Мальчишки в наследство. Спаси мою любовь

Вероника Лесневская (2024)

— Ты станешь моей женой, — бесцветно бросает Виктор.Не просит, не приказывает, а просто ставит перед фактом, поглядывая на часы. Будто у него каждая секунда на счету.– Но мы с вами практически не знакомы. И я вас не люблю.– Ты знакома с моими детьми, и они к тебе привязались. Это главное. А любить меня не надо. Ни в коем случае, — хмуро сводит брови. — Меня надо слушаться.– Вы кабинетом не ошиблись? — указываю рукой на открытую дверь. — И девушкой. Вы не в офисе, а я не ваша секретарша.– Не ошибся. Я все о тебе знаю. Я помогу твоей матери, а ты выйдешь за меня, — ставит ультиматум. — В сжатые сроки ты должна стать опекуном моих сыновей-близнецов. Позже ты унаследуешь все состояние: недвижимость, бизнес, активы. Разумеется, временно. Когда мальчикам исполнится восемнадцать, они вступят в права.– Не понимаю. Сейчас мальчишкам пять… А где будете вы все это время?– Неважно. Не беспокойся, тебе не придется меня долго терпеть.

Глава 8

Виктор

Я солгал, когда небрежно обронил, будто у меня болит от Лили голова. На удивление, нет. Наоборот, ее голос воспринимается как нечто приятное и успокаивающее. Интонации, тембр, переливы — ничего не раздражает. А смех… Его я сегодня услышал впервые. Мельком в кафе, на протяжении каких-то пары секунд, приглушенный хохотом и радостными воплями детей. Но и этого хватило, чтобы он застрял в моем мозгу. Непривычно искренний и настоящий, в отличие от жеманного, кокетливого женского хихиканья, к которому я привык.

Воспроизвожу этот смех мысленно, потому что в реальности его не хватает.

Шум дождя, перешептывания мальчишек, гул двигателя… Все как обычно. Так, как должно быть по пути домой. А ощущение, будто деталь пазла выпала, без которой картина внезапно стала неполной.

Не отвлекаясь от дороги, боковым зрением улавливаю очертания Лили. Она сидит, съежившись в кресле, кутается в тонкий плащ. На меня не смотрит — отвернулась к окну, за которым видна лишь плотная завеса дождя.

Обиделась на мои резкие слова? Недаром затаилась, как мышонок. Ведет себя по-детски. Хреновый, значит, психолог, если с собственными реакциями совладать не может.

Молчит, объявив мне негласный бойкот, часто, дробно дышит, оставляя рваные следы пара на запотевшем стекле, и делает вид, что любуется пейзажами.

Не верю. Нечего там разглядывать. Такой ливень обрушился на землю, что дорогу хрен разберешь. Благо, я знаю маршрут…

— Куда вы направляетесь, Лилия? — разрываю тишину, когда она становится невыносимой.

Училка вздрагивает от неожиданности, тяжело выдыхает, украдкой стирает влажное пятно, оставляя на стекле отпечатки пальцев — и спустя секунду поворачивается ко мне.

— Если скажу, что домой, не поверите? — запахнув плащ по самое горло, все равно мерзнет, но старается не подавать вида и ничего не просит.

«Такая и не попросит», — мелькает в сознании, а уголки губ криво дергаются то ли в ухмылке, то ли от недовольства.

— Нет, — потянувшись к приборной панели, усиливаю обогрев, хотя, если честно, мне и так уже жарко и душно. — Домашний адрес не сверяют по бумажке.

— У меня собеседование на должность репетитора и няни, — признается прямо и открыто, не выкручиваясь и не заигрывая. Лиля слишком простая для этого.

— С кем вы договаривались? — уточняю, а сам судорожно копаюсь в закромах памяти.

— Через агентство. Мне сказали, что меня будет ждать… — ныряет в потрепанный кармашек дешевой китайской сумочки и достает сложенный вчетверо листок. Опять вчитывается в свой красивый почерк, только теперь не улицу называет, а имя: — Альбина Степановна. Я так поняла, это не хозяйка, а…

— Управляющая, — машинально выпаливаю, осторожно входя в поворот. Все становится на свои места.

