Оллвард. Разрушитель судеб

Виктория Авеярд (2022)

Страшный исход уготован Оллварду. Корэйн едва удалось спастить, а участь ее Соратников неизвестна. Враг готов пожертвовать чем угодно, чтобы утолить голод жестокого бога — Того, Кто Ждет. Однако надежда не потеряна: наследнице удалось украсть Веретенный клинок Таристана и помешать тому уничтожить мир. В финальную битву вступают: КОРЭЙН, наследница рода Древнего Кора, скорбит по друзьям, которых считает погибшими, но снова готова рискнуть жизнью ради спасения мира; ДОМАКРИАН, беззаветно преданный Корэйн бессмертный, СИГИЛЛА, охотница за головами… и СОРАСА, убийца-изгой, томятся в темнице, выискивая возможность для побега… ЭНДРИ, бывший оруженосец, ободряет старых союзников и находит новых. ЧАРЛОН, падший жрец и фальсификатор, встречает давнего друга, ВАЛЬТИК, загадочная ведьма, изрекает новые пророчества. Чтобы избежать краха, расколотый союз соратников должен сплотиться в решающем поединке добра со злом. Иначе безжалостная демоническая сущность поглотит Оллвард целиком.

Глава 3

Чтобы я смогла выжить

— Корэйн —

Серая лошадь скакала по серому миру.

Пепел и снег кружились в дуэте, объединившем жар и холод.

Корэйн не ощущала ни того ни другого. Она даже не чувствовала под собой лошадь, скакавшую легким галопом. Не чувствовала слез, которые оставляли соленые дорожки на ее грязных щеках. Ничто не могло пробиться сквозь барьер, который она возвела вокруг себя. Пустота была единственной защитой ото всех ужасов, оставшихся позади.

Единственной защитой от смерти. От потерь. И от страшного осознания того, что она потерпела неудачу.

Она поддерживала этот невидимый щит, окружающий ее сердце, так долго, как только могла. Она не смела даже взглянуть назад: вид Джидаштерна, охваченного дымом и пламенем, был невыносимым. Это место стало кладбищем для множества людей и Древних — в том числе и для ее друзей.

Но смотреть на пустое поле было почему-то еще тяжелее, чем оглядываться на останки города.

Никто не следовал за ней. Никто ее не ждал.

Выжить не удалось никому.

Поэтому Корэйн оставалось лишь обратиться к тому, что она знала лучше всего. Поступить, как поступила бы ее мать. Она подняла взгляд к горизонту и поскакала в ту сторону, откуда доносился запах морской воды.

Ее спутником стало Зоркое море, чьи стальные волны яростно обрушивались на берег. Наступила ночь, поглотив все, кроме шума прибоя. Даже метель наконец-то утихла, и небо прояснилось. Посмотрев на звезды, Корэйн принялась читать их, словно одну из своих карт. Знакомые ей созвездия никуда не исчезли — не сгорели вместе с остальным миром. Простиравшийся над морем Большой дракон по-прежнему сжимал в зубах Северную звезду. Корэйн пыталась найти утешение в знакомом зрелище, но обнаружила, что звезды потускнели. Их свет был холоден и невероятно далек.

Лошадь скакала, не замедляя ритм. Корэйн знала, что Вальтик ее заколдовала — последний дар джидийской ведьмы.

«Как жаль, что она не наделила меня такой же выносливостью», — с горечью подумала Корэйн.

Она потеряла счет часам, проведенным в полыхающем городе. По ее ощущениям, прошла едва ли не сотня лет. Она была настолько измучена и разбита, что собственное тело казалось ей ветхим и дряхлым. Горло першило от дыма, которым она надышалась, а глаза щипало от пролитых слез.

Корэйн неохотно потянула за поводья, в глубине души сомневаясь, послушается ли лошадь. Вдруг та до сих пор подчиняется ведьме, погибшей в горящем городе?

Но кобыла моментально отозвалась на ее движение и, печально моргнув, перешла на шаг.

— Прости, пожалуйста, — выдавила Корэйн хриплым голосом.

И тут же сморщила нос. «Теперь, когда все мои друзья погибли, я извиняюсь перед лошадью».

Она медленно спешилась. После долгих часов, проведенных в пути, все тело ломило. Ходьба причиняла боль, но не такую сильную, как скачка на лошади. Держа поводья в руке, Корэйн побрела вперед. Кобыла шла сбоку, подстраиваясь под ее темп.

В голове Корэйн звучали завывания и клокот солдат-мертвецов, потерявших человеческий облик. В единый шум сливались голоса этих чудовищ под предводительством Таристана и Эриды, над которыми властвовал Тот, Кто Ждет.

