя к совсем растерявшемуся призраку, благодарно заключил его в объятия, крепкие и искренние. Призрак приобнял его в ответ неуверенно, настороженно. Всем видом он показывал, что вообще ничего не понимает.

— Проехали. — сказал Эллен, отвечая на немой вопрос и прижимаясь к Чанмину сильнее. Он уже привык читать друга как раскрытую книгу по его телодвижения и эмоциям, которые он выражает на своём проницательностью и красивом лице. В это объятие он вложил не столько заботы, сколько страха, что Хван мог уже не вернуться. Повторяясь, Чанмин бы все равно не умер, упав с такой высоты, даже если сильно захотеть.

— Все, вы нашли своего дражайшего друга, товарища, брата или кем он вам приходится. Н это не то, о чем я вас обоих хотел спросить. Объясните, что сейчас произошло? — Тэун указал пальцем на Чанмина и Эллена. — А именно, почему за секунду господин Хван оказался сзади вашей повозки и моментально остановил её? Господин Хван, вы — человек или геракл из греческой мифологии, спасающий своего родственника Еврисфея из беды?(персонаж греческой мифологии, сын Зевса и Алкмены (жены Амфитриона). Он появился на свет в Фивах, с самого рождения демонстрировал необыкновенную физическую силу и храбрость, но при этом из-за враждебности Геры должен был подчиняться своему родственнику Еврисфею.) А может…

— Стой. — остановил Тэуна Эллен, развернувшись к паре, отлипнув от Чанмина. — Не все сразу.

— Что происходит? — встряла Сонхи, недовольная назревающим спором.

— Очень рад за ваши глубокие познания. Давайте для начала найдём способ пересечь обрыв, а после спрашивай меня о чем угодно. — отрезал Эллен. Вопрос Сонхи остался не отвеченным. Тэун хотел ещё что-то добавить, но Чанмин схватил лекаря за руку и повел а собой. Эллен кинул только короткое « поищите обход», и посеменил за призраком.

Чанмин остановился возле входа в запущенную глубь хвойного леса, развернувшись к Эллену. Он долго и пристально смотрел в темно-карие глаза напротив, не находя нужных слов. Эллен первым отвёл взгляд на пару, тащившую их с Чанмином лошадь к соседнем дереву, чтобы привязать, пока пассажиры отошли, совсем забыв о бедном перепуганном животном.

— Зачем ты это сделал? Тэун — чересчур эмоциональный человек. Он может раскрыть тебя! Как ты думаешь, что они сделают, если узнают, кто все это начал? — выразил свои опасения Хан, не выдержав молчания. Чанмин только пожал плечами. — Да, я понимаю, что, возможно, у нас не было выхода. В ином случае, повозка бы полетела вниз.

Эллен смирился с тем, что придётся рассказать Тэуну и Сонхи про их с Чанмином общий секрет, но его волновало не то. Он уверен — призрака волновало то же самое, что и его самого. Хан нервно стал тереть ладошки друг об друга, прикусив губу.

— Что, если они расскажут о тебе всем? Нет, я, конечно, доверяю им, но лучше перестраховаться. Люди везде одинаковы: и не важно, в будущем или в прошлом. Я… — Чанмин шикнул на Эллена, прекратив его нескончаемые попытки оправдать себя и своих друзей. Хван протянул уже хорошо знакомый лекарю обрывок листа с посланием. «Не беспокойся. Тэун и Сонхи не выдадут нас.» — прочитал про себя Хан. Его продолжали одолевать сомнения, но продолжать тираду о том, какие люди иногда ненадежные, он не стал. Они не спеша вернулись к обрыву, возле которого сидели Сонхи и Тэун, свесив ноги над водой. Младший Хван показывал девушке на возвышающиеся величественные деревья на другой стороне, между ветвями которых прятались гнезда. По прилетающим и улетающим воронам, они поняли, чьими были маленькие неприметные жилища.

