Ночные бдения кота Мурра

Герман Вольфлинг

Говорят, что Э. Т. А. Гофман умер. Но Э. Т. О. — не правда! Гофман — бессмертен. В XIX веке многие романтики всерьез утверждали, что Гофман сбежал от всех и поселился в России. Более того, он имел дурное влияние на Н. В. Гоголя, который тоже решил прикинуться мертвым.Л. Н. Толстой тоже пытался сбежать, но мертвым он уже не притворялся.М. А. Булгаков зашел с иной стороны. Он попытался улизнуть не в реальности, а в собственные фантазии. И все эти классики — читали и любили Э. Т. А. Гофмана.

Предисловие издателя

Это вторая в мире книга, которая необычайно нуждается в предисловии, ибо, не разъясни мы сейчас, вследствие каких удивительных обстоятельств удалось ей увидеть свет, она покажется читателю вычурным чудачеством и даже витиеватым литературным винегретом, состряпанным из анекдотов.

А потому искренний друг кота Мурра, изрядно хлопочущий за сей труд, покорнейше просит благосклонного читателя сим предисловием совсем не пренебрегать.

Итак, к названному ранее котолюбу, писателю-фантасту, обратился однажды издатель со следующей речью: «Ты, милейший, напечатал уже одну книгу и имеешь знакомство среди непризнанных гениев, тебе ничего не стоит зайти к кому-либо из сих достойнейших господ и попросить у них сочинение, одаренное блестящим талантом и прекраснейшими способностями».

Все писатели, как уже не раз отмечалось в желтой прессе, имеют ярко выраженные ипохондрические черты в своем характере и некоторую неуверенность в своих творениях, из-за чего любые образованные ими творческие союзы и организации крайне эфемерны. Собираясь вместе, все писатели, графоманы и сочувствующая им братия так любят развести критику на все и всех, что в пору повесится.

И, надо сказать, писатели прямо таки: и вешались, и топились, и поджигались, и даже прыгали с недостроенной телебашни, лишь бы привлечь к себе пресловутое внимание. И все это — вместо того, чтобы просто сочинять свои книги.

А еще они учили молодежь тырить коньячок под балычок со всех мероприятий, чтобы потом гордо давится им из одноразовых пластиковых стаканчиков в парке, посреди живописно разбросанных под ногами пустых бутылок из-под пива, шприцов от морфия, потерянных трубок без табака.

Им, оным борзописцам, казалось, что именно так они и боролись с загнивающим старым миром.

Из-за этой специфической особенности интеллигенции всех времен и народов наш фантаст вовсе не посещал никаких сборищ и поэтических игрищ, где меряются мастерством, глагольными рифмами, длиной просаленных волос, ну и так далее — у кого, уж, на что талантишку по сусекам наскребется.

Оказавшись в неловкой ситуации, не мудрствуя лукаво, фантаст обратился с высокопарной речью к своему коту Патрику, изливая оному горечь ситуации.

Все любители кошечек и собачники не могут не признать за собой странного отношения к собственным питомцам: душеспасительные беседы с животными в среде этих людей не являются показателем безумия.

В общем, разговор состоялся. Писатель пожаловался — да и забыл.

Но Патрик, похоже, проникся горем хозяина и уже через сутки явился домой изрядно потрепанным, с горящими глазами, распушенным хвостом, с царапиной у левого глаза, но крайне довольным. Во рту он держал сумку, в которой и обнаружилась потрепанная и просаленная данная рукопись. Из заглавия выходило, что это был фундаментальный труд другого кота по кличке Мурр. Пробежав по тексту глазами, фантаст, с радостными криками: «Оно вертится!» — выбежал и, окрыленный удачей, отправился к другу в издательство.

(Что имелось в виду под этим «оно!» — не уточнялось. Вероятно, подразумевалось нечто мистическое, связывающее воедино Большую Литературу, за которую дают престижные денежные премии «сКОТер», «Буккер», и «ЦуККер» с книгами фантастического порядка, которые седовласыми акикакидемиками и литературой-то не считаются.)

Поначалу сочинение всем в ученом кабинете показалось написанным довольно гладким слогом.

Однако издатель, к коему принесли роман, глубокомысленно отметил, что среди современных авторов котов развелось, как собак нерезаных. Тут вам и бесконечные романы кота Шашлыка, и сериал Брауна о «Коте, который жил роскошно». В этом же ряду оказались «Воспоминания» мэтра А. В. Е. Базилиуса о жизни с какой-то Пуганой Примадонной.

Не к ночи помянул издатель и восемь томов поэтессы Соньки Золотой Лапки, которая получила «Золотое перо» за роман «Здравствуй, моя Мурка, и прощай».

И конца краю всей этой котико-няшной компании нет, да только он, издатель, не слыхивал, чтобы кто-нибудь из его уважаемых коллег якшался бы с подобными сочинителями, но все-таки готов попытать счастья.

Когда книга уже пошла в печать, и стали поступать первые корректурные листы, обнаружилось, что повесть то и дело перемежается вставками из совершенно других опусов.

Оказалось, когда кот Мурр излагал свои жизненные воззрения, он, нисколько не задумываясь, рвал на части книги из библиотеки своего хозяина, и в простоте душевной употреблял эту бумагу. Эти листы остались в рукописи, и их тоже напечатали, именно как принадлежащие к сей повести.

Сокрушенные писатель-фантаст и издатель вынуждены сознаться, что смешение разнородного материала произошло единственно по их недосмотру. Они, конечно, должны были хорошенько проверить рукопись до того, как сдать ее в набор.

Однако проницательный читатель, популяция которого в последнее время стремительно тает, легко разберется во всей этой путанице, ежели обратит особое внимание на пометки в скобках:

Мак. л. (макулатурные листы);

Мурр пр. (Мурр продолжает);

Бег. бас. (Бегемотовы басни).

Кроме того, доподлинно известно, что именно эти разорванные книги, из частей которых и сложилось оное произведение, никогда не поступали в продажу, поскольку о них никому ничего не известно.

Думается, читателям будет очень даже приятен вандализм кота в обращении со сгинувшими в пучине смутных времен литературными сокровищами, ― ведь только таким образом миру и удастся целиком узнать всю сию довольно незаурядную и запутанную историю.