Дело Неваляева

Владимир Алексеевич Колганов, 2021

Этот роман стал продолжением истории, начатой в романах «Охота на министра», «Западня для генерала» и «Агентесса». В колонию, где содержится разжалованный генерал Викулов, переводят известного оппозиционера и борца с коррупцией Леонида Неваляева, приговорённого к трём годам заключения. В обмен на досрочное освобождение Викулову предлагают сблизиться с Неваляевым и выведать у него имена спонсоров его оппозиционного движения, а также источники компромата на высших чиновников государства. Сможет ли Викулов выполнить задание? Кто кого переиграет? Или Неваляев убедит Викулова перейти на свою сторону? Сюжет романа, насыщенного событиями, выходит далеко за пределы исправительной колонии. Фамилии и имена персонажей, а также большая часть описанных событий вымышлены, все совпадения случайны.

Глава 1. Дежавю

Морозным февральским утром Элен ехала в колонию навестить Егора, уже миновала Купавну, и тут мобильник запел знакомую мелодию. С Егором созванивались всего лишь час назад, вроде бы обо всём договорились, поэтому возникло странное предчувствие, будто снова повторяется то, что случилось года три назад. Тогда остановили прямо на дороге и тут же взяли в оборот. Вот и теперь опять предложат какой-то вариант, пакостный, иначе не умеют — ты поработаешь на нас, ну а мы поможем твоему Егору. Неужто СВР так оскудела толковыми агентами, что вынуждена привлекать к делу дилетантов?

Однако опасения не оправдались, во всяком случае СВР оказалась ни при чём — в трубке раздался голос Чаусова, главы «Росмальты»:

— Элен, приветствую! Как поживаете?

— Здравствуйте Иван Игнатич! Да вот, всё жду обещанной должности референта в вашей фирме.

Чаусов рассмеялся:

— Завидная у вас память! Однако на этот раз у меня есть, что вам предложить. Уверен, будете довольны.

— А что взамен?

Похоже, Чаусов не ожидал этого вопроса, поэтому не сразу нашёлся, что сказать.

— Эк вы, сразу же быка за рога… Даже боязно становится, неужто мысли читаете на расстоянии?

— Да куда мне…

— Ладно, обо всём поговорим. Так вот, свернёте на Новинское шоссе, доедите до дачного посёлка, у ворот вас встретят.

«Отслеживают местоположение по мобильнику, это ясно. Но что за тон — то ли просьба, то ли отдаёт приказ… А потому что сказано столь категорично, словно бы ослушание не допускается».

И вот уже сидят лицом к лицу. Прежде общались лишь по скайпу, поэтому заново приходится присматриваться к собеседнику. Чаусов не знает, как начать этот разговор — сидит перед ним обаятельная женщина, и не подумаешь, что сумела провернуть головоломную комбинацию в Париже. Да, ей палец в рот не клади, чего доброго, откусит. Наконец, решился:

— Тут вот какое дело. Слышали, наверно, про Неваляева…

— Это тот, из непримиримой оппозиции, которого пытались отравить?

— Он самый! Гнида, каких мало! Давно надо было посадить.

— Что ж мешало?

— Да уж я сколько говорил, а они в ответ: политика, политика… Опасались реакции на Западе, а теперь бояться уже нечего, санкциями нас обложили, не продохнуть.

— Понимаю, но я-то чем могу помочь?

Чаусов опасливо посмотрел по сторонам, как бы кто-то не подслушал, и только после этого счёл возможным продолжить разговор:

— Дело в том, что этого мерзавца так просто не возьмёшь. Года через три выйдет на свободу, и снова понеслось: митинги протеста, разоблачения, призывы к забастовкам… Вот если бы его обвинить в государственной измене…

— Так он же не имел доступа ни к каким секретам. Ну разве только обнародовал информацию о зарубежных счетах и недвижимости некоторых весьма влиятельных, всеми уважаемых персон.

Последние слова Элен произнесла с явной издевкой, но Чаусов не обратил внимания.

— Вот тут-то и зарыта собака! Откуда у него такие сведения? Понятно, что без помощи западных спецслужб не обошлось.

— А может, в ФСБ или СВР предатели?

— Тоже вариант. Нам важно выявить, кто поставляет информацию, а уж тогда Неваляева можно обвинить либо в работе на врага, либо в организации заговора.

— С чего бы это?

