Триединый 3: Владыка Севера

Генсо-но Ками (2024)

Разобравшись с демоном, я столкнулся с еще более сложной проблемой. Чтобы восстановить мир в ситуации, когда противоборствующие стороны думают только о войне, пришлось взвалить на себя тяжкое бремя. С головой погрузившись в политику, принимая непростые решения, я не подозревал, что происходящее — лишь первые вспышки молний надвигающейся бури… Бури, которую вызвал я сам.

Глава 4

— Саэр Ардисс, — терпеливо проговорил Ментресс, — вы все узнаете от господина Мэльволии. Я уполномочен лишь передать приглашение и сопроводить вас, если вы его примете.

Я не колебался ни мгновения:

— Дайте мне несколько минут, чтобы собраться.

Гость с достоинством склонил голову:

— Конечно, саэр Ардисс.

Приготовившись к поездке, я тихонько постучался в дверь комнаты Альвейд. Не получив ответа, предположил, что блондинка отправилась по магазинам: за продуктами или запчастями для своих изобретений.

Терзаясь переживаниями из-за Фиореллы, я не стал дожидаться возвращения блондинки. Оставил записку, в которой сообщил, куда направляюсь, и покинул дом с Тауром Ментрессом.

* * *

Особняк рода Мэльволия находился в самом престижном районе города. И не просто там располагался, но занимал значительную часть.

Раньше я видел лишь высокий каменный забор и фигурные кованые ворота. Теперь же, когда карета оказалась внутри, моему взору открылся огромный ухоженный парк. Он был… как бы лучше сказать… идеальным. В планировке господствовала тщательно выверенная симметрия. Каждое деревце, каждый кустик занимали свое место и были безупречно подстрижены. Мощенные белым камнем дорожки выглядели невероятно ровными и одинаковыми, словно их начертили с помощью гигантской линейки.

Короче, весь парк олицетворял собой мечту перфекциониста. На меня он произвел двойственное впечатление. С одной стороны, работа садовников восхищала. С другой, все эти точные линии и строгие геометрические формы создавали ощущение искусственности и безжизненности.

Резиденция семейства Мэльволия размещалась в самом центре парка. Светлый вытянутый двухэтажный особняк был лишен каких-либо архитектурных излишеств. Несмотря на это, здание выглядело так же величественно, как древнегреческий храм.

Внутреннее убранство дома соответствовало виду снаружи. Просторные помещения были обставлены скупо и даже аскетично. При этом все предметы мебели выглядели страшно дорогими. Но это была не аляповатая гламурная роскошь, а строгая красота действительно первоклассных вещей. Что любопытно, все они казались совершенно новыми, будто ими никто никогда не пользовался. Из-за этого, а также идеальной чистоты вкупе с отсутствием людей, интерьер смотрелся как музейная инсталляция. В нем напрочь отсутствовал домашний уют. Осознав это, я больше не удивлялся тому, что Мэльволии пришелся по душе скромный дом моих родителей. В отличие от здешних величественных хором, в коттедже Эзерина и Росальбы чувствовалось человеческое тепло.

Следуя за Тауром Ментрессом, я продвигался сквозь лабиринт комнат и залов. Лабиринт в буквальном смысле, ибо планировка ставила меня в тупик. Мы постоянно куда-то сворачивали, хаотично меняя направление движения; входили то в одни двери, то в другие.

— Мы, часом, не заблудились? — с иронией поинтересовался я, примерно после десятого поворота.

— Нет, саэр Ардисс, — невозмутимо ответил первый помощник владельца усадьбы. — А вот потенциальные убийцы непременно запутаются.

— Были прецеденты?

— Дважды.

Остаток пути я размышлял о жизни семьи Мэльволия. Постоянно находиться под угрозой покушения и не свихнуться — это нужно иметь стальные нервы.

— Пришли, — сообщил Ментресс, остановившись перед очередной дверью. — Прошу, подождите, пока я доложу саэру Леону Коренлию.

Не дожидаясь ответа, он исчез за темной створкой. Вскоре появившись снова, поклонился, придерживая дверь открытой:

— Пожалуйста, входите.

Когда я переступил порог, Ментресс закрыл дверь снаружи, оставив меня наедине с хозяином особняка.

* * *

Рабочий кабинет отца Фиореллы оказался большим. Он имел форму квадрата с длиной стороны не меньше пятнадцати метров.

Первое, что бросалось в глаза — отсутствие окон. Со всех сторон меня окружали глухие стены. Сверху на них были развешаны большие карты, терявшиеся в полумраке. Снизу по всему периметру тянулись длинные шкафы, высотой всего около полутора метров. Одни представляли собой открытые стеллажи со стройными рядами книг. Другие напоминали картотеки со множеством пронумерованных ящиков.