Корэйн прижалась к лошадиному боку, чтобы ощутить тепло живого существа. Чтобы напомнить себе, что на самом деле она не одна. Лошадь пахла дымом, кровью и чем-то прохладным. Запах показался Корэйн знакомым. Сосна и лаванда. Лед.

Вальтик.

Сердце Корэйн сжалось, и к глазам снова подступили слезы, угрожая политься рекой.

— Нет, — с трудом произнесла она. — Не надо.

Боковым зрением она заметила блеск драгоценных камней и обернулась. В притороченных к седлу ножнах покоился Веретенный клинок. Камни на рукояти подмигивали ей каждый раз, когда лошадь делала шаг, слабо отражая сияние звезд. Они были хорошо знакомы Корэйн, равно как и сам клинок. Он был точной копией Веретенного клинка ее отца — того самого, чьи осколки остались в горящем саду.

— Близнец, — еле слышно произнесла Корэйн.

Мечи-близнецы. Братья-близнецы. Две судьбы. И одно жуткое будущее впереди.

Пусть она ни разу не встречала своего отца, Кортаэля из Древнего Кора, сейчас ей хотелось, чтобы он был рядом. Тогда бы она вернула ему тяжкую ношу и отказалась от надежды спасти мир самой.

«Почему я? — в очередной раз задалась вопросом Корэйн. — Почему именно я должна спасти мир?»

Она понимала, что нужно осмотреть клинок, но не смела до него дотронуться. Хотя Эндри Трелланд научил ее ухаживать за оружием, Корэйн не могла заставить себя даже взглянуть на меч, не говоря уже о том, чтобы чистить его. Веретенный клинок отнял жизнь у ее отца. Он отнял столько жизней, что невозможно сосчитать.

Устало шагая по пляжу, Корэйн провела пальцами по кожаной жилетке и кованой кольчуге, по изящным наручам, защищавшим ее предплечья. На них виднелись следы битвы, но золотые чешуйки по-прежнему блестели.

Dirynsima, или Драконьи когти — как их называл Сибрез. Дар Айбала, Айсадере и Благословенных Драконов. «Кажется, это было в другой жизни».

Корэйн повернула руку, чтобы в свете звезд изучить один из наручей. Стальные шипы, протянувшиеся по всей длине ее запястья, были острыми, словно лезвие. Некоторые из них стали темно-красными от запекшейся крови.

Крови Таристана.

— Ты неуязвим для большинства оружий, — вслух произнесла Корэйн, повторяя слова, которые несколько часов назад сказала своему дяде. — Но не для всех.

Драконьи Когти были благословлены дважды. Их зачаровали Айсадере — и Вальтик. Видимо, джидийской костяной магии или айбалийской веры было достаточно, чтобы ранить Таристана. Эта мысль принесла небольшое утешение. Но Корэйн все равно и не думала засыпать. Несмотря на усталость, она не могла заставить себя остановиться.

«Открытое Веретено совсем рядом, — подумала она. — А вместе с ним и Тот, Кто Ждет. Он ожидает меня в моих же снах».

Даже сейчас, бодрствуя, она практически чувствовала Его присутствие, словно красный туман на периферии зрения. Она вспомнила, как провалилась сквозь Веретено в старом храме и оказалась в бесплодном, проклятом, мертвом мире — завоеванном и искаженном. Расколотые Асандером Пепельные земли превратились в адское королевство Того, Кто Ждет. Когда Корэйн попала туда, Он нашел ее. Его присутствие походило на тень, которую никто не отбрасывает.

Теперь король Асандера дожидался Корэйн в дальнем уголке ее собственного разума. Протягивал руку, готовый затянуть ее вниз.

Она помнила каждое сказанное им слово.

— Как мне ненавистно пламя внутри тебя, это твое беспокойное сердце, — прошептал тогда Он.

Сейчас Корэйн чувствовала свое сердце. Оно по-прежнему упрямо колотилось.

— Ты не можешь постичь миры, которые я видел, — сказал Он, и Его тень покрылась рябью от скрытой в нем мощи. — Они безграничны, полны алчности, ужаса. Опусти Веретенный клинок. И Я сделаю тебя королевой любого королевства, которое ты выберешь.

Она до боли прикусила губу. Этого оказалось достаточно, чтобы вернуться к реальности, а звучавший в сознании голос умолк.

Несмотря на то что Корэйн всей душой ненавидела этот клинок, она вдруг поняла, что он притягивает ее взгляд. Она наблюдала за ним, как за опасным зверем. Будто меч мог выпрыгнуть из ножен, чтобы заколоть и ее.