— Да, — соглашается, не заметив подвоха, и аккуратно убирает «шпаргалку» на место. — Если я ей понравлюсь, тогда меня представят хозяину, и мою судьбу будет решать уже он, — сообщает, но не останавливает на этом поток речи. Продолжает размышлять вслух: — Хотя правильнее было бы в первую очередь познакомить меня с ребенком. Ведь если с ним не получится наладить контакт, то и продолжать нет смысла, — возмущенно отчитывает воображаемого собеседника. Не догадывается, что адресат ее гневной тирады находится ближе, чем она думает. — Мне же не с отцом сидеть…

— Получится, — бросаю взгляд на сыновей и удовлетворенно хмыкаю. Все складывается удачно. Однако меня мучает один вопрос: — Вам так нужны деньги, Лилия?

— Работа, — строго исправляет она меня.

— Это одно и то же, — скептически хмурю брови.

— Не всегда, — занудно спорит. — Деньги добываются разными способами, не всегда честными и чистыми. А я хочу именно заработать. Своим трудом…

— Значит, нужны деньги, — делаю единственно верный вывод, однако мои слова вынуждают Лилю нервно фыркнуть. Гордая, хотя в ее положении это мешающий фактор. — Я мог бы вам предложить должность…

— В строительной компании? — перебивает Лиля, превращаясь в напряженный серый комок. — Вы же ею руководите? Ни за что! Я там работать не буду, — выпаливает испуганно, с налетом горечи.

Покосившись на часы, отсчитываю время до возвращения Игоря. Надеюсь, он нароет всю информацию об этой странной, таинственной девчонке. Ему и так пришлось бы это сделать, ведь теперь у меня появилось полное право ею интересоваться.

— Почему? — все-таки уточняю, недовольный отторжением Лили к делу всей моей жизни. Точнее, теперь уже ее жалкого остатка длиной в год.

— Личный триггер, — опускает голову, чтобы спрятать взгляд. Хотя в ее больших серых глазах я и так ничего прочесть бы не смог, будто блок стоит.

— Лилия, кажется, вам самой не помешал бы психолог. Сапожник без сапог? — хмыкаю невозмутимо и поглядываю на притаившихся мальчишек. Два сгустка чистого любопытства, они подслушивают нас, впитывая каждое слово.

— Не буду спорить, — бубнит в ответ, уставившись на свои тонкие, наверняка холодные пальцы. — Каждый человек рано или поздно нуждается в помощи специалиста. У нас слишком нервная жизнь. К сожалению, лишь единицы это понимают, — растирает ладони.

Ставлю обогрев на максимум. Дергаю себя за ворот рубашки, ослабляя его. Зажариться можно с этой мерзлячкой, но приходится терпеть, чтобы она не простудилась. Больничный в виду последних событий нам ни к чему.

— Нет абсолютно здоровых — есть не дообследованные? — бросаю напоследок. Невольно пробуждаю собственные триггеры.

Больше не нарушаю молчание. До тех пор, пока в поле зрения не появляется нужный дом. Замедляю движение.

— Спасибо, что вы… — начинает тараторить Лиля, чуть ли не на ходу выпрыгивает из салона. — А куда? — озадаченно осматривается.

Подаю сигнал охране, и ребята шустро активируют ворота. Жду, пока тяжелая конструкция отъедет вбок.

— Въедем на территорию, чтобы не мокнуть под дождем, — киваю начальнику в знак приветствия.

— Я бы сама добежала. Вы же торопитесь, — по-прежнему не догадываясь, что происходит, Лиля сопротивляется на автомате. Будто это встроенная функция, которая никак не отключается. Или брак при производстве. Сложно мне придется с такой «несовершенной моделью». Я привык к беспрекословному подчинению.

Покачав головой, выхожу из машины, перехватываю зонт у подбежавшего охранника. Обхожу капот, чтобы открыть пассажирскую дверь.

— Да, Лилия Владимировна, в точку, — подаю ей руку. — Домой дико хочется, поэтому, будьте добры, пошевеливайтесь, — повышаю голос.

Чувствую прохладу на ладони, словно ветерок прокатился. Я был прав: ее кисть ледяная. А еще маленькая и невесомая. Едва касается моей, подрагивая.

— Хм, благодарю, — лепечет Лиля растерянно, принимает зонт и шагает под ним к крыльцу.

Мы с мальчишками следуем за ней.

— О, а Лиля в гости к нам? — спохватывается Леша, сориентировавшись быстрее англичанки.

— Класс, — одобрительно кивает Даня, шлепая по островкам воды.

