Путешествие с мафией и без

Владимир Сергеевич Гречанинов, 2020

Откуда в советское время брались темы для фельетонов, как жилось номенклатуре и кто в ту пору ездил в загранку? Где начиналась Берлинская стена? Как Пражская весна превратилась в пражскую осень? Как попасть на аудиенцию к Римскому Папе? Кто и зачем ходит в Лондоне на митинги протеста? Чем знаменит Лас-Вегас кроме своих казино? Действительно ли Нью-Йорк – город контрастов, а Калифорния – «Золотой штат»? Чем акулы капитализма страшнее акул Красного моря? Ответы на эти и другие вопросы вы найдете в новой книге писателя-сатирика, журналиста и автора телевизионных программ Владимира Гречанинова.

Так получилось, что автору этих записок повезло поработить сначала в «Крокодиле», затем в «Фитиле», а потом еще и снять на ТВ несколько сотен самых разных передач, в том числе и программу «77 чудес света» о поездках в разные страны. Если прибавить сюда крокодильские и фитилёвские командировки, получится одно большое путешествие. О котором я и хочу тут рассказать, не слишком придерживаясь рамок какого-то определенного жанра. Итак, из этой книги вы узнаете:

Откуда в советское время брались темы для фельетонов и документальных сюжетов? Чем кормили товарища Брежнева и как вообще жилось номенклатуре? Кто ездил в загранку в Советском Союзе? Как работалось журналистам на Олимпиаде-80? Где начинается Берлинская стена? Как Пражская весна превратилась в пражскую осень? Сильно ли отличается азиатская пропаганда от нашей? Как попасть на аудиенцию к Римскому Папе? Кто и зачем ходит в Лондоне на митинги протеста? Чем знаменит Лас-Вегас кроме своих казино? Действительно ли Нью-Йорк — город контрастов, а Калифорния — «Золотой штат»? Чем акулы капитализма страшнее акул Красного моря? И еще много всего. Приятного путешествия!

Письмо, которое позвало

Одним из расхожих журналистских штампов всегда было письмо, которое пришло в редакцию и неудержимо позвало в дорогу. Частенько такие письма сочинялись в самой редакции и звали на колхозные поля, фабрики, заводы и прочие стройки пятилетки, где трудящиеся героически повышали надои и перевыполняли задания. О чем писались восторженные репортажи к очередному пленуму.

Реальные граждане писали в основном про дырявые крыши и текущие бачки. К нам в «Крокодил» таких посланий приходило около ста тысяч в год. Отдел писем заводил на каждое карточку и аккуратно отсылал в инстанции для принятия мер. К слову, система вполне себе работала и крыши иногда латали.

Конечно, временами попадались и письма, которые наводили на интересный материал, но случалось это редко. А обычно ты приезжал в какую-нибудь тьмутаракань, жалоба не подтверждалась и приходилось искать материал на месте, потому что возвращаться с пустыми руками считалось дурным тоном.

Именно так получилось с моей первой крокодильской командировкой по письму аж из города Шерабад в Узбекистане — всего-то 500 километров от Ташкента и три с лишним тысячи от Москвы. Трое суток шагать и все такое, раз плюнуть! Суть дела не помню, но кому-то в редакции показалось, что оно того стоит.

Вдобавок, уже в Ташкенте выяснилось, что лететь надо через Термез, а Термез — это граница с Афганистаном, где мы в ту пору воевали, и туда нужен был особый пропуск.

В Термезе ждала райкомовская Волга. Водитель мрачно поздоровался и попросил меня сесть на заднее сидение, а еще лучше — прилечь. Дорога, как он объяснил, простреливается, а раз кто-то едет в Волге пассажиром — значит, начальник.

— А как же вы? — поинтересовался я.

— Я человек маленький, — с надеждой сказал водитель, — в меня стрелять не будут.

Письмо оказалось чепухой, вопрос решился с местным начальством за пять минут и надо было искать тему. Я вернулся в Ташкент, поговорил с коллегами, и они познакомили меня с династией канатоходцев Ташкенбаевых. Знаменитые артисты рассказали много интересного, например, что вставать на канат нужно в три года, потом уже поздно, а главное, вывели меня на любопытный сюжет о бродячих цирковых артистах — шпагоглотателях. Правда, для того чтобы собрать материал, пришлось слетать еще и в Самарканд, где выступали артисты, но на фоне уже проделанных километров это была мелочь. Так появился фельетон «Богатырь на битом стекле».

Другое письмо, которое «позвало в дорогу», было из Кустаная. История была совершенно фантастическая и происходила в период очередной идиотской компании в рамках «продовольственной программы». На сей раз от жителей села требовалось сдавать на приемные пункты излишки масла. И как можно больше. Коров в тех краях давно никто не держал, и потому масло просто покупали в магазинах по 7-8 рублей за килограмм, гоняя за ним водителей в соседние области, а потом сдавали по три рубля. Вот такой советский бизнес по имя плана!

Самое смешное, что история оказалась правдой, я собрал замечательный материал и уже собрался возвращаться в Москву, как мне позвонили из ЦК Казахстана и попросили заехать в Алма-Ату. Я заехал, точнее, залетел, почему бы и нет! Встретили меня как самого высокого гостя и чуть не с почетным караулом отвезли в Белый дом — ЦК здешней компартии.

— Ну что, — поинтересовался я у начальника сельхозотдела ЦК, — будете уговаривать ничего не писать про ваших жуликов?

