Верхняя пуговка
Он помнит момент из далёкого детства:
На фоне застолья весёлое действо —
Родители ставят на стульчик сынка,
Чтоб пьяным гостям прочитал Маршака.
И надо прочесть вдохновенно и гордо,
Но верхняя пуговка давит на горло.
Он воздух от страха вдыхает едва,
И где-то в груди застревают слова…
С тех пор он забыл, как застёгивать ворот.
И взял за привычку в любых разговорах
Не трусить высказывать правду в глаза.
«Чем дольше живёшь, тем труднее сказать».
Сегодня его называют поэтом
И в гости зовут со своим табуретом.
Он рифмой играет, народ веселя.
И гражданам кажется, будто петля
На шее сжимает раздутые вены.
Да, это мучительно — быть откровенным:
«Страшнее публичного то, что внутри.
Но если решил говорить — говори».
И кто-то глазастый однажды заметит:
«Застёгнутой пуговки нет на поэте!
Так жалко его, что аж в горле комок…».
И выбьет пинком табурет из-под ног.