В центре комнаты стояли три стола, составленные в форме буквы «П». На них были аккуратно разложены какие-то документы, раскрытые блокноты с записями, книги. Кроме этого, на каждом столе размещались по две зажженные лампы — единственные источники света в помещении.

В просторном промежутке между ножками «П» сидел худощавый мужчина с бледным строгим лицом.

— Приветствую вас, саэр Ардисс, — его голос звучал негромко, но твердо и уверенно.

— Саэр Мэльволия, — остановившись в трех шагах от разделявшего нас стола, я поклонился.

Несколько секунд он молча рассматривал меня. Я делал то же самое.

Раньше я особо не задумывался, на кого из родителей похожа Фиорелла, но почему-то полагал, что на мать. Выяснилось, что я ошибался. Как минимум, отчасти. У Леона Корнелия были волосы того же цвета, что у дочери. И такие же глаза. Вот только смотрели они холоднее, жестче и пронзительнее.

В сочетании с невыразительным неподвижным лицом, такой взгляд наводил на мысль, что разговор определенно не окажется простым. Решив не отдавать инициативу, я начал первым.

— Саэр Мэльволия, позвольте поинтересоваться состоянием здоровья саэри Фиореллы. Она в порядке?

— В настоящий момент Фиорелла Эллетра здорова. Она полностью восстановилась после сражения с демоном. Ее жизни ничего не угрожает.

На лице собеседника не дрогнул ни один мускул, поэтому мне было сложно понять, как он относится к произошедшему. Одновременно я отметил, что Леон Корнелий в курсе того, что произошло в Морне. Должно быть, — доложила Эретта.

— Рад это слышать, — искренне проговорил я. У меня действительно отлегло от сердца. — Я могу ее увидеть?

— Об этом я и желал поговорить с вами, — ровно ответил отец Фиореллы.

— О чем именно? — у меня появилось скверное предчувствие.

— Пожалуйста, сведите общение с моей дочерью к минимуму… Заметьте, я не запрещаю вам видеться совсем. Хотя, безусловно, мог бы. Но мне хотелось бы, чтобы впредь ваше общение было не таким тесным, как до сих пор.

— Почему? — выдержав его ледяной взгляд, прямо спросил я.

— Это не имеет перспектив. И повышает риски для Фиореллы.

— Простите, не понимаю…

Леон Корнелий с полминуты глядел на меня с непроницаемым лицом. После спросил:

— Какие у вас планы насчет Фиореллы Эллетры?

— Планы? — слегка опешил я. — Никаких. Мы просто друзья.

— Действительно? И вы никогда не думали об отношениях? Браке, который поможет вам возвыситься?

— Нет, — чуть помедлив, качнул я головой.

— И старший Ардисс об этом не говорил?

— Мой отец никогда бы… — возмущенно начал я.

— Я говорю о главе рода, — перебил Мэльволия. — Саэре Линнерарде Ардиссе. Он совершенно не интересовался вашей дружбой с Фиореллой? Не давал вам… советов?

Вспомнив встречи с дедом, я промолчал. Ответить было нечего.

Верно истолковав мое поведение, Леон Корнелия не стал злорадствовать. А все так же невозмутимо сказал:

— Мне слишком хорошо знаком образ действий вашего деда. Он ни за что не упустил бы возможность улучшить положение рода.

— То, что думает и хочет Линнерард Ардисс, не имеет значения, — резко ответил я. — Решение в любом случае будет за мной. Тем более, касающееся моей личной жизни.

— Зная главу рода Ардисс, на вашем месте я не стал бы делать столь категоричных утверждений. Почтенный Линнерард умеет добиваться цели. И после потери старшего сына в качестве наследника, стал более изощренным в своих методах… Впрочем, это лишь часть дела. Основная проблема заключается в вас.

— Простите? — я нахмурился.

Леон Корнелий откинулся на спинку кресла.

— Вопреки вашим утверждениям, саэр Ардисс, факты говорят о том, что отношения с моей дочерью являются для вас чем-то большим, нежели дружба… Я не обвиняю вас во лжи, — хозяин дома предупреждающе поднял руку, видя, что я собираюсь что-то сказать. — Возможно, вы сами не осознаете происходящего. Принимая во внимание ваш возраст, это вполне объяснимо и ничуть не порицаемо. Но именно искренность ваших побуждений представляет собой опасность. И в первую очередь для вас.

— Вы не могли бы пояснить ваши слова, саэр Мэльволия? — я старался говорить спокойно. — О какой опасности идет речь?

— О крушении надежд, уязвленном самолюбии. Разбитом сердце, наконец. Поймите, у вас с Фиореллой не может быть общего будущего.

Не то чтобы я планировал нечто подобное, но слова собеседника меня отчего-то зацепили.