— Популярно объясняю. Допустим, ЦРУ поставляет ему компромат на госчиновников. Разве это не попытка разрушить нашу вертикаль? Другой вариант: Неваляев вербует сотрудников спецслужб с той же целью. Да тут не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы обнаружить заговор! Ну а желающих в нём поучаствовать у нас вполне достаточно.

Чаусов так разошёлся, что ещё несколько минут бичевал «пятую колонну» и тех людей во власти, которые мешают принятию правильных решений.

— Только и ждут, когда власть даст слабину и встанет на колени перед Западом. Но мы этого не допустим! Честных патриотов в России гораздо больше, а потенциальных предателей, тех, что хотят разорить страну, выявим и всех под ноготь! Вот и ваш муж помог…

— За что ж его тогда в тюрьму?

Чаусов повертел головой, словно признавая, что выбрал неудачный пример сотрудничества патриота с властью. Однако надо же было как-то перевести разговор на мужа очаровательной брюнетки, сидящей перед ним.

— Честно говоря, я был категорически против, но меня никто не слушал. Уж очень важные персоны там замешаны. Только совсем недавно удалось решить вопрос. Ну, вы понимаете…

Чаусов намекал на отставку второго лица в вертикали власти — всего-то и делов, что передвинули на менее значимую должность. А Егор по-прежнему в колонии…

— Иван Игнатич, я к мужу на свидание опаздываю. Скажите прямо: что вам нужно от меня?

Элен уже догадалась, к чему он клонит, но хотела дождаться конкретных предложений.

— Так я и говорю… Первый упёрся. Сколько ни просил за Егора, ни в какую! Вот если бы он помог в разоблачении заговора… — Чаусов с надеждой посмотрел в глаза Элен, но та была невозмутима. — Короче, на днях Неваляева отправят в ту же самую колонию, где содержится Егор. Я думаю, они найдут общий язык, как никак оба боролись с коррупцией, каждый по-своему, на чём и погорели. Ну а Егор опытный оперативник, сможет войти в доверие и эту вражину расколоть.

— Сомневаюсь! Он этих неваляевых на дух не переносит.

— А если мы организуем досрочное УДО?

«Уже интереснее. Видимо, крепко их прижали, вот и готовы что угодно обещать, лишь бы получить желаемое». Но вслух сказала:

— Вроде бы в Уголовном Кодексе нет такой формулировки.

— Не вижу никаких проблем! Подправим закон, и все дела. Так как, согласны?

— Согласие надо выпрашивать у Егора, а не у меня.

— Ну, тут всё зависит от вас. С вашими талантами… Кстати, вы ему так и не рассказали про свою Одиссею, про то, что натворили в Париже?

«Ведь понимает, что дала подписку о неразглашении. Да и ни к чему Егору знать об этом… Похоже на шантаж — если откажусь, выложат ему историю со всеми интимными подробностями, они на это мастера. Ну да, с кем переспала и с какой целью. В отчёте об этом не писала, но там же всё прозрачно — стал бы Гастон делиться секретной информацией, если бы не удалось затащить его в постель? Да никогда бы он не поверил, что я храню компромат в парижском банке! Егор точно не простит, если поймёт, на чём был основан мой успех».

— Допустим, я согласна. Но что если Первый на это не пойдёт? Я имею в виду досрочное УДО.

Чаусов, предчувствую удачу, от волнения зарделся и даже прижал руку к сердцу, мол, ему-то можно доверять:

— Елена Дмитриевна! Не сомневайтесь! Да я встану перед ним на колени и буду стоять до тех пор, пока не подпишет указ об освобождении Егора и восстановлении его в звании генерал-майора.

— Ну, это уж из области фантазий.

— Вовсе нет! Если Егор представит доказательства участия западных спецслужб, это будет такой удар! Да что я говорю, тогда Егору не только погоны нужно возвращать… Да я бы тогда и Героя ему дал!

«Ещё чуть-чуть и предложит Егору возглавить МВД…»

— Нет, Иван Игнатич, героя нам не надо… Но я, так и быть, попробую.

— На вас, Элен, последняя надежда.

Всю дорогу до Покрова Элен думала о том, как убедить Егора в том, что это вполне приемлемый вариант, а другого способа поскорее выйти на свободу у него не будет. «Но он же у меня упёртый, скажет: не нужны мне их подачки! Впрочем, есть убойный аргумент: чем скорее выйдешь на свободу, тем скорее отомстишь своим обидчикам».

Однако такой реакции, которая последовала вслед за её рассказом о встрече с Чаусовым, Элен не ожидала. Егор даже не удивился этому знакомству, сразу выдал:

— И сколько же тебе заплатили?

