Дочь лучшего друга. Мое порочное искушение

Даша Литовская

Я часто дышу, пока наблюдаю за ним. А уже через миг на мою талию ложатся мужские ладони. И я бы многое отдала, чтобы это были руки Асадова. Но Данис стоит неподвижно. Лишь холодным взглядом скользит мне за спину, разглядывая того, чьи руки меня обнимают. В щеку прилетает короткий отрывистый поцелуй. — Привет, любимая. Я отмираю. Сдержанно улыбаюсь. — Привет… — отрывисто отзываюсь, — Дан, — перебарывая себя, говорю, — познакомься, это мой жених. Я была влюблена Даниса Асадова всю свою жизнь. Мужчину, чувства к которому навсегда останутся под запретом. Мужчину, с которым нас связывает всего лишь маленький грязный секрет. Лучшего друга отца…

12

Софи.

Пальцы дрожат, и я неосознанно изо всех сил сжимаю ими ткань на плечах пиджака.

И мне так не хочется открывать глаза и снова оказываться в реальности. Реальности, где Он может стать миражом.

Я, как в том сне, тяну сладкую негу из ощущений, которые собираются где-то внизу живота. Там концентрируется обжигающий комок оголенных эмоций. А потом они электротоком проносятся по моим венам. Достигают своего апогея, когда над моим ухом разносится хриплое:

— Софи…

Это он! Это он!

Я улыбаюсь, как дура, вдыхая запах его одежды, кожи, парфюма. Стой, Дан. Дай еще чуть-чуть подышать, прежде, чем я извинюсь, а ты отпустишь меня. И мы разойдемся в разные стороны, сделав вид, что ничего не случилось.

Но глаза открыть все же приходится. В следующий раз он повторяет мое имя гораздо настойчивей. Наверное, побоялся, что я тут уснула, сладко устроившись у него на предплечье.

— Данис, — голос, как обычно при виде него, дребезжит хрустальными нотками.

Мы смотрим друг другу в глаза, и мне кажется, что он улыбается. Но в полумраке ночного клуба сложно достоверно распознать отражаемые эмоции.

Асадов все же отпускает меня. Отстраняет, придерживая за руку. Желает убедиться, что я стою на ногах.

— Я не пьяная, — в оправдание верчу головой, — просто тот бугай меня толкнул. Вот я и… — развожу руки в сторону.

— Ничего, — легко отзывается он, продолжая смотреть. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Закусываю губу.

— Выглядишь уставшей, — поясняет Асадов.

Ох, как мне хочется броситься ему в этот момент на шею. Поцеловать! Закричать!

Да! Да! Я устала! Безумно устала делать вид, что ты в моей жизни лишь эпизод! Устала таить в себе ворох чувств и эмоций! Устала строить картинку идеальной жизни с идеальным женихом, когда думаю по ночам о тебе!

Но я этого не делаю.

Убеждаю себя, что эти мысли хмельные. А завтра, когда я проснусь, я вновь буду любить и обожать своего жениха. Своего идеального жениха!

— Я в порядке, — отступаю на шаг. — Со мной все хорошо. У меня здесь девичник.

При упоминании торжества, Дан поднимает голову вверх. Оглядывает девчонок. Я тоже смотрю в зону вип, и вижу, как Ингрид поедает Асадова взглядом.

У-у-у, хищница! Того и гляди, когти выпустит!

— Ты не проводишь меня подышать? — Хватаю его под руку, и тащу за собой.

Ох уж мне эта ревность. Я ведь и прав на него не имею. Но, если Ингрид решит с Данисом познакомиться (а она это может. Да запросто!) и, хуже того, начнет при мне с ним флиртовать, я же, просто-напросто, двинусь.

Так что лучше развести амплитуды этих боеголовок в разные стороны, чтобы они ни в коем случае не пересеклись, не дай бог. Никогда.

Дан удивляется напору с моей стороны, но идет. Туалет мы минуем, я и забыла, что мне туда нужно.

Оказываемся на улице, и отходим чуть дальше от толпы собравшегося возле входа народа.

Дан достает сигарету. Подкуривает. Продолжает смотреть на меня.

А я в это время наблюдаю, как его губы касаются сигаретного фильтра, и во рту слюна собирается.

Невозможно описать те эмоции, что я ощущаю, когда нахожусь рядом с ним. Это что-то неосязаемое, волшебное, мистическое, потустороннее даже.

Я просто ощущаю его частью себя.

И, если представить, что Даниса не существует, то и части меня тоже не существует. Большой, и очень важной части…

— А мне, — я провожу языком по пересохшим губам. — Можно мне тоже? — Киваю на пачку сигарет, торчащую из кармана его пиджака.

Не раздумывая, он качает головой в отрицании. На лице нет улыбки, а взгляд остается серьезен.

— Почему? — Удивляюсь невинно.

— Тебя кто угодно может травить этой дрянью. Но я этого делать не буду, — отзывается скупо, не спеша бросаться в подробности.

Что это? Такая своеобразная забота с его стороны? Ну не пожадничал же он мне одной сигареