Одержимость мажора. Прокурорская дочка

Вивиан Фокс (2025)

— Отойди от меня! Мне тяжело дышать! — Оу, я заставляю тебя задыхаться? — игриво бормочет Исаков. — Да! Твоя туалетная вода воняет, ясно?! — Ты заведена, Няшка, — говорит он, используя прозвище, которое меня бесит наравне с Кудрявой. — Заведена так, что тебя аж трясет всю. Смотри, все руки в мурашках. — Да что тебе нужно?! Чего ты хочешь?! — Тебя. Он бесит меня до невозможности! В прошлом году из-за больной игры, в которую играет он и его друзья, я сломала ногу. Потому что Захар Исаков выбрал меня своей жертвой. Я надеялась, что он уже забыл обо мне, но и в этом году он не успокоится, пока не получит то, к чему так стремится.

Глава 15

Римма

На Захаре классические брюки и расстегнутая на пару пуговиц черная рубашка. Закатанные рукава обнажают крепкие предплечья.

— Два букета, — тихо говорит бабушка и кивком благодарит официанта, поставившего перед ней бокал просекко. — Да это джекпот, Римма. Хватай и в норку.

Я бы рассмеялась, но мне как-то что-то совсем не весело.

— Кудрявая, это тебе, — произносит Захар и отдает офигевшей мне букет пионов. Огромный букет пионов. — А это вам, — говорит бабуле и передает ей букет эустом немного скромнее. — Я — Захар.

— Римма Константиновна, — представляется бабушка и протягивает руку.

Я уже думаю, что сейчас Исаков облажается и пожмет бабушкину ладонь, но он удивляет. Склонившись, касается тыльной стороны губами.

— Приятно познакомиться. Ваше имя… редко встретишь.

— Ее назвали в мою честь, — кивает на меня бабушка. — Ты присаживайся. Сейчас моя внучка придет в себя и что-нибудь скажет.

— Например, что тебя сюда не приглашали, — шиплю скорее из вредности и от чувства неловкости.

— Я уже пригласила, — говорит бабуля, слегка подняв вопросительно бровь. Мол, чего чудишь, Кудрявая? А, тьфу, это не она так меня называет!

— Могу я вас угостить чем-то? — спрашивает Захар.

— Рассказом о том, как моя внучка чуть не оказалась под колесами твоей машины, и почему она шипит на тебя, как кошка. А выпить у нас и так есть. Обед мы тоже заказали, так что позаботься только о себе.

Захар заказывает для себя безалкогольный мохито. Второй официант приносит вазы и ставит наши роскошные букеты.

— Я жду рассказ, — говорит бабушка и делает пару глотков своего просекко.

— С чего же начать… — бормочет Исаков, потирая затылок.

— С того, как я сломала ногу, убегая от твоей шакальей стаи, — рычу.

— Римма, невежливо перебивать, — осекает меня бабушка. — Особенно если собеседник еще не начал говорить. Захар, я вас слушаю.

— Что ж, — произносит он и кивает официанту, ставящему перед ним мохито. — Мне стейк средней прожарки и салат на ваш выбор, — делает быстрый заказ и переводит взгляд на мою бабулю. — Я действительно совершил оплошность и испугал вашу внучку в прошлом году. Она бежала и правда сломала ногу. С тех пор я пытаюсь загладить свою вину, но Римма на меня обиделась так сильно, что даже не допускает мысли о том, чтобы простить меня.

Фыркнув, со злостью цежу свой коктейль, прошивая яростным взглядом наглого засранца Исакова. Скашиваю взгляд на роскошный букет пионов. Он немножко успокаивает. Но совсем чуть-чуть. Это почти даже не считается.

— Что ж, бурная у вас история. Но зная мою внучку, Захар, могу сказать, что вам придется пройти еще немало испытаний на пути к алтарю.

Давлюсь своим Аперолем, выпучив глаза, глядя на бабушку.

— Какому еще алтарю? — откашливаясь, сиплю я.

Зато Исаков, зараза, светится, как медный тазик. Такой, на каком он впилился в столб.

— Ради нее я готов ползти по раскаленным углям, — произносит он, забавляясь.

— Поверьте, это покажется вам легкой прогулкой. Вы знакомы с отцом Риммы?