— Что вы, совсем наоборот, — возмутился тот и протянул мне ответ на фельетон, который я и не начинал писать. Из ответа следовало, что приведенные мной факты полностью подтвердились (!), виновные наказаны, уволены и вообще приняты все меры, чтобы впредь… Фантастика!

— Мы просто хотели познакомиться, показать нашу замечательную республику. Вы у нас первый раз?

— Вообще-то я тут родился, — признался я.

— Потрясающе! Значит ваши родители — целинники? Зиночка, — позвал он секретаршу и не успел я объяснить, что мой отец пребывал в здешних краях не как целинник, а в ссылке по ст. 58-10, как мне торжественно вручили медаль «За освоение целины». Умеют казахские товарищи встретить московского гостя!

Потом меня целую неделю возили по действительно замечательному городу, на Медео и в другие интересные места. И даже самокритично показали яблоневые сады, по колено заваленные знаменитым алма-атинским апортом, который просто некому собирать. А главное, коллеги из здешнего сатирического журнала «Шмель» под большим секретом подкинули мне совершенно потрясающий материал про жуликов из одного алма-атинского издательства, которые получали гонорары за Пушкина, Чехова и других авторов. В том числе, за «Преступление и наказание» Достоевского.

Так родился очень заметный в свое время фельетон «Преступление и наказа…», за который я получил разные журналистские премии и еще больше неприятностей, поскольку на этой теме столкнулись интересы кланов тогдашнего первого секретаря компартии Казахстана Кунаева и предсовмина Назарбаева, который теперь у нас, точнее, у них, елбасы. Чтобы предупредить меня об этом, в Москву, помнится, даже прилетал Олжас Сулейменов, советовал мне быть осторожней и не печатать продолжений этого фельетона. А я, конечно, не послушался и напечатал их целых два, но это уже совсем другая история.

Следующее, позвавшее в дорогу, письмо, было запиской из СИЗО города Лимана Астраханской области от местного охотоведа, который поймал на браконьерской охоте местного же прокурора по фамилии Смирнов. За это милицейские дружки прокурора сильно избили охотоведа, бросили его в камеру и собрались навесить серьезный срок по сфальсифицированному обвинению. Причем, как сообщил мне отец охотоведа, который и привез это письмо в редакцию, до суда, учитывая местные нравы, его сын скорее всего не доживет.

Если честно, лететь в эти опасные места одному было страшновато, потому я прихватил человека из Главохоты, и эту некрасивую историю мы на месте как-то разрулили. Вытащили охотоведа из тюрьмы и прикрыли заведенные на него липовые уголовные дела. А вскоре, преодолев упорное сопротивление редакции, я все-таки опубликовал фельетон «Охота на охотоведа».

Пресса в те времена временами работала, так что нашего героя из прокуратуры быстренько турнули. Но редакционные опасения были тоже не напрасны: вскоре три могучих ведомства — МВД, прокуратура и рыбинспекция, в лице отрицательных героев моего фельетона, подали на меня в суд. Опуская драматические подробности замечу, что юстиция в ту пору временами тоже работала и все три иска я выиграл, хоть все это и происходило, вы не поверите, в Тверском суде.

Ну и последняя история, о которой я хочу рассказать особенно, началась не с письма, а с телефонного звонка в гостиницу. Я был в Волгограде по какому-то делу, мне позвонил адвокат человека, которому только что дали пятнадцать лет, и попросил встретиться с его подзащитным. Мы встретились, и я услышал вот какую историю.

Осужденный — крепкий, толковый и, кстати, образованный мужик, был шабашником и строил коровники и другие сельские объекты. Нанимал бригаду, покупал доски, кирпич, цемент и строил — тогда все подобные объекты возводили шабашники или студенты. Государство этими мелочами не занималось.

Но в этот раз что-то пошло не так — кого-то он не подмазал или что-то такое, и на него завели дело. Я это дело прочитал и пришел в ужас. В подшитых материалах были накладные на все материалы, которые были куплены на кирпичном заводе, на лесопилке и в других официальных местах. Были все расписки и зарплатные ведомости. Сальдо-бульдо — все сходилось.

А в обвинительном заключении было написано так. Приобрел у неустановленных источников кирпича на 20 тысяч рублей, тем самым нанеся государство ущерб в 40 тысяч (тогда сумма ущерба почему-то умножалась на два), цемента — на 10 (ущерб 20) и т.п. Итого, сумма хищений составила 150 тысяч рублей — цифра по тем временам немыслимая, потому что высшую меру могли впаять и за пять тысяч.

— Что думаете? — спросил он.

— Это возмутительное беззаконие и готовый материал, — ответил я. — Обещаю, что и я и редакция сделаем все, чтобы приговор был отменен и пересмотрен. Что скажете?

Он долго совещался с адвокатом, а потом с грустью отказался:

— Вы напечатаете фельетон, а пока все будет разбираться, они устроят пересуд, впаяют мне вышку и быстренько исполнят. Спасибо вам за понимание и — забудьте.

Мы с адвокатом вышли на улицу и я спросил:

— Это он для микрофонов или серьёзно?

— Это очень серьёзно, тут дела такие, что лучше вам не вдаваться.

К тому времени я написал на местном материале несколько довольно скандальных фельетонов, так что повода сомневаться у меня не было.

Вот такая история, конца которой я, увы, не знаю — адвокат телефона не оставил, а из других источников узнать ничего не удалось. Правда, вскоре началась у нас перестройка, но на это надежды было мало.

А упомянутые в тексте фельетоны можно посмотреть тут.