Ирина Орковна

Вера Платонова (2024)

Ира Тишкина привыкла быть удобной для всех с детства. Мямля и трусиха, она не может постоять за себя даже во взрослой жизни. На работе ее считают слабым звеном, родственники нагло используют в своих целях. Страх проявить себя приводит Иру к печальному исходу. К рассвету от лагеря варваров-наемников из племени “Орочьи сыны” осталось лишь пепелище, а священная реликвия похищена. Героическая смерть Вырры, дочери командира наемников, несомненна. Но на рассвете она открыла глаза. Только Вырра ли это?

Глава 1. Нет просвета для тихони

Ира проснулась от громкого топанья по квартире и зажмурила сухие невыспавшиеся глаза, болевшие от работы допоздна за компьютером. Стало быть, тетка уже встала, и, как всегда без стеснения, гремит чашками, включает свет во всех комнатах, и хлопает дверями.

Иногда Ире начинало казаться, что это она живет у тетки Марьи, а не наоборот. Та, как приехала пожить “на время” полтора года назад, пока не подыщет квартиру, так до сих пор и не подыскала. Как и нормальную работу. Но что поделать? Не выгонишь же. Мамина сестра все-таки, родственница.

— Ирка, проснулась, а? — заглянула она в комнату, в которой на продавленном диване девушка пыталась доспать последние минутки до будильника. — Иди что ль, сваргань пожрать. А то у меня давление с ночи шпарит, не могу вообще на ногах стоять, пойду полежу.

“А жрать, значит, давление не мешает”, — подумала Ира, но как всегда, мысли эти так и не перетекли в разряд слов и увязли во рту, потому что Ира не была грубиянкой. А еще опасалась истеричную тетку: та чуть что поднимала ор и голосила на всю квартиру.

Тихоня Ира голосить не умела. Она разговаривала-то, еле размыкая губы, отчаянно боясь звука собственного голоса. Ну и вообще. Интеллигентные люди не кричат, в конце концов.

И сейчас она не стала возражать, а молча спустила ноги на пол, встала, позевывая, и побрела на кухню.

— Эт, Ирк, слышь чего, — Марья почесала ягодицу через ткань облегающих солидный зад лосин и увалилась на диван, включая телевизор. — К нам Витька мой сегодня приедет из Решотинска. Поступать опять будет. Ты ему достань там постельное какое, да полотенце. Я ему сказала, чтоб много вещей не набирал, у тебя вон полный шкаф тряпок этих. Что пацану таскаться, правда же?

Ира уронила ложку, которой помешивала кашу. Новость о том, что к наглой Марье присоединится ее великовозрастный сыночек и вечный абитуриент Витька, выбила из колеи. Привет, ободок унитаза в мокрых пятнах, пустой холодильник, и валяющиеся по всей квартире вещи. Ире захотелось завыть волком. Мало того, что работа была невыносимым местом, так теперь еще и домой возвращаться будет совсем тошно. Она сняла кашу с плиты и ткнулась в ванную чистить зубы, аппетита все равно не было. Но и тут не свезло. Эту локацию уже успела оккупировать вездесущая Марья, которой и на работу-то не нужно было собираться. Она умудрялась чудесным образом занимать все необходимое Ире пространство в самый неподходящий момент.

— Ладно, — бормотнула Ира, — сначала накрашусь, потом почищу зубы.

Не выгонять же человека из туалета! Неприлично это.

Дорога от дома до работы и с работы до дома, несмотря на убогость окружающего пейзажа местных промзон, была любимым Иркиным временем. Она была наедине с собой и своими мыслями, могла помечтать о том, как изменится, станет уверенной в себе, сильной женщиной, эффектной. Как мужчины будут оглядываться ей вслед с восхищением. Но годы шли, а мечты оставались мечтами. Однажды она собралась с духом и пошла к психологу на пробную встречу за половину стоимости от сеанса.

— Вам нужно учиться не подавлять свою агрессию, а направлять ее в нужное русло, — говорил ей немолодой мужчина в жилетке с кармашками.

Ира кивала.

— Агрессия — это та же энергия. Вы ее в себе копите, копите. Сейчас вы, как бомба замедленного действия! В любой момент рванете. И либо нанесете себе серьезный вред, либо пострадают окружающие. Вам обязательно нужно ходить на терапию, ко мне или к другому специалисту…

Ира снова кивала. Но понимала в глубине души, что ни к кому она не пойдет, потому что слишком это было тягостно для ее скромного бюджета.

— Ира, — спрашивала ее на работе коллега, красивая и яркая Рада, у которой с бюджетом было все в порядке. — Тебе сколько лет?

— Двадцать пять, — вздыхала Ира.

— Ого, я думала все тридцать! Ты ж молодая совсем девчонка, тебе бы макияжик, одежду посовременнее…

— Так я ж накрашена, — смущалась Ира. Ведь она красилась с утра тушью. И немного тенями бежевыми, прозрачным блеском для губ.

— А, ну раз накрашена… — насмешливо протянула Рада.

Сегодня они с Радой бок о бок перебирали стопку документов перед грядущей проверкой.

— Девчата, — заглянула в приемную замдиректора, — журналы входящих/исходящих выверили, все красиво? Информацию по трудовым внесли на всех сотрудников? И декретниц? Завтра комиссия заходит нас шерстить. Надеюсь, не придется краснеть?

— Все выверяем, Наталья Алексевна, — громко ответила Рада. — Мы тут уже битый час трудимся.

— Ну раз ты, Радочка, на контроле, я не сомневаюсь, что все будет в порядке. — Ириша ты тоже, давай, старайся. — Наталья закрыла дверь и отправилась по своим делам, коих у нее было всегда полно.

Рада чуть покопалась в документах и тоже засобиралась на обед.

— Я, Ир, с обеда уже не приду. Мне к стоматологу срочно, а там наркоз будут делать, я его тяжело переношу, прикроешь, да? Ты тут уж сама допроверяй. Все равно большую часть мы вместе сделали, осталась ерунда.

И, не дожидаясь ответа, взяла сумочку и, жирно подкрасив губы темно-розовой помадой, упорхнула.

— Доделаю, — вздохнула Ирка, понимая, что не то, что большей части не сделано, а кое-как на треть.

Буквы и цифры на мониторе слепились в одну нечитаемую полосу.

Ира сняла компьютерные очки и подошла к окну, чтобы дать глазам отдых. На крылечке курили продажники и пара сотрудниц из бухгалтерии, в их компании беззаботно хохотала Рада. Затем девушка помахала компании ручкой и села в подъехавший темный внедорожник своего очередного ухажера.

— Тишкина, где папка с подписанными договорами? — в кабинет завалилась Олеся из отдела продаж. — Ты чего тут сидишь, как мышь, закопалась в бумажках? Где Радка опять шарахается? Никогда ее нет на работе.

— У нее стоматолог сегодня, — объяснила Ира. — А завтра проверка, вот я и копаюсь в трудовых, заношу все стажи.

— Что, стоматолог? Я тебя умоляю. Свалила твоя Радка, чтобы этой ерундой не страдать. А кадровичка где?

— На больничном.

— И ты делаешь свою работу, работу кадровички, еще и Радке отдых обеспечиваешь? Святая простота, а иди в наш отдел, а? Будем с тобой напополам работать. Ты клиентов искать и договора заключать, а я зарплату получать!

Домой Ира собралась, когда уже стемнело, на два часа позднее положенного.

В седьмом часу к ней снова заглянула Олеся, и с жалостью посмотрела:

— Тишкина, иди ты уже домой!

— Не могу. Я еще не выверила все.

— О, господи, как ты так живешь-то! Всех дел не переделаешь. Ну давай, до завтра! Долго не сиди, состаришься, — она закрыла дверь и громко простучала каблуками по коридору.

“А что если комиссия найдет нарушения? Я же всех подведу. Меня же отчитают. А может быть, даже и уволят!” — думала Ира. — Ладно, дома допроверю остатки”.

В своей квартире у порога она чуть не запнулась о валявшиеся у порога кроссовки размера эдак сорок третьего, здесь же, стояла дорожная сумка в полоску, раскрытая, с наполовину вывалившимся оттуда барахлом.

— О, сестренка пришла с работы! Привет! — Витька беспардонно облапал Ирину.

— О, Ирк, — выглянула из кухни Марья. — Купила чо по случаю такого праздника? Колбаски там? Мы с Витьком тут отмечаем его приезд, иди к нам.

На кухонном столе стояла начатая бутылка водки и нехитрая закуска в виде сала и соленых огурцов, порезанных на тарелке.

Ирку затошнило. Как бы их всех взять и выгнать отсюда поганой метлой? Но страшно, страшно ругаться, страшно кричать, стыдно, что соседи услышат скандал. Что подумают? А родственники в Решотинске, что скажут? Что она неблагодарная? Тетка Марья матери помогла, когда та беременная Иркой была, а теперь у самой Марьи тяжелые времена.

Она закрыла дверь в свою комнату, включила компьютер, воткнула флешку с таблицей, достала из пакета стопку копий оставшихся трудовых. Ночь обещала быть долгой. Было тяжело и морально, и физически. Ну хоть бы где нашелся просвет, хоть бы маленький проблеск.

“Все в твоих руках” — транслировалось в песнях и фильмах. Но Ира смотрела на свои руки и в них ничего не было.