— Спасибо за привязанную лошадь. Мы совсем про нее, бедняжку, забыли. — встрял в разговор Эллен. Тэун кивнул, показывая своим видом, что для него это — сплошные пустяки. Ким глубоко в душе надеялся, что юноша забыл про то, что ему удалось лицезреть, но, в то же время, понимал: когда-нибудь все равно придётся отвечать за произошедшее. Чанмин не стал слушать родственника и пошёл к повозке отыскать свой блокнот, оставленный им в критической ситуации. Эллен оставил призрака в покое. Сейчас блокнот — не самое главное, что их должно волновать. Главная задача на этот вечер — найти способ перебраться через обрыв без потерь и сломанных транспортов, что и сказал Хан между слов двоим сидящим подле него.

— Я бегло осмотрел местность вдоль реки. Вот там, — Тэун указал в правую сторону реки, где она сужалась. — Кажется, мелкая вода. Значит, в той стороне, возможно, есть дорога на другой берег. Точно не знаю, как долго нам придётся ехать, но по лесной тропе мы, совершенно точно, сможем доехать до дороги.

— Можно попробовать. Надо найти заезд в лес, где сможет проехать повозка. — ответил Эллен, подумав с минуту, решив испытать удачу.

— Отлично! — подпрыгнул от радости младший Хван, хлопнув в ладоши. Сонхи следом за ним поднялась с земли, повеселев, услышав хорошую новость. — Пойдём-те отыщем заезд и дело с концами.

— Только у нас есть небольшая проблема. Уже темнеет. Ночью передвигаться по неизвестным коленям опасно. Можно остаться без колес. Точно! Про колеса, у нас их нет. — вспомнил лекарь, перекину свой обреченный взгляд на из повозку, лишившуюся «ног».

— Вот они, валяются на земле. Из просто выбило из-за сильной тряски. — разогнал уныние Тэун, указав на два круглых деревянных предмета, разбросанных по песчаной дороге. Вдвоём — Тэун и Эллен — они пошли собирать колеса. Первым отозвался Тэун, подняв одно:

— Господин Хан. У нас беда. Точнее, у вас.

Колесо потрескалось с одной стороны, одна часть держалась с помощью неведомых сил и при единственном касании Хвана, отвалилась. Чанмин, который до сего момента не участвовал в разговоре и сидел на краю повозки, рассматривая написанное в его блокноте, поднял взгляд на Тэуна, держащего в руках сломанное колесо. Он подлетел к юноше, отнимая колесо, в наступившей темноте разглядывая поломку. Затем он опустил предмет, косясь на всех троих так, будто сделал вердикт о всех в его поле зрения. Хан тяжело вздохнул, потянувшись к переносице, не без устали в конечностях потер ее.

— Что нам теперь делать? — неуверенно спросила Сонхи. Она нервно переминалась с ноги на ногу, сжимая и разжимая складки одеяния — не знала куда себя деть.

— Решим на рассвете. Уже стемнело — ничего не разобрать. Давайте переночуем здесь, возле повозок. — после вынесенного вердикт Тэуном, вес скомпановались вокруг сделанного на скоро костра. Пока Эллен и Сонхи собирали ветки для источника тепла, Тэун и Чанмин спускались к реке по некрутому склону набрать воды для своих нужд. Тэун заранее позаботился о сосудах, в которые можно набрать немного воды, чтобы напоить лошадей, зная, что они будут ехать долго. Но никто не предполагал, что мост, который, оказывается, должен был соединять два конца дороги, обвалился после проезжающего множества императорских повозок. Чанмин очень хотел верить, что никто не пострадал, преодолевая старый шаткий мост.

Тэун опустил деревянный сосуд в воду, набирая его до краев. Чанмин стоял возле него и смотрел вдаль, рассматривая обстановку на другом берегу. Тогда младший Хван заметил, насколько мелкой была река. Они могли бы пройти через неё, не намочив при этом коленей. Юноша выпрямился, поставив перед этим ведро возле себя так, чтобы оно не нарывалось упасть на кривом песчаном склоне.