Не давая себе шанса передумать, она быстрым движением вытащила меч наружу.

В обнаженной стали отразилось ее лицо.

Под глазами залегли темные круги. Черная коса спуталась, а бронзовая кожа побледнела — сказывалось влияние северной зимы. Ее губы потрескались от холода, а глаза покраснели от дыма и горя. И все-таки она оставалась собой, и будущее мира по-прежнему лежало у нее на плечах. Она была все той же Корэйн ан-Амарат, девушкой с угрюмым лицом, унаследованным от отца, и непоколебимой волей, доставшейся ей от матери.

— Достаточно ли этого для победы? — спросила она у тишины. — Достаточно ли для победы меня?

Ответа не последовало. Никто не дал ей совета, не указал направления. Под ногами не появилось нужной тропы.

Впервые за всю свою жизнь Корэйн не представляла, куда идти.

Внезапно ее лошадь испуганно подняла голову и навострила уши, заставив Корэйн задрожать.

— Что случилось?

Лошадь, будучи лошадью, ничего не ответила.

Однако Корэйн не нуждалась в ответе. Охвативший кобылу страх был ответом сам по себе.

Она повернулась в сторону Джидаштерна, вперив взгляд в горизонт. В темноте горело что-то наподобие свечи. По крайней мере, оно напоминало свечу, пока порыв ветра не принес запах крови и дыма.

Не мешкая ни секунды, Корэйн запрыгнула в седло. Огонек позади нее стал больше и издал протяжный вой.

Гончая Инфирны.

Корэйн стиснула зубы, наблюдая за тем, как свеча раскалывается на множество частей. Раздался злобный лай, эхом прокатившийся на многие мили вокруг. Лошадь перешла на галоп. Она явно помнила пылающих гончих Таристана не хуже Корэйн.

«Значит, его армия где-то рядом, — поняла Корэйн, чувствуя, как обрывается сердце. — А может, и сам Таристан».

Она пришпорила лошадь, чтобы та скакала еще быстрее. Корэйн было тяжело думать. Все тело ломило от усталости, но она не могла позволить себе упасть.

«Иначе вместе со мной падет весь мир».

Магия Вальтик еще не иссякла, и лошадь без устали неслась по темному побережью.

Вскоре на востоке забрезжил свет, и небо сменило цвет с черного на темно-синий. Звезды отважно сражались с рассветом, но все-таки постепенно, одна за другой, исчезали из виду.

Темнота жалась к земле позади Корэйн, образуя под холмами и деревьями густые тени. На западе в небо поднимался черный столб дыма — единственное, что осталось от Джидаштерна. Кроме этого виднелись и струйки дыма поменьше. Словно флаги, они отмечали места, где пробегали адские гончие.

Некоторые находились всего в миле от нее.

Корэйн попыталась пробиться сквозь туман усталости и найти хоть какой-нибудь путь, по которому она могла бы следовать. Если бы Сораса и Чарли были рядом с ней, то посоветовали бы скакать к ближайшей деревне, чтобы гончих задержали ничего не подозревающие солдаты местного гарнизона. Дом бы развернулся и принял бой, а Сигилла лишь посмеялась ему вслед. Эндри совершил бы какой-нибудь отважный, но глупый поступок, принеся себя в жертву, чтобы выиграть остальным немного времени. А Вальтик, таинственная и непостижимая, наверняка вспомнила бы какое-нибудь заклинание, которое обратило бы гончих в пыль. Или попросту исчезла бы, чтобы появиться, когда опасность минует.

«А что бы сделала я?»

В глубине души Корэйн поселилось отчаяние, но она понимала, что не имеет права предаваться ему. Если она погрязнет в печали и потерпит поражение, мир этого не переживет.

Она представила карту, чтобы оценить окружающую ее местность. Неподалеку находились северные границы Галланда.

«Королевство Эриды. Вражеская территория».

Но еще ближе был Каслвуд — самый большой лес северного континента. Он протянулся на многие мили практически во всех возможных направлениях. К югу от него возвышались вершины Корзубья, а за ними лежали Сискария и Долгое море. Родина. От этой мысли у Корэйн заныло сердце. Ей страшно хотелось повернуть на юг и скакать до тех пор, пока копыта ее лошади не захлестнут знакомые воды.

На востоке высилась другая горная цепь. Калидон. «А среди гор скрывается Айона». Крепость Древних, родное поселение Домакриана. И, наверное, последнее место в Варде, где ей помогут.