Лиля оборачивается, непонимающе сводит брови, изучая нас. Не замедляя шаг, случайно сталкивается на пороге с управляющей. Лихорадочно извиняется.

— Добрый вечер, Альбина Степановна, — передаю женщине детей.

Пока она помогает мальчикам разуться, Лиля застывает рядом со мной, будто врастая в землю. Терпеть не могу, когда подчиненные туго соображают, но ей прощаю замешательство.

— Виктор Юрьевич, у нас гости? — управляющая сканирует хрупкую фигурку встроенным рентгеном. И тоже тормозит, как допотопный компьютер. — Что же вы не предупредили, я бы…

Устав от объяснений и пустых переговоров, я укладываю ладонь на поясницу Лили.

— Не совсем, — подталкиваю ее в теплый коридор, иначе так и будет стоять под дождем, изображая из себя садовую статую. — Лилия Зимина, соискательница на должность нашей няни. Вы должны быть в курсе, — небрежно представляю девчонку, и ее лихорадочный, ошеломленный вздох прокатывается по помещению.

— Да… Агентство… — Альбина восстанавливает логическую цепь. — Вы опоздали, — пристреливает и без того растерянную Лилю строгим взглядом, но спотыкается о мой предупреждающий — и смягчается. — Сейчас я быстренько собеседование проведу.

— Это лишнее, — отрезаю бесстрастно и прохожу вглубь дома. — Она принята. Оформляйте.

— Хотя бы рекомендации проверю, — включает неуместный профессионализм. Начинает утомлять меня.

— Даня, Леша, вам Лиля нравится? — выкрикиваю в холл, где возятся с одеждой сыновья.

— Да! — одновременно показывают большие пальцы в знак одобрения. Вот кто в этом доме понимает меня с полуслова. Пятилетки умнее и находчивее взрослых.

— Как видите, рекомендации у Лилии Владимировны отличные.

— Как скажете, Виктор Юрьевич, — лениво растягивая слова, со скрипом произносит Альбина и поворачивается к побледневшей англичанке. — Жду вас завтра в восемь со всеми документами. Не опаздывайте.

Лиля неестественно медленно взмахивает ресницами, заторможено переводит взгляд с управляющей на меня, смотрит не моргая, будто читает только по губам и если отвернется — пропустит важную информацию. Внешне почти ничем не выдает своего настроения. Поза не меняется, руки крепко держат сумочку, плечи опущены. Может, так кажется из-за бесформенного светло-коричневого плаща, который совершенно не идет девчонке: добавляет ей возраст, прячет фигуру, невыгодно оттеняет и без того бледную кожу. Похож на кокон, в котором прячется бабочка и не хочет освобождаться. Не учитывает, что если не выберется в нужный момент, оболочка затвердеет, навсегда похоронив ее внутри. Глупой, упертой бабочке уже не суждено будет расправить крылья и взлететь. Но это ее жизнь и ее выбор.

— Альбина Степановна, на сегодня можете быть свободны, — выдыхаю вперед, не разрывая зрительного контакта с Лилей. Считываю каждую ее эмоцию, однако на бескровном лице будто застыл гипсовый слепок. Кокон все прочнее. — Утром Лилия будет здесь, потому что… сейчас она никуда не уезжает, — озвучиваю свое поручение намеренно холодно и безапелляционно.

Не знаю, что со мной происходит в этот момент. Возможно, побочные эффекты болезни, лекарств и не отпускающей мигрени, но… Продолжаю с неадекватным любопытством наблюдать за Лилей, как будто она особо редкий подопытный экземпляр.

Нежно-розовые губы поджимаются, превращаясь в напряженную прямую линию, брови сходятся к тонкой, ровной переносице, а в больших серых глазах переливается ртуть.

— Виктор Юрьевич, а не слишком ли много вы на себя берете? — Лиля говорит тихо и размеренно, но каждое ее слово пропитано иголками, и она беспощадно стреляет ими в меня.

— Ну, наконец-то, — усмехаюсь. — А то я уже думал, что с вами не так? Переживать начал за пострадавшую психику психолога, — вальяжно шагаю к ней, становясь практически вплотную. Не боится. Наоборот, вызов бросает всем своим видом. — Проходите, располагайтесь. Ужин через полтора часа. Плащ Альбине передайте, иначе вы мне гостиную каплями забрызгаете.

