Последняя роза Дивеллона

Вера Платонова (2025)

Иммериль — любимая и опекаемая дочь владыки Дивеллона. Ради защиты своих земель от свирепого врага, король вынужден выдать ее замуж за безродного выскочку, новоявленного короля тиульбов. Словно цветок из теплицы, Иммериль вырывают из родного дома и отправляют в холодный и опасный мир, который ее совсем не ждет.

Глава 12

— Вереск, а куда делись веды? — спрашивала я, когда мы одним из долгих зимних вечеров в Великом доме наводили порядки в травах и готовили свежие настои для лекарских нужд. Испокон веков к этому делу допускались только женщины. Одетые в белые одежды, в светлых косынках девушки Дома под присмотром и наставлением моей прабабки перетряхивали летние заготовки, ощупывая и разглядывая их на предмет излишней влажности, а затем что-то убирали на просушку, что-то заново раскладывали по мешочкам, необходимое брали на пополнение знахарских запасов.

У нас были храмы, в которых мы чтили память светлых ведов, мы хранили и оберегали знания, что достались нам от них, но нигде и ни разу я не видела остатков захоронений наших великих предков. И мой пытливый с детства ум не давал покоя и на пятую долю шааза ни мне, ни моей пожилой наставнице.

— Что значит, куда делись? — Вереск вечно делала вид, что не понимает простых вопросов.

— Ну если они умерли, то где тогда их могилы? Как их найти и почтить?

— А ты опять давеча в Храме ногами болтала да ворон считала? — она делала вид, что сердится, но я знала, что ей рассказать еще раз про ведов — одно удовольствие. — Могил нет у них. Когда приходило время, вед собирался в дорогу и шел на Тот конец мира. И там находил Вечную Колыбель, где занимал свое собственное местечко и засыпал.

— А если он умер от того, что его убили? Отравился? Или по голове ударили насмерть? А как он находил Колыбель? А как он понимал, где его место?

— Шшш… — выставляла Вереск руку вперед, — потише. Не так скоро. К Колыбели их вел благодатный дух, который был в каждом из ведов. И если приключилось что-то, что нельзя было предсказать, то дух вселялся в тело веда и, движимый им, приходил к месту, что было назначено еще во времена сотворения мира. А там уже находил свой покой.

Брр… И сейчас это казалось мне все таким же жутким, как и тогда. Веяло от этого чем-то противоестественным. Хотя Вереск так не казалось. Она просто принимала эти сказания, как данность.

И почему этот воспоминание пришло мне на ум именно сейчас?

Разбудораженная вчерашними угрозами Айны я плохо спала всю ночь. Я даже добавила себе в стакан с водой несколько капель адемоновой настойки, которая в малых дозах должна была успокоить встрепенувшееся сознание и прояснить мысли, а в больших — эффект ее варьировался от паралича до смертельного исхода. Я слишком боялась превысить дозу, полагая, что вес мой снизился за последние дни, поэтому накапала заведомо меньше. Эффект пришел запоздало. Первую половину ночи мне мерещился вой призраков за дверью, чьи-то шаги у постели и странные шорохи, а к утру я так измаялась от своих мыслей, или адемоновы капли же сделали свое дело, но ненадолго провалилась в сон.

Проснулась еще до рассвета с полной ясностью в голове. И следующими мыслями.

“Я Иммериль, последняя Роза Дивеллона. Во мне течет кровь светлых ведов. Я дочь владыки Священных Земель и Долины Сиреневых Роз Иммериона. Король тиульбов обещал защиту Долине за меня. И это обещание может стоить ему очень дорого. Но это означает, что я ему нужна. Это означает, что он от меня зависит. Это означает, что я имею право диктовать свою волю”.

А еще я буду ходить там, где посчитаю нужным. И делать то, что считаю необходимым. Призраки Излаумора ничто в сравнении с благодатными духами ведов. Они их на Тот конец мира вели, неужто меня по одной не такой уж и большой крепости не проводят?

Я в порыве безрассудной решительности соскочила с постели, наспех надела платье, кое-как застегнув его на спине, схватила со стола маленькую лампадку, от которой чада было больше, чем света, и выбралась в коридор.

Во тьме, с рассеиванием которой лампадка не справлялась, решительности немного убавилось. Но основное направление я помнила. Что за неведомая сила подняла меня с постели и понесла по холодным коридорам Излаумора, с какой целью меня повлекло в эти башни? Наверное, сила противоречия, ибо пока пылала ущемленная душа, нужно было доказать самой себе, что я ничего не боюсь: ни призраков, ни волков, ни хохота женщины, возомнившей себя королевой без права на это.