— Почему вы так считаете? — мрачно поинтересовался я.

— Виктор, мне известно, что у вас были проблемы со здоровьем, — мне показалось, что Леон Корнелий попытался смягчить повелительные интонации в голосе. — Вероятно, этим объясняется то, что вы не ориентируетесь в аристократической иерархии Иризии.

— Иерархии? — переспросил я. — Разве все аристократы не равны между собой?

— Официально — безусловно, — согласился отец Фиореллы. — Но в действительности… Саэр Ардисс, мне известно, что вы неглупы. Подумайте сами: как можно добиться истинного равенства, если конкретные люди и целые семьи изначально находятся в разных условиях? Если один род богат, а другой беден? Если в одной семье десятки сильных магов, способных участвовать в сражениях, а в другой их совсем мало или вовсе нет? Если одни понимают, как устроено общество, и способны влиять на него, а другие живут в мире иллюзий?.. Равенство — лишь декларация, помогающее сохранять стабильность государства. Реальность же такова, что вы — не ровня Фиорелле.

— Ардиссы — старый и почтенный род! — вспыхнул я, вспомнив рассказы отца.

— Не стану оспаривать это утверждение, — холодно ответил Леон Корнелий. — Во многом оно справедливо. Но также справедливо и то, что существуют семьи, значительно превосходящие род Ардисс. Как по уровню достатка, так и по степени политического влияния… — Голос собеседника вновь несколько смягчился. — Виктор, я ни в коем случае не желаю оскорбить ваш род и тем более вас лично. Вы умный и отважный молодой человек. И у вас хорошие шансы добиться высокого положения в обществе. Ваши успехи на турнире привлекли внимание. Уверен, некоторые довольно известные семьи, пусть и не самые влиятельные, окажутся не прочь усилить линию крови за счет брака своих дочерей с вами. Например… род Лейхандер… Подобный союз принесет вам почет и богатство. Подумайте об этом и не совершайте ошибок. Ибо, что бы вы ни предприняли, вам никогда не встать вровень с родом Мэльволия.

Я невольно сжал кулаки. Но тут же расслабил ладони, чтобы собеседник не мог по жестам прочитать мои эмоции.

Леон Корнелий тем временем продолжал:

— Полагаю, вам известно, что жизнь Фиореллы Эллетры никогда не была простой. И мне бы очень не хотелось, чтобы она стала еще тяжелее, в том случае, если дочь привяжется к вам. А это произойдет с большой долей вероятности, если ваши отношения останутся такими же близкими. Если Фиорелла дорога вам, хотя бы как подруга, отступитесь. Ради нее.

Меня потихоньку начал наполнять гнев. Леон Корнелий взывал к моим чувствам и благородству, чтобы добиться своей цели. С подростком это, возможно, сработало бы. Но я-то видел попытку манипулировать мной. Более того, от меня не скрылась все коварство отца Фиа. Он не стал запрещать дочери встречаться со мной, чтобы не вызвать ее противодействия. А решил действовать через меня, чтобы я вроде как по своей воле стал инициатором разрыва… И чем, спрашивается, он лучше моего деда?

— А может,стоит поинтересоваться мнением самой Фиореллы? — едва сдерживаясь, спросил я.

— Это не имеет смысла, — спокойно отозвался Леон Корнелий. — В данной ситуации она, к сожалению, не способна рассуждать рационально. Будь иначе, она сама давно бы все поняла, и этот разговор не потребовался бы.

Я глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух, стараясь взять чувства под контроль. В последнее время все почему-то пытаются за меня решать, что мне делать. Сначала чертов дух, теперь глава рода Мэльволия. И это раздражало…

Зацепившись за последнюю мысль, я вдруг подумал, что раньше не был настолько эмоциональным. По крайней мере, изредка сталкиваясь с критикой со стороны руководства, всегда сохранял выдержку, омраченную разве что легкой досадой. Почему же я так сильно возмущен сейчас? Кому принадлежит это чувство? Мне? Неизвестному? Или Виктору — подростку, вступившему в период отторжения авторитетов и оппозиции взрослым?

По утверждениям ловца духов, теперь все эти личности — одно целое со мной. Но пока что мое сознание доминирует. И я предпочитаю, чтобы так оставалось и дальше. Следовательно, нужно контролировать порывы, не вполне характерные для настоящего меня. Особенно сейчас, когда импульсивное поведение категорически неприемлемо.

Уставившись на неподвижный лепесток огня за стеклом фонаря, я вновь медленно вдохнул. Через несколько секунд воздух вышел сквозь едва приоткрытые губы.

Итак, если отрешиться от эмоций и взглянуть на ситуацию непредвзято, быть может, отец Фиореллы прав? И наши отношения со снежной королевой — ошибка?