— Ты о чём?

— Я спрашиваю: в евро или в долларах?

Элен очень непросто довезти до слёз, но тут еле сдержалась — если самый близкий человек высказывает подозрения, значит, либо она ничего не понимает в людях, либо Егор доведён до такого состояния, что готов поверить в предательство своей любимой. Попыталась свести всё к шутке:

— Так в монгольских тугриках теперь своим агентам платят. Разве ты не знаешь…

Егор только махнул рукой, соглашаясь с тем, что переборщил, не справился с эмоциями:

— Ну сама подумай, с какой стати я буду работать на тех, кто меня сюда запрятал? Наплодили себе врагов, а теперь: Егорушка, милый, выручай! Это ж надо, до чего дошло! Из генерала решили сделать подсадную утку.

Такое сравнение рассмешило Элен:

— Егор, ну какая же ты утка? Если надеть генеральский мундир, то скорее индюк надутый, не признающий компромиссов…

— Ой, да сколь раз я уже им уступал! То этого нельзя сажать, то надо кого-то поскорее отправить на нары, хотя прямых улик так и не нашли. Надоело! Не хочу больше играть в их игры.

Наступил тот самый момент, когда Элен следовало выложить свой козырь. Егор находился в состоянии пловца, которого затягивает в омут, и он уже, по сути, перестал бороться… А всё потому, что смысла нет! Вот и надо предложить ему цель, ради достижения которой можно и гордыню свою смирить, и пойти на какие-то уступки, даже где-то прикинуться овечкой, если потребуют обстоятельства. Если есть цель, тогда ситуация покажется не столь уж безнадёжной.

— Егор, а ты не хочешь этим людям отомстить? Ну тем, кто тебя подставил. Тем, кто состряпал это дело.

Что-то уж и вовсе неожиданное! У Егора никогда не возникала такая мысль. Одно дело добиваться справедливости, а другое — самосуд. Нет, это совсем не для него.

— Хочешь сделать из меня графа Монте Кристо? — и криво усмехнувшись, продолжал: — А где сундук с драгоценностями? Без него вряд ли что-нибудь получится.

— Сундука нет, зато есть я.

Элен надеялась на свои связи с Чаусовым, да и Лехницкий наверняка сохранил копию файла с компроматом, ради которого ей пришлось отправиться в Париж — надо знать коварство Идельсона, поэтому без подстраховки Лехницкому не обойтись. Тут, правда, придётся подождать, когда он выйдет из тюрьмы, где отбывает срок за незаконные денежные операции. Однако Егор ничего это не знал, поэтому его ирония была вполне уместна. Перед Элен возник вопрос: рассказать или не стоит? Есть риск испортить отношения с Чаусовым и СВР, но, если сохранить свою Одиссею в тайне от Егора, тогда вряд ли удастся его переубедить. К тому же, обладая более полной информацией, он сможет разработать эффективный план, а уж она ему поможет.

И вот прижалась к его уху, чтобы не подслушали. Исповедью это не назовёшь, скорее напоминало пересказ сюжета шпионского романа, причём настолько замысловатого, что вряд ли найдётся человек, способный воплотить всё это в жизнь, тем более, если речь идёт не о российском Джеймсе Бонде, а о хрупкой женщине. Неудивительно, что у Егора чуть глаза на лоб не вылезли после первых слов Элен. Сразу хотел выдать ей по полной программе, но помешал поцелуй, долгий, длившийся несколько минут, так что у обоих дыхание перехватило. В общем, сработала уловка — Егор только покачал головой и, ещё не избавившись от нахлынувших эмоций, слегка осоловевшими глазами посмотрел на Элен, ожидая продолжения.

Понятно, что Элен опустила множество деталей, однако сочла необходимым упомянуть основных участников событий — помимо Чаусова и Лехницкого, это Ришар, Жосс, Шарль, Гастон. Кто знает, возможно, придётся кого-то из них использовать в дальнейшем. А в голове Егора в это время блуждала мысль: можно ли доверять Элен, если она три года скрывала всё это от него? В итоге пришёл к выводу, что скрывала, только чтобы не подставить. Кто знает, как поступили бы с Егором, если бы в СВР узнали, что Элен нарушила договор, сообщив ему неподлежащую разглашению информацию.

Дело оставалось за малым — разработать план, который устроил бы и Чаусова с компанией, и самого Егора, если он и в самом деле намерен отомстить.