Булочка с перцем

Дарья Геша (2025)

Она — ботаник со смешной фамилией, а я — звезда университета и просто отличный парень. Если вы думаете, что это история о том, как мы друг друга даже не замечали, то вот вам Ха! Ха! И еще раз — ХА! С самого первого курса мы ведем войну не на жизнь, а на смерть. Победа уже была у меня в кармане, когда все карты смешала игра в «Бутылочку». Поцеловать злейшего врага? Легко. Вот только теперь наше противостояние стало гораздо… горячее.

Глава 7

Алиса

Когда на следующий день Островский полдня проходил, напялив поверх кофты мешок из-под картошки, я даже обрадовалась. Традиционные детские шуточки про мою мешковатую одежду были понятнее и безопаснее того взгляда, которым он пялился на меня в машине. Еще через пару дней мне даже начало казаться, что ни нашего поцелуя, ни той поездки на машине не было. Мы снова грызли друг друга на потеху всему курсу.

После пар я проводила девчонок на автобус, а сама решила прогуляться пешком. В последнее время прогулки стали для меня настоящим спасением от ненужных мыслей, то и дело пытающихся влезть в голову.

— Привет.

Я вздрогнула, но проигнорировала голос за спиной, продолжая идти вперед. Возможно, если сделать вид, что не услышала, Островский исчезнет.

— Разговор есть, — он поравнялся со мной и пошел рядом, загребая яркими кедами желтые листья.

— Не припомню, чтобы у нас была хотя бы одна тема для обсуждения. Только если тебе не нужен совет по поводу внешнего вида, — многозначительно посмотрела на него.

Островский поморщился, а потом внезапно взял меня под локоть и потащил в сторону.

— Пойдем, Булочкина, в парке погуляем.

— Отцепись от меня, — я попыталась отодрать от себя его руку, но ничего не вышло, — вдруг кто-нибудь увидит!

Он заулыбался, подтягивая меня еще ближе.

— Боишься подмочить репутацию?

— Боюсь.

— Вообще-то, это я должен бояться. Если люди увидит меня с тобой, то моей репутации самого завидного жениха — конец.

— Хо-хо-хо, Островский, никто не рассматривает тебя как потенциального жениха. Так, денежный мешок, с которым можно покувыркаться между делом в постели.

Граф перестал улыбаться, и чувство вины острой иглой пронзило грудь. Это было не только грубо, но и жестоко, поэтому, поджав губы, я пробормотала:

— Ладно, извини, переборщила.

Островский тут же снова расплылся в улыбке и ловко развернул меня, ныряя на неприметную тропинку парка.

— Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.

— О чем? — остановившись, я недоуменно на него посмотрела.

Островский тоже остановился и наконец отпустил мою руку. Он повернулся ко мне.

— О том, чтобы покувыркаться в постели.

— Э-эм. А я тут при чем?

— С тобой.

Я прыснула от смеха, махнув на него рукой. На мгновение он показался таким серьезным, что у меня даже сердце екнуло. Похихикивая, я пошла вперед по тропинке.

— Островский, к пятому курсу ты решил перейти от детских шуточек к взрослым?

— Я не шучу, Булочкина!

Он догнал меня и схватил за руку, заставляя остановиться. Я старалась выглядеть максимально естественно и безразлично, хотя сердце в груди танцевало бразильскую самбу.

— Правильно ли я понимаю, что ты предлагаешь мне переспать с тобой?

Для верности ткнула пальцем сначала на него, потом на себя. Островский пожал плечами, как будто ничего такого особенного не предложил.

— Ага.

— Кхм-кхм, и-и-и… чем вызвана столь странная просьба?

— Захотелось, — он снова пожал плечами, и тут я уже не выдержала и начала хохотать.

— Да ладно, Островский! После всех этих лет тебе вдруг захотелось переспать с девушкой, которая одевается в мешки из-под картошки? Рассказывай эти сказочки кому-нибудь другому. Давай, где твои приятели?

Я начала с энтузиазмом рассматривать кусты, в любую секунду ожидая появления его прихвостней. Но никто на нас не выпрыгивал с криками: «Ха-ха, поверила!», а Островский продолжал смотреть на меня.

— Если хочешь, могу очень быстро доказать, что мне действительно захотелось, — на последнем слове он многозначительно глянул на свой пах, и мои глаза стали огромными, как у совы темной ночью.

— Обойдусь, пожалуй.

Островский опять ловко подхватил меня под руку и потащил вглубь парка.

— Я тебе нравлюсь, Булочкина?

— Что? Нет! — я почти заорала, спугнув белку.

— Хм, но целоваться при этом полезла первой, — он состряпал задумчивую рожицу, потирая пальцами подбородок.

— Не льсти себе, Островский. Я просто мечтала, чтобы этот фарс побыстрее закончился.

— А я готов поспорить, что тебе вообще не хотелось, чтобы это заканчивалось, — он резко выставил руку, словно защищаясь. — Мне тоже, Булочкина, прошу заметить.

Я ничего не стала на это отвечать, и какое-то время мы шли молча по золотисто-красному ковру из опавших листьев.

— Ну, в общем, я тут подумал…

— Делай ты это почаще, мы бы сейчас тут не гуляли, — перебила его, а Островский пробормотал что-то вроде: «Это точно».

— Так вот, Булочкина. — он сделал паузу. — Алиса. Я думаю, нам нужно переспать. Сбросить, так сказать, это странное напряжение и спокойно жить дальше.

Островский по-дружески похлопал ладонью по моему плечу. Можно было, конечно, возразить, что никакого напряжения нет, но это была такая откровенная ложь, что произнести ее язык не повернулся.

— Очень заманчиво, Андрей, но нет.

Еще с минуту он молчал, а потом резко остановился, развернув меня к себе.

— Погоди. Ты — девственница?!

Я быстро заткнула его рот ладошкой, воровато оглядываясь по сторонам, и зашипела:

— Обязательно так орать?

Теперь уже Островский смотрел на меня круглыми от шока глазами. Внезапно я очень остро ощутила под ладонью его губы и резко отдернула руку. Поморщившись от досады, пошла дальше. Почему он так удивился? Можно подумать, к пятому курсу я обросла толпой поклонников.

— Это вообще как, Булочкина? — Островский наконец пришел в себя и догнал меня.

— Что, как? Не так давно ты во всеуслышание заявил, что я даже не целовалась ни с кем, а тут удивляешься, что…

— Это шутка была, и уверен, никто ее за чистую монету не принял, — развел он руками.

— Ну вот, в каждой шутке, как говорится.

Было очень странно обсуждать такие вещи со своим заклятым врагом, и в то же время не было стыдно или не комфортно. Даже с девчонками я всегда старалась избегать этой темы, а вот с Островским — пожалуйста.

— Тогда подожди, мне нужно подумать. — серьезно произнес он, и я снова прыснула.

— Испугался, что с девственницей особо не покувыркаешься?

— Не знаю, как ты, Булочкина, но я к подобным вещам отношусь очень серьезно.

В ответ на это заявление я лишь покачала головой. У меня была стопроцентная уверенность, что возиться с девственницей Островский не будет. Через пару минут мы вышли с другой стороны парка, и я свернула к остановке: в автобус он за мной точно не потащится.

— До завтра, Островский.

— До завтра, Булочкина, — раздался за спиной его задумчивый голос.