Она казалась недостижимой. Во многих милях отсюда, прямо на границе меркнущего сна.

Тем не менее мысль о поселении Древних прожигала мозг Корэйн насквозь, а его название тихим эхом отдавалось в ушах.

Айона.

Чтобы добраться до нее, нужно было преодолеть сотни миль: сначала пересечь Каслвуд, потом переправиться через горы Калидона. Корэйн слабо представляла, как выглядит поселение, скрытое в горной долине и окутанное туманом. Она попыталась вспомнить, как его описывали Эндри и Дом, при этом не думая о них самих. Задача была невыполнимой.

Перед внутренним взором предстало лицо Эндри. Его теплые и добрые глаза, мягкая улыбка на губах. Его смех, в котором никогда не слышалось язвительности — лишь радость и доброта.

«Он слишком хорош для меня».

Эти воспоминания заслонило другое. Губы Эндри, прижимающиеся к ее ладони в обжигающем поцелуе. Единственное прощание, которое выпало на их долю.

Ладонь, которой она сжимала поводья, начала зудеть, угрожая воспламениться и сгореть, как сгорело все остальное.

Но резкий запах дыма, наполнивший воздух, оказался сильнее бездонной тоски и выдернул Корэйн из омута воспоминаний.

Вонь была невыносима, но куда ужаснее был протяжный заупокойный вой адской гончей, доносящийся с холма у нее за спиной. Чудовище на неестественно длинных черных ногах двигалось с невероятной скоростью, оставляя за собой на земле выжженный след. Его хребет полыхал пламенем, а открытая пасть мерцала, словно горсть раскаленных углей.

Корэйн почувствовала, как к горлу подступает крик, но лишь сильнее пришпорила лошадь. Та подчинилась, каким-то образом еще ускорив бег.

Гончая гналась за ними, щелкая челюстью и лая. Ее сородичи отзывались воем, который эхом разносился за границы рассвета.

— Да помогут мне боги, — пробормотала Корэйн, прильнув к лошадиной шее.

И хотя лошадь мчалась галопом, гончая быстро сокращала расстояние между ними. В течение безумного часа адское существо дюйм за дюймом приближалось к ней. Каждый удар сердца ощущался длиною в целую жизнь. Каждый раз, когда лошадь сбивалась с темпа, Корэйн казалось, что ее грудь пронзает молния.

Солнце поднималось все выше, растапливая покрывшую дорогу за ночь наледь. Однако Корэйн чувствовала лишь жар пламени адской гончей.

Чудовище приблизилось вплотную, щелкая черной, полыхающей огнем челюстью в попытках схватить лошадь за копыто.

В этот раз Корэйн не стала взывать к богам.

В голове возникли Соратники, погибшие в горящем городе, который она оставила далеко позади.

«Они погибли, чтобы я смогла выжить. Их жертва не будет напрасной».

Одним резким движением она потянула за поводья и выдернула из ножен Веретенный клинок. Сталь заблестела в лучах утреннего солнца, пылая ярче, чем адская гончая, которая готовилась в прыжке впиться зубами в бок лошади. Она летела по воздуху, словно выпущенная из лука стрела.

Корэйн изо всех сил замахнулась мечом, как будто была лесником и сжимала в руке топор.

Веретенный клинок прошел сквозь огонь и плоть. Когда голова адской гончей отлетела в сторону, из ее тела не полилась кровь. Труп обратился в горстку углей и пепла, не оставив после себя ничего, кроме выжженного следа на земле.

Мир вокруг стал до боли безмолвным. Не раздавалось ни единого звука — только шум ветра и биение сердца Корэйн. Пепел медленно кружился в воздухе, а угли тускло мерцали, пока наконец не потухли.

Со лба Корэйн падали капли пота. Она сделала громкий, судорожный вздох.

Хотя ее сердце отчаянно колотилось в груди, а тело замерло от шока, в душе она испытывала триумф. Тем не менее у нее не было времени ни на то, чтобы праздновать, ни даже на то, чтобы перевести дух. Мертвая тишина лишь напоминала об угрозе, которая все еще нависала над ней.

«Ты совсем одна, Корэйн ан-Амарат, — подумала она, и ее сердце снова наполнилось тоской. — Ты и поду-мать не могла, что тебя может ждать настолько абсолютное одиночество».

Она снова пришпорила лошадь и вернулась на дорогу, которая вела к видневшемуся вдалеке лесу. С Веретенного клинка падал пепел. Протерев его рукавом, Корэйн вспомнила об Эндри и о том, с какой уверенностью он чистил их оружие. От этой мысли у нее перехватило дыхание — всего на мгновение, — а потом она резким движением вложила меч обратно в кожаные ножны.