Мое приглашение звучит как приказ. Отдав его, невозмутимо иду к сыновьям, боковым зрением поглядывая за Лилей. Поборов первый шок, она вспыхивает от недовольства, покрываясь легким румянцем, и он ей к лицу.

Забывшись, делает шаг — и замирает на пороге, не рискуя наступить на идеально вычищенный паркет. Судя по напряженному выражению лица, она прокручивает в голове мои слова. Пойти против и сделать назло ей не позволяют воспитание и врожденная бережливость. А еще Лиля уважает чужой труд, поэтому со вздохом снимает обувь и плащ, сама относит их в коридор и аккуратно раскладывает по местам, чтобы не утруждать Альбину. Нехотя возвращается.

— Почему вы не сказали, что мы едем к вам домой? — приближается к нам с мальчишками, почему-то при этом не выпуская сумку из рук. Словно это ее единственное орудие защиты.

— Что бы это изменило? — вскидываю бровь.

— Как минимум, это было бы честно, — по-учительски строго поддевает меня, заставив сцепить зубы.

— А я вам и не лгал, — после паузы, необходимой мне, чтобы совладать с эмоциями, я бесстрастно продолжаю: — Лилия, в машине вы подтвердили, что вам нужна работа. Собеседование вы прошли, с хозяином пообщались, — указываю на себя, а потом на ребят: — Детей вы хорошо знаете. Сами же говорили, что контакт с подопечными важен. У вас он есть. Вы нам подходите, а мы — вам. Не понимаю, в чем нечестность?

— Мне сказали, что мальчик будет один… — задумчиво лепечет.

Видимо, пытается осознать свою ошибку и найти себе оправдание, ведь она приехала на собеседование вслепую, ничего не узнав заранее о семье. Понимает, что не права, но винит меня и злится. Хотя я и сам терпеть не могу ложь.

— Альбина Степановна? Что значит «один»? — грозно окликаю управляющую, которая уже собралась уходить.

— Совет агентства, — не теряется она. — Там решили, что няню для одного ребенка проще будет найти, тем более, в нашей ситуации, когда никто не задерживается дольше пары месяцев. Мы почти всех кандидаток перебрали. Последнюю, Аллу Ивановну, почетнейшую няню с багажом знаний и опытом работы… — укоризненно зыркает на близнецов. — Даня закрыл в кладовке, пока Леша громко и жалобно просил ее выпустить, иначе крысы съедят. В итоге, пришлось вызывать скорую. Благо, все обошлось, но ноги Аллы Ивановны здесь, разумеется, больше не будет.

Как по команде, мы с Лилей одновременно поворачиваемся к мальчишкам и посылаем им укоризненные взгляды.

— Она обзывалась, — оправдывается Даня.

— У Аллы Ивановны стаж и… — грозит пальцем Альбина, но я жестом останавливаю ее. Хочу выслушать версию детей.

— А там правда крысы, — пожимает плечами Леша и надувает губы, обиженный недоверием.

— В этом доме нет никаких вредителей! — повышает голос управляющая. Прищуривается так, будто хочет добавить:"Кроме вас". Но при мне не рискует.

Морщусь, взметая руку к виску, надавливаю средним пальцем. Опять ноет.

— Я слышал, — спорит Леша.

— Трусишка, — показывает ему язык Даня.

— Сам такой!

Мальчишки заводятся с полуоборота, нападают друг на друга и пытаются драться. Правда, получается неумело и неловко. Выглядит так, будто два котенка бьют друг друга мягкими лапками и фырчат. Вдвоем валятся на диван.

— Вот видите, с ними никакая няня не справится, — победно хмыкает Альбина.

Вот только в этот же момент рядом с детьми оказывается Лиля. Хрупкой девчонке даже не приходится разнимать их — они сами, почувствовав ее присутствие, отлетают друг от друга, как два мячика.

— Мальчики, как вы себя ведете? — покачивает головой Лиля, и унылый тугой хвост на макушке двигается в такт.

Присев, она поправляет на Дане и Леше смятую одежду, застегивает пуговицы, приглаживает взъерошенные волосы. При этом постоянно что-то нашептывает им, будто заговор читает. Все больше склоняюсь к чертовщине, когда лица сыновей становятся серьезными, а темные головки послушно кивают.

— Лилия справится, — убедительно отвечаю Альбине и мысленно добавляю: «Ведьма».