Однако мое путешествие по Твердыне было внезапно прервано.

— Стой, кто идет? — молодой воин стоял на перекрестье коридоров и, выставив, факел вперед, вглядывался во тьму.

Выглядела я, надо полагать, сама под стать мстительному призраку, простоволосая и в длинном свободном платье, со слабым огоньком на ладони. Уж не поэтому ли факел заметно подрагивал в его руках? А ведь про внутреннюю охрану крепости я и не подумала.

— Кто идет? Отвечай! — повторил он вопрос не то, чтобы уж очень уверенно.

— Пропусти. Идет невеста короля, принцесса Дивеллона, будущая королева тиульбов и владычица Излаумора! — я постаралась звучать убедительно и властно и подошла ближе, чтобы страж убедился, что перед ним настоящая принцесса.

— Но… ваше высочество, вам не положено выходить из своих покоев, его величество будет недоволен.

— Тогда ты можешь меня остановить, но знай, что если ты дотронешься до меня хоть кончиком пальца, то его величество отрубит тебе сначала руки, а потом и голову. Но это будет уже после того, как на тебя ляжет страшное ведовское проклятье.

Бедолага опешил, размышляя, как ему будет лучше поступить.

— В сторону! — велела я ему, не сбавляя тона.

Наконец, он пришел к нужному для меня решению и, нехотя, отступил.

К моему недовольству ночью охрану Излаумора усиливали, и там, где мы проходили с Тарой днем, не наблюдая никого, сейчас стояли воины. Надо сказать, что два человека бессовестно спали на своих постах. Еще трех я обошла примерно также, как самого первого.

Глаза уже вполне привыкли к темноте, когда я добралась до лестницы, что вела в левую башню. Я на толику мгновения замешкалась, но собралась с духом и, коря себя за трусость, сделала шаг наверх. И быстро побежала, держась за перила, чтобы не успеть одуматься и испугаться. В груди стучала уверенность, что в этой башне я найду что-то очень важное.

Шаги мои гулким эхом отдавались на пустынной и крутой лестнице и серого камня, здесь вообще не было ни души. Мне вдруг стало казаться, что позади меня доносятся еще шаги. Я замерла, вслушиваясь, но вместе со звуком моих собственных шагов, пропали и другие. Не иначе, как особенности эха тут таковы, что звуки множатся и вторятся. Почти у самого верха чахлый огонек моей лампады затрещал, задергался и с шипением погас. Теперь я поняла, что недооценивала свое маленький источник света. И погрузилась в кромешный мрак.

Но самое ужасное заключалось в том, что я застыла на месте в нерешительности, а звук шагов не смолк. Кто-то шел за мной! Но призраки не топают, шел человек из плоти и крови, и похоже, что один.

За поворотом блеснул отсвет пламени чужого факела. Я нащупав дверь в башню изо всех сил потянула ее на себя, притаилась за дверью, неизвестно на что надеясь.

В окно башни проникал свет луны и здесь вполне можно было разглядеть обстановку. А разглядывать было особо и нечего. Интуиция подвела меня, увы. Никаких страшных тайн в свободной комнате, заваленной вдоль стен разным хламом, не обнаружилось.

Я выхватила из кучи разномастных предметов что-то вроде медного черпака и замахнулась им.

Дверь рывком распахнулась, и мой разящий черпак был тут же остановлен крепкой рукой, отнят и отброшен в сторону, а я, как воин, посрамлена на всю оставшуюся жизнь.

— Ну и что это все означает? — озадаченно спросил Борх, водя факелом вокруг себя.

Голова его была все еще перевязана,царапины на лице принялись корками.

— Не спится. Решила осмотреть получше место своего пребывания, — пояснила я.

— Хм, — сказал Борх.

— А вы зачем же за мной следите?

— Я не слежу, я приглядываю. Стража донесла, что вас понесло гулять по Излаумору невесть зачем. А пока король отсутствует в Твердыне, они доносят все мне. Может быть, вы думаете, что это самое безопасное место на свете и здесь никто не желает вам зла? Ну так не хочу расстраивать.

— Мне все это известно! — оборвала его я. — Не будем обсуждать. Дайте факел, я немного хоть осмотрюсь. А хотя света луны достаточно. Окна тут огромные. Уберите от меня этот факел.