Корэйн изо всех сил старалась не думать о последнем существе, которое убил меч Таристана.

Но ее стараний было недостаточно.

* * *

Час за часом солнце катилось по небосводу. Казалось, Каслвуд не приближался, но и гончие Инфирны не нагоняли их. Возможно, потеря собрата заставила их держаться на расстоянии.

«Могут ли чудовища испытывать страх?» — спрашивала себя Корэйн, скача вперед.

«Таристан чудовище, и я видела в его глазах страх», — думала она, вспоминая его лицо в последние мгновения, которые они провели рядом друг с другом. В памяти всплыли те секунды, когда она схватила с земли его Веретенный клинок, а дракон обрушил свой гнев на город. Тогда, как бы ни пытался это скрыть, Таристан испугался. Его налитые кровью глаза расширились от ужаса. Ни Таристан, ни Ронин не управляли огромным чудовищем. Оно двигалось, руководствуясь лишь своей собственной волей, и уничтожало все, что хотело уничтожить.

Корэйн не представляла, куда направится дракон дальше, но не собиралась тратить драгоценную энергию на подобные размышления. Ничего не поделать: теперь над Вардом летало чудовище, не подчинявшееся ничему и никому в этом мире.

Стоило Корэйн поверить, что зачарованная Вальтик кобыла может скакать вечно, как ее уверенный шаг начал замедляться — едва заметно, совсем чуть-чуть. Однако на боках выступила пена, дыхание участилось, а магия джидийской ведьмы перестала действовать.

— Ты умница, — прошептала Корэйн, поглаживая серую кобылу по шее. — К сожалению, кроме благодарности мне нечего тебе дать.

Лошадь заржала в ответ и сменила направление.

Вернуть ее обратно Корэйн не хватило силы духа, и она позволила лошади идти к поросшему лесом берегу. Там бежала наполовину скованная льдом речушка. Вода в ней казалась чистой, а Корэйн тоже хотелось пить.

Когда кобыла склонила голову к реке, Корэйн выскользнула из седла, приземлившись на затекшие ноги, и поморщилась от боли. Она страшно устала, тело ломило от долгой скачки, и ей хотелось лишь одного: лечь и уснуть, забыв об опасности. Вместо этого Корэйн попыталась мыслить так, как мыслила бы Сораса.

Первым делом она отвязала от седла ножны с Веретенным клинком и повесила их за спину. Она доверяла магии Вальтик, но теперь, когда чары ослабли, лошадь могла испугаться и ускакать прочь, что стало бы катастрофой. Затем Корэйн оценила окружающую местность, обратив внимания на покатый берег и густое переплетение ветвей, нависавших над водой. Их можно было использовать в качестве укрытия, если покажется дракон. Река протекала внутри небольшой долины. Ее глубина едва ли превышала рост Корэйн, но в случае необходимости там тоже можно было спрятаться. Недостаточно надежное убежище, чтобы позволить себе уснуть, но по крайней мере здесь Корэйн могла ненадолго перевести дух.

— Айона.

Корэйн произнесла это слово вслух, словно пыталась распробовать его, а потом продолжила обдумывать варианты, которые у нее оставались. О родине Дома она знала не очень много, но вполне достаточно. Айона являлась городом-крепостью, хорошо спрятанным в долинах Калидона. Кроме того, там жило множество Древних. Если хотя бы половина из них была такой же грозной, как Дом, то, добравшись дотуда, она окажется в безопасности.

«Конечно, если они откроют мне ворота, — печально подумала она. — Однажды Айона уже отказалась помогать нам. Они могут поступить так снова».

Даже если и так, это был самый надежный вариант.

«Возможно, единственный».

Пока лошадь пила, Корэйн поднялась вверх по течению и, наполнив бурдюки, попыталась умыть лицо. Вода оказалась обжигающе холодной и немного взбодрила ее.

Задрав голову, Корэйн еще раз всмотрелась в небо, проглядывающее сквозь переплетение ветвей. Среди облаков светило солнце, золотистое и холодное. Слишком прекрасное, чтобы показываться в столь ужасный день.

Она вернулась обратно и обнаружила, что лошадь подняла голову и настороженно навострила уши.

Корэйн тут же потянулась за клинком, висевшим за спиной, и через мгновение сжала в ладони рукоять. Но прежде чем она успела достать его из ножен, над рекой пронесся чей-то негромкий голос:

— Мы не желаем вам зла, Корэйн из Древнего Кора.