Бабораб

Глеб Болотов (2024)

Марина Трифонова стала свидетелем ДТП с печальным исходом. Виновник аварии скрылся. Марина и не предполагала, что это происшествие повлечет за собой череду опасных событий и приключений в ее жизни.

Глава 18

В бане были только двое. Частная баня сдавалась в аренду клиентам на северной окарине города. Вениамин Винокуров пятидесятидвухлетний мужчина абсолютно лысый с крепко сбитой фигурой грелся в парилке с шапкой на голове рядом с Семёном Хлебниковым. Семён хоть и был моложе Винокурова, уступал ему в физической силе и привлекательности: неприятно торчал пивной животик, а мускулатуры давно уже не было видно на его руках. Он уже не помнил, когда последний раз отжимался. Сидели долго. Вениамин любил попариться основательно с чувством и толком. Семён старался подражать ему. Ещё немного и он бы потерял сознание и упал бы. Однако он терпел, делал вид, что ему хорошо.

— Всё. Пошли. Теперь можно и по пивку, — решил Винокуров и пошёл к выходу из парилки.

Они сели в предбаннике за стол, откупорили по бутылке пива.

— Хорошо, — сказал Винокуров, глотнув пива. — Такое удовольствие надо растягивать.

— Угу, — согласился с ним Хлебников.

— Семён, Семён, ты классный парень. Я знал, что ты мне когда-нибудь пригодишься. Помнишь, тогда в общественной бане, когда мы выпили по банке пива за наше знакомство, я тебе сказал, что у тебя большое будущее?

— Конечно.

— Я тогда попросил тебя сообщать всегда мне о самых важных происшествиях на твоём районе и как же удачно ты передал мне о том, что в ваши лапы попался сынок самого Павлова. И ведь вы взяли его по всем правилам, как доблестные правоохранители. Откуда такое старание? Неужели вы хотели восстановить справедливость?

Винокуров с хитрецой поглядел на Хлебникова. Тот робко прохихикал.

— Ну, почему бы нет. Справедливость — дело хорошее. Я люблю справедливость.

— Ты? Справедливость? А деньги?

— Деньги всем нужны и всегда. Без них ты говно.

— Небось хотел срубить потом денег с Павлова по-полной?

— Это как пошло бы.

— Но дружба есть дружба. Хорошо, что ты мне позвонил и я тебе заплатил сразу. Сто штук деревянных на дороге не валяется. И ещё накину.

Хлебников огляделся по сторонам, и показал глазами, дескать, может быть, не стоит говорить про такие вещи, и у стен есть глаза и уши.

— Не ссы, тут у меня всю схвачено, за всё заплачено, — успокоил его Винокуров.

— И что ты хочешь дальше делать? Сгноим Данилу в тюрьме или на зоне?

— Нет. Я подумал и решил, что возьму с Павлова денег. Пусть он мне за всё заплатит.

— Сколько?

— Миллион долларов?

— Ты думаешь он у него есть?

— Пусть ищет, если хочет освободить сына. В тюрьме-то с ним может произойти что-угодно.

— Ну окей, он заплатит миллион, а дальше что? А свидетель?

— Дальше — это твоя работа. Объяснишь свидетелю, что ему надо отказаться от своих показаний.

Хлебников характерно скривил физиономию.

— Не переживай, твоя работа будет оплачена, — подбодрил его Винокуров.

— А кто сообщит Павлову о миллионе? Мне это как-то стрёмно делать. Тогда Павлов поймёт, что я в доле с тем, кто хочет его поиметь.

— Он это и так поймёт. Тебе не надо будет ничего сообщать никому.