— Пока еще нет.

— Что ж, тогда тренируйтесь сначала на углях. Мой сын чрезмерно подозрителен и считает, что ни один молодой человек не достоин его жемчужины.

— Могу себе представить, — усмехается Исаков.

— Давайте поедим, — предлагает бабушка, когда замечает, как к нашему столику приближаются официанты с заказанными блюдами.

Во время обеда бабушка пускается в воспоминания. Потом расспрашивает Захара о том, кто его родители. Он ловко уходит от правды, назвав отца бизнесменом, а мать домохозяйкой. О ней я и правда ничего не знаю, а вот слава о его преступнике-отце облетела всю страну. Но я тоже не раскрываю правду о семье Исакова. Не мое это дело, да и вообще. Все равно я не собираюсь даже допускать мысль об отношениях с Захаром.

— А вообще, Захар, — говорит бабушка, вырывая меня из задумчивости. Оказывается, я пропустила немаленькую часть их беседы, поймав ее только за хвост. — Чтобы покорить сердце девушки, ее не надо дергать за косички. Струны души послужат этой высокой цели намного лучше.

— Какие струны? — спрашиваю, чувствуя себя идиоткой.

— Души, — поясняет бабуля, окинув меня пытливым взглядом.

— Прошу прощения, — говорит Захар и, показав свой вибрирующий телефон, отходит от столика, направляясь в сторону туалетов.

— Какой симпатичный молодой человек. Почему бы тебе не простить его?

Перевожу взгляд на бабулю и, хмурясь, вглядываюсь в ее лицо.

— Ты серьезно?

— Римма, ты всегда слишком сильно драматизируешь, — отмахивается бабуля. — Не так страшна эта ситуация, как ты ее малюешь. Уверена в этом.

— Ба, я из-за него ногу сломала!

— А он целую машину, чтобы ты осталась жива.

— Ему вообще запрещен въезд в эту часть города, так что сам виноват.

— О, уже нахмурилась, — шутливо говорит бабушка. — Но я согласна, мужчина должен пройти с десяток испытаний, чтобы поцеловать тебя в щечку. Я уж не говорю о других преференциях. Но хорош парень. Что тут говорить? Я б дала.

— Ба! — ахаю в шоке.

— А что? — она изящно дергает плечом и допивает остатки второго бокала просекко. — Тебе сейчас только кажется, что жизнь чертовски длинная, и ты успеешь испытать всю гамму эмоций. Но не успеешь моргнуть глазом, как пойдут дети, пеленки, ипотеки… А, нет, тебе это не светит. Ипотека, в смысле. Работа, быт, пенсия. И ты потом ка-а-ак осознаешь, что для самых крутых впечатлений у тебя уже не хватит здоровья. Так что пробуй самое интересное уже сейчас. Потом будет не до этого.

Я с отвисшей челюстью слушаю бабулю, не веря в то, что она говорит все это. В смысле, я всегда знала, что она у меня неординарная и все такое. Но чтобы вот так буквально толкать меня в объятия безбашенного мажора…

— И, кстати, все самые вкусные впечатления тебе принесет именно такой плохиш, — говорит бабушка и подмигивает.

Я не успеваю ответить ей, как рядом раздается голос Исакова:

— Прошу прощения, дамы, но вынужден откланяться.

Перевожу на него офигевший взгляд. Впервые слышу, чтобы один из стаи Плахова, где все без тормозов, так общался. Он знает вежливые слова? Вот уж новость!

— Мы тоже скоро пойдем. Правда, Римма? Нам надо еще выбрать подарок для Люси.

— Ага, — отвечаю, все еще ошарашенная.

Захар достает из кошелька несколько крупных купюр и всовывает их в руки как раз подошедшему официанту.

— Это за наш обед.

— Спасибо, — благодарит парень, мгновенно пряча купюры в карман фартука. Там слишком большая сумма. Гораздо больше, чем стоил наш обед.

— Римма Константиновна, было приятно познакомиться, — почтительно кивает Захар и переводит на меня взгляд. — Кудрявая…

Я жду, что он что-нибудь скажет. Но этот наглец, воспользовавшись моим шоком, наклоняется и впивается в мои губы совершенно неприличным поцелуем.