— Мы можем пересечь этот ручей в два счета. Надо сказать об этом Господину Хану. — сказал задумчиво Тэун, обведя стоящего рядом выжидающих взглядом. Призрак помотал головой, указав на не крутой, но довольно опасный склон. Если спускаться с повозка ми вниз, то только не в этом месте. Следом он указал в правую сторону, где виднелся спуск вниз. Он был наиболее благоприятным для них, так как не был крутым, дорога вытоптана так, что не будет разваливаться под колёсами транспорта. Тэун ахнул, будто только что увидел что-то необыкновенное. Чанмин поднял ведро с водой и стал подниматься наверх. Младший спохватился, заметив, что тот собрался уходить и окликнул его. Призрак развернулся и встретился любопытных взглядом с не менее любопытным и возбужденным Тэуна.

— Я хотел спросить тебя про сегодняшнее происшествие. — осторожно начал младший Хван. Чанмин спустился, остановившись напротив Тэуна. Младший, будто вкусил каплю восторга от недавно испытанных эмоций, заговорил увереннее, без передышек, будто что-либо недосказанность в ту же секунду испарится и он не сможет предать всей сути своего рассуждения. — Сегодня вечером ты остановил мчащую повозку одними руками, не приложив практически никакой силы. — Чанмин ивнул, не скрывая фактов. — Вы с господином Ханом что-то бурно обсуждали и не заметили конец дороги. Мы крикнули вам и вы, Господин Хван, с не человеческой скоростью оказались позади повозки, если вообще не переместились туда с помощью каких-то неведомых сил. Я понимаю — это глупость. Но мои глаза не могут ошибаться, хоть и дед говорил, что глаза — это последнее, чему можно верить. В общем, я хочу узнать правду от вас, без вмешательства посторонних людей. Вы не бойтесь, я никому не скажу, если вы не уверены во мне.

Чанмин кивал на каждое заявление Тэуна, подтверждаю все, что он скажет, но его мысли уходили все дальше и дальше. Хангук тоже говорил ему, что глаза — последнее. На что он должен надеяться. Воспоминания хлынули на Чанмина. Загребая его в омут глубоких мыслей. Когда Тэун закончил говорить, н смотрел выжидающе на призрака. Ждал. Что он скажет или, хотя-бы, покажет, какоым на самом деле является Хван Чанмин.