Я подошла к одному из них и глянула вниз: высота была такой, что дух захватывало.

— Не нужно пренебрегать Айной, — сказал Килиан, убирая факел в держатель на стене. — Она совсем обезумела, и Айволина довела до исступления. Измучала его чувством вины, претензиями, упреками и чем там женщины еще умеют мучать.

— Вы, верно, предлагаете мне его пожалеть? При случае так и сделаю. Когда его величество изволит уделить время своей невесте, а не только аторхам и любовнице.

— Как человек, который полагает, что хоть немного знает Айволина Дегориана, могу предположить, что он вас исподтишка изучает. И боится.

Что? Меня? Те пару раз, что мы встречались лично, король не произвел впечатления человека, который вообще может чего-то бояться. Я вспомнила, как он сидел возле моей постели в окровавленной рубахе и выглядел спокойно и даже вальяжно, еще и разговаривал так, как хозяин богатого дома обращается с нищим родственником. Или это маска, которую он надел на себя, чтобы скрыть истинные чувства?

— И все-таки, — Килиан настойчиво вернул разговор в прежнее русло, — что вы здесь намеревались найти, и не пора ли мне проводить вас в комнату?

— Я просто решила прогуляться и осмотреться, повторяю еще раз.

Я изобразила интерес к предметам, захламлявшим башню.

— Почему здесь такое запустение?

— Раньше башню занимала дочь свергнутого короля, Эллин. Ее теперь нет, — как поверхностно Борх коснулся этого! А в моей голове сразу всплыл разговор с Тарой о том, как бедную принцессу жестоко убили.

— Мебель разнесли по разным комнатам, что куда. — Продолжил он. — Надо бы здесь навести порядок, но пока не до того.

— А это кто? — в углу, среди груды варварски валяющихся книг, криво стоял небольшой портрет в золоченой раме. На портрете изображался крупный мужчина с пышными усами и густой черной бородой. Если портретист по обыкновению людей своего ремесла еще и сгладил недостатки, а достоинства преувеличил, то его объект совершенно точно был личностью не из приятных. По атрибутам власти мне и самой стало ясно без объяснений, кто это. — Король Магнум?

Килиан кивнул.

— И правду говорят, что тиульбы — невежды. Ни при каких условиях в Долине не будут разбросаны книги. Это святотатство.

Я подняла одну из книг, огладила фолиант и попыталась расправить смятые страницы.

Ворча о грубых нравах своей новой страны, я поднесла книгу к факелу поближе, чтобы разглядеть, как следует, и замерла: “Посмертное разложение тела. Причины и обратимость” Тенмар Амай.

— Это остатки обширной библиотеки Эллин. Я велю досжечь то, что пропустили. Не трогайте эту мерзость. У принцессы были необычные интересы, — коротко пояснил Борх.

Мне тут же захотелось вымыть руки с мылом.

— Не такое уж святотатство, если дело касается подобной литературы, — согласилась я. — Позвольте-ка.

Килиан чуть отпрянул назад, но все же позволил мне отогнуть край повязки на своей голове.

— И долго ваша рана в таком мокнущем состоянии?

По взгляду Борха мне стало ясно, что достаточно долго.

— По-моему, ваш лекарь занимается тем, что ничего не делает и просто ждет, когда все само собой заживет. Вы, кстати, обещали проводить меня.

Килиан выдохнул с облегчением, и мы покинули башню. Надо сказать, назад мне возвращаться было гораздо спокойнее.

У дверей своей комнаты я выдала Борху платок, сдобренный ведовской мазью и напоследок сказала:

— Спасибо за сундучок. Для меня это очень ценно, — и поспешила всмотреться в его реакцию.

Но Борх на это ничего не ответил и даже бровью не повел. Как и не стал делать удивленный вид и переспрашивать, о чем же я веду речь.

Оставшийся день прошел без вестей и интересных событий. Кроме того, что мой свадебный наряд был почти готов, а еще принесли несколько платьев по местной моде, пошитых специально для меня.

А следующим утром Тара прибежала с сообщением, что его величество прибыл да не один, а с важными гостями, и просит меня присутствовать на общей трапезе в обеденной.

— Тара, — встрепенулась я, вновь разглядывая в окне цепь следов на снегу, ведущих к камню предков, — мне нужно выбрать самое красивое платье, но достаточно уместное для завтрака.