При этой мысли внутри словно вспыхнуло пламя. Горло сжало от негодования. В памяти закружился калейдоскоп эпизодов, связанных с Фиа: от нашей первой встречи до сражения с Циастриром…

Нет, ни хрена он не прав! Я был абсолютно уверен в этом. И ни мгновения не сомневался, что это именно моя собственная мысль. Не Виктора, не другого парня… Хотя, может и их тоже. Но прежде всего — моя.

Взвинченное состояние сменилось спокойствием, я расслабился, словно перед боем. Не знаю, как сложатся наши отношения с Фиа, но без борьбы я от дружбы с ней не откажусь. Как бы ни давил ее отец.

— Я вас услышал, саэр Мэльволия, — глядя в холодные глаза хозяина особняка, произнес я. — И непременно обдумаю то, что вы сказали.

На его лице не отразилось никаких чувств, но я готов был спорить, что Леон Корнелий не ожидал подобного ответа.

— Я предполагал, что мы решим все сейчас, — с легким нажимом сказал он.

— Простите, если разочаровал, — вежливо поклонился я. — Но все, что касается госпожи Фиореллы, слишком важно для меня. И принятие решения без серьезных размышлений было бы неуважительно по отношению к ней.

Леон Корнелий несколько секунд изучающе разглядывал меня. Я не мог ничего прочитать по бесстрастному, будто застывшему лицу, но подозревал, что хозяин дома недоволен.

— Что ж, — проронил он, наконец, — вы умный молодой человек, и, полагаю, сделаете верный выбор. Благодарю за визит. Вы свободны.

Не дожидаясь моего ответа, он, опустив руки, плавно отодвинулся назад, а после развернулся к столу, стоявшему справа от него. Только теперь я увидел, что Леон Корнелий сидит в кресле-коляске.

Удивленный этим фактом, я поклонился и покинул помещение.

* * *

— Что-то произошло? — с беспокойством спросила Альвейд, когда я оказался дома. — У тебя расстроенный вид.

— Не обращай внимания, — я расстегнул верхние пуговицы френча. — Просто неприятный разговор.

— Отец саэри Мэльволии был недоволен тем, что его дочь участвовала в битве с демоном?

— Что-то вроде, — кивнул я, направляясь в свою комнату. Остановившись на пороге, наполовину обернулся. Бросил с кривой усмешкой: — Раньше недоумевал, отчего Леона Корнелия так упорно пытаются убить. Но, познакомившись с ним, уже не так удивлен этим…

* * *

Равномерный металлический стук, доносившийся из-под колес поезда, убаюкивал. Откинувшись на оббитую кожей спинку сиденья, я невидяще глядел в окно.

На душе было муторно.

Перед отбытием в Налларбор я долго боролся с желанием повидаться с родителями. В итоге решил, что мое внезапное появление встревожит Росальбу и Эзерина. Как бы я объяснил им неожиданное возвращение? Врать папе и маме совершенно не хотелось. И уж тем более — рассказывать о демонах и Средоточии.

Сейчас, все больше отдаляясь от Иризии, я думал, что совершил ошибку, не заехав домой. И от этого наваливалась тоска. Хорошо хоть попрощался с близнецами. Заодно передал Дарио письмо для Фиореллы. Я подозревал, что все предыдущие послания, отправленные обычным путем, до снежной королевы не доходили. Это же она точно получит — на брата Селии можно было рассчитывать.

— Ты опять какой-то мрачный, — на сиденье рядом со мной опустилась Альвейд. Блондинка взяла меня под руку и плотно прижалась ко мне всем телом. — Тебе не хочется ехать на Север?

— Да не в этом дело, — пробормотал я, ощущая исходящий от девушки приятный аромат. — Просто задумался.

— О чем? — она некоторое время ждала ответа, неотрывно глядя на меня.

Я, в свою очередь, тонул в изумрудных глазах. Все мысли улетучились, стало жарко.

— Так что же тебя тревожит? — повторила Альвейд.

— Я… э-эм… просто думал о родителях, — ляпнул я.

И тут же обеспокоился: не прозвучало ли это как-то по-детски?

Впрочем, северянка отреагировала с участием:

— Наверно, все же следовало нанести им визит. Мне всегда хотелось познакомиться с госпожой Тенфиенн. Но сделанного не вернешь. Не грусти. Давай лучше обсудим маршрут.

— В смысле? — не понял я. — Чего его обсуждать? Поезд напрямую идет до самой столицы — Витунгена.

— Да, знаю, — прищурившись, протянула девушка. — Но я вот подумала…

— О чем?

— Быть может, нам стоит сойти с поезда раньше?

— Зачем? — все еще не понимал я. — И где?

— В Берсе.