— Господин Хван. — позвал Чанмина Тэун, не стерпев долгого молчания, нависшего над ними томным облаком. Призрак посмотрел на юношу сквозь пелёнку прошлого. Брови Тэуна взлетели вверх, когда он увидел глупую улыбку на его лице. Не оттого он пришёлся в недоумении, что Чанмин впервые улыбнулся перед ним, а от абсурдности ситуации, что не к месту он заулыбался. В тот же миг Чанмин взорвался беззвучный смехом, словно он задыхался. Тэун глядел на него таким же неприступно не понимающим взглядом. — С вами все хорошо? Может, выпьет воды? Извините, я сказал глупость. Не надо из-за этого убиваться. — заговорил младший Хван, подойдя к призраку. Он положил руку ему на плечо, как бы успокаивая. Чанмин спустя несколько мгновений успокоился. Одной рукой придерживая сосуд с водой, другой он потянулся убрать капли слезинок со своих глаз. Тэун совсем забеспокоился, не зная куда себя деть. Он убрал руку с плеча Чанмина и отошёл на позволительное расстояние, дабы не расстроить призрака ещё больше. Чанмин ещё раз обвел взглядом сконфуженного Тэуна и безмолвно указал на верх склона, принявшись подыматься вверх. Тэун относил все лишние вопросы и последовал за ним с мыслью, что главное, что он хотел узнать у Чанмина, он раскрыл. Вопрос о том, кем же является Хван Чанмин, остался для Тэуна нераскрытым, что ему ещё придётся разузнать. Это он и сделает сегодня ночью перед походом на ночлег. Чанмин и Тэун поднялись обратно. В т время, пока Тэун пыталсдопросить молчаливого друга, Эллен и Сонхи уже собрали достаточно сухого хвороста, чтобы развести костёр, чтоб на всю ночь хватило, чтоб грел бока. Сонхи раскладывала ветки в небольшой шалаш, окруженный камнями, а Эллен достал кресало из чужой, первой попавшийся сумки и развёл огонь. Когда Чанмин и Тэун вернулись, Эллен подскочил к призраку, забирая воду у того из рук. Младший Хван проводил его внимательным взглядом, глубоко задумавшись. В его голову вдруг взбрело, что Эллен мог с самого начала знать, кто на самом деле Чанмин, вед не зря же мужчина представил его как своего хорошего друга, который приехал вслед за ним из далека. Пока Тэун совсем не ушел в дебри своих рассуждений, он отмахнулся все предубеждение и решил помочь Сонхи, которая вдруг сама пошла глубь леса и уже тащит за собой большое бревно. Эллен как-то вскользь сказал. Что не помешало бы куда можно присесть, не боясь за пачкать одеяния в песке и грязи. Сонхи запомнила это, пока лекарь переметнулся на другую тему, рассказывая девушке о своём самом пугающем сне детства, из-за которого он не мог хорошо спать несколько лет в той комнате, в которой он увидел этот самый сон. Страшась, что кто-то все таки вылезет ночью из под его кровати и схватит. Сонхи где-то поддакивала, отвечала односложные предложениями, а после побежала исполнять слова Эллена в жизнь.

Вот Эллен и Чанмин снова остались одни. Только сзади слышались кряхтения девушки вперемешку с недовольным и изречениями Тэуна о том, что выходы из знатного рода не должны заниматься подобным ни пр каких обстоятельствах. Эллен поминутно дул на рзгорающийся огонь и поглядывал на Чанмина, разглядывающего лес вдали. Несколько раз они встречались друг с другом мнительными взглядами, но тут же отворачивались, не начав разговора. Хотя знали, что оба хотели рассказать друг-другу что-то сокровенное, что способны понять только они. Темнота наступила незаметно, проскальзывая между высокими деревьями. Опускаясь на землю лёгким туманом, хоть и было сегодня не так жарко. Чанмин придвинулся ближе к костру, достал свой блокнот и стал чиркать в нем иероглифы. Эллен глядел на него изподлобья, ожидая, что призрак сейчас напишет ему очередное послание и отдаст бумажку ему. Так и случилось. Эллен неожиданно для себя вздрогнул, когда Хван резко протянул ему руку с обрывком листка. Его глаза при свете огня отдавали характерный зелёным цветом, уходящем в черный, угольный цвет. Хан засмотрелся на секунду, но потом тут же выхватил обрывок. Чанмин убрал руку и мягко улыбнулся эллену, пока тот пытался разглядеть в темноте написанное, но чем ближе он подводил листок к глазам, тем меньше он мог увидеть. Призрак прикрыл рот рукой, дрожа всем телом. Хан убрал бумажку. Увидев его согнувшегося и дрожавшего краем глаза, подуав. Что тот по какой-то причине плачет, но все его опасения ушли на второй план. Когда он увидел, что Чанмин еле сдерживает смех. Его лицо тут же посуровело. Он хотел спросить, почему тот смеется, но Чанмин протянул палец к руке Эллена, опуская её ниже, ближе к свету. Тогда Хан не смог удержаться и закатился смехом так громко. Что Тэун и сонхи, шедшие в метрах шести от них, бросили злосчастное бревно и побежали на голос Эллена, подумав, что тот что-то спалил или сам поранился. Вечер для всех четверых выдался более чем занимательный, несмотря на то, что всем приходится нелегко. Чанмин, набюдая, как стены. Выстроенные между ним и Элленом, падают, разбиваются и исчезают в веселом его голосе, оповещавшем об их вместе проведённом времени.