Ирина Орковна

Вера Платонова (2024)

Ира Тишкина привыкла быть удобной для всех с детства. Мямля и трусиха, она не может постоять за себя даже во взрослой жизни. На работе ее считают слабым звеном, родственники нагло используют в своих целях. Страх проявить себя приводит Иру к печальному исходу. К рассвету от лагеря варваров-наемников из племени “Орочьи сыны” осталось лишь пепелище, а священная реликвия похищена. Героическая смерть Вырры, дочери командира наемников, несомненна. Но на рассвете она открыла глаза. Только Вырра ли это?

Глава 2. Иркоразрушение

Утром туалет снова был занят. А Ира снова опаздывала. На этот раз захватчиком важного стратегического объекта был Витька. Ирка несколько раз подходила к двери и аккуратно дергала за ручку, чтобы дать понять человеку, что он живет здесь не один. В очередной раз она решилась легонько постучать. Ответом послужили булькающие звуки извергающегося желудка, видимо, вечерние посиделки давали о себе знать.

К Иркиному горлу тут же подкатило.

Она села на пол в коридоре и расплакалась.

Из спальни выползла всклокоченная Марья и рванула ручку от двери в туалете на себя.

— Эй, морда, — тут же забарабанила она в дверь, — ты вылазить собираешься? Мне тоже надо так-то! Засел, собачёныш!

— Да выхожу я, выхожу! — заорал Витька в ответ, спуская воду. — Дурдом! — недовольно бросил он, освобождая, наконец-то, тронный зал.

— Фу, ну и вонища! — Марья сунулась в туалет и тут же вылетела из него пулей.

Ирка утерла слезы и оделась. Придется терпеть до работы, иначе опоздает.

На работе она быстренько перенесла в базу найденные ночью расхождения и нажала кнопку “сохранить”. Программа прокрутила нарисованные шестеренки и зависла.

— Только не это! — у Ирки задрожали руки. — Давай, развисай, миленькая!

В кабинет влетела Рада, благоухающая дорогим парфюмом, с красивой укладкой, в модном брючном костюме, сидящем ровнехонько по фигуре. Эдакая офисная леди.

— Идут, идут проверяльщики, еле успела Наталье на глаза не попасться, фух! Привет, Ир! Выглядишь ужасно, прости, на правду не обижаются.

Ирка мрачно кивнула, гипнотизируя крутяшку на мониторе.

В приемную с шумом ввалилась Наталья Алексеевна:

— Так, девочки, быстро, комиссия будет в моем кабинете, несите срочно туда все папки, Ириша, сделай им еще чаёк-кофеёк, я побежала дальше.

К вечеру Ирку с Радой вызвали на ковёр. По скривленному выражению лица Натальи и унылому взгляду директора было ясно: миссия провалена. У Иры желудок внутри сделал кульбит и издал тихое урчание.

— Очень, очень много косяков, — Наталья швырнула в их сторону бумаги с пометками выявленных ошибок. — И это только первый день работы комиссии,что будет завтра?

Рада взяла листки и с невозмутимым видом сказала:

— А это в Иркиной части всё, — она повернулась к Ире, — Что ж ты, Ир, так невнимательно сверяла. Я ж не могу все время за тобой перепроверять, самостоятельнее надо быть.

Иркино лицо покрылось пятнами от стыда, вины и возмущения за происходящую несправедливость. Она хотела оправдаться, но у нее никогда не получалось вот так вот ловко, как у Радки, переваливать все на других.

— Ирина, ну мы очень разочарованы в ваших способностях. Что тут сложно что ли бумажку сверить с базой данных? Ребенка посади, он справится. Рада, помогите Тишкиной исправить ошибки, будьте добры. А вам, Ирина, выговор. Пока без занесения.

Ира вышла из кабинета, трясясь, как осиновый лист.

— Что ж ты, Рада, на меня все свалила? — наконец, выдавила она из себя с укором.

— Ну Ир, тут каждый сам за себя. Как могла, так и выкрутилась. Кто тебе мешал придумать оправдание? Молчание — знак согласия с обвинением.

Ира задохнулась от такой наглости.

Сейчас она была как никогда близка к сравнению с бомбой. Казалось, что накопленные за жизнь эмоции вот-вот сдетонируют и накроют взрывной волной всех, кто находится в радиусе многих километров.

Она молча собралась домой, продолжая подавлять в себе душащую обиду и злость на весь мир. В ушах шумело. Подошедшая к остановке маршрутка была переполнена. Ирка вдавилась в нее и просочилась к окну, где оказалась зажатой между бородатым мужчиной, пропахшим потом, и женщиной внушительных габаритов, дополненных огромным рюкзаком. Она то теснила Иру рюкзаком, то прижимала ее к стенке своим телом, давая дорогу кондуктору. К Ирке совсем перестал поступать кислород. Шум в ушах перешел сначала в звон, а потом в комариный писк. В глазах заплясали мушки, Ирка выключилась из действительности и потеряла сознание. Пришла в себя от пронзительного крика:

— Девушке плохо! Дайте ей воздуха!

Пассажиры стали препираться:

— Так мы тут ни вправо, ни влево, как мы дадим ей воздуха?

— Надо высаживать, раз такая слабая.

— А может, скорую? — предложил кто-то.

— Ну вот вы с ней выходите на остановке и вызывайте скорую, если готовы.

— Я не могу, я опаздываю.

— Так и я!

— Я вообще с ребенком в поликлинику еду.

— А мне на вокзал, поезд не подождет!

В итоге на следующей остановке двое мужчин аккуратно усадили Иру на скамейку и снова забежали в двери. Автобус двинулся дальше.

Ира посидела на скамейке, опустив голову на руки, продышалась. Шум в ушах не отступал. Она тихонько поднялась со скамейки и сделала шаг, но пошатнулась, и села вновь. Язык онемел и стал ватным.

Телефон у Марьи зазвонил как раз в тот момент, когда она отправляла в рот бутерброд с толстым слоем масла и щедро наваленным сверху вареньем, капля которого упала прямиком на экран мобильного. Марья облизнула липкие пальцы и взяла трубку в надежде на перебранку с телефонными мошенниками.

— Алло!

— Алло! Это городская клиническая больница, Тишкина Ирина Семёновна вам кем приходится? Мы нашли ваш контакт у нее в телефоне.

— Так, племянница моя…

— У нее инсульт. Не в сознании. Прохожие обнаружили на остановке.

Марья записала адрес больницы и телефон отделения, дождалась, когда на том конце нажмут “отбой” и приложила телефон к груди.

— Ма, кто звонил? — спросил Витька, который рядом прихлебывал чай и играл на телефоне в идиотскую игру.

— Витёк, — ошарашенно сказала ему мать, — вот и обзавелись мы квартирой в городе. У нее ж ближе меня никого нет. А если Васюковы заявят права? — забормотала она. — А хотя Васюковы дальше получается, они по отцу, и то троюродные. А тетка — это же роднее, да?

— Ма, да что ты мелешь?

— Заткнись, — она шлепнула сына по упитанной руке и продолжила размышлять вслух. — Только бы лежачей не осталась, это ж ходить за ней придется, горшки выносить. Спеклась наша Ирка, сдулась. Всегда была слабачкой. И мать такая же была. Это у них наследственное.