Бабораб

Глеб Болотов (2024)

Марина Трифонова стала свидетелем ДТП с печальным исходом. Виновник аварии скрылся. Марина и не предполагала, что это происшествие повлечет за собой череду опасных событий и приключений в ее жизни.

Глава 11

Чёрный джип остановился около невзрачного дома из силикатного кирпича в посёлке Песчанка. Водитель просигналил два раза. Спустя две минуты из калитки вышел мужчина в кепке и большом толстом сером свитере круглолицый с узкими глазами. Его звали Пётр Маляров. Из машины вышел Павлов-старший и пошёл к нему. Мужчины пожали друг другу руки.

— Я давно вне игры, — сказал Маляров.

— Я тоже.

— Лукавишь. Приехал меня подбивать на мутное.

— Петь, всё не так однозначно. Пустишь или в машине перетрём?

— Проходи.

В доме никого кроме хозяина не было. Он жил один. Сели на кухне. Маляров сделал крепкий чай себе и гостю.

— Сын у меня в тюрьме, — сообщил Тимур.

— Я почему-то не удивляюсь.

— Сбил женщину на пешеходном переходе. Она была уже старая, доживала своё. Можно сказать, что он облегчил ей участь; но с другой стороны, конечно, недоумок мой поступил, как последний ублюдок. Бросил её и умчался с места дтп. Молодой и тупой. Не знает жизни. Я всё для него делал, а он…

— Жалко женщину.

— Да. Но с моим дураком, что делать?

— Пусть посидит, подумает о своём поведении.

— Ясно это всё. И даже справедливо в какой-то мере, но ты подумай, Петь, какой он с тюрьмы вернётся? Ещё хуже будет, чем сейчас есть. Страшно себе это представить.

— От судьбы не спрячешься.

— Но можно же что-то сделать, ты же был самый умный из нас всех?

— Ты хочешь убить кого-то?

— Да нет же. Есть свидетель — девка. Её менты куда-то спрятали. Всё держится на её показаниях. Надо найти её и уговорить, чтобы она изменила показания, сказала, что не помнит, какую машину видела.

— То есть уговорить её дать ложные показания.

— Пусть так, но у меня другого выхода нет, чтобы спасти сына.

— Всё это против справедливости и добра.

— Он это не нарочно сделал, а по глупости. Тебе легко рассуждать, у тебя не детей.

— Откуда ты знаешь?

— Извини, давно я к тебе не заезжал.

— Да нет у меня никого. Нехорошо всё это. Не хочется ломать жизнь девке. Она же будет считать себя после этого полным говном.

— Мы культурно ей объясним, что так будет лучше всем.

— Знаю я такие объяснения. Помнишь, как мы Марка закопали во дворе дома Захара?

— Не надо напоминать это. Время было такое.

— Время всегда одинаковое. Его собственно и нет, его мы придумали. Может быть, это нам ответка прилетела за былые делишки.

— Петь, я понимаю, что ты стал великим философом, но у меня отцовская боль. Надо что-то делать. Помнишь, как я помог тебе спасти твоего отца?

— На больное давишь?

— Нет. Просто вспомнил. Если ты не хочешь помогать, то так тому и быть.

— А помнишь, как ты жизнь спас Олегу Райскому после перестрелки в Калаче? Я думал, ты его бросишь.

— Не совсем же я говно-человек.

— Я думал, что ты меня уберёшь после Марка, как свидетеля.

— Петь, ты чего? Думаешь, у меня сердца нет совсем? Ты же был моим другом. Я тебя ценил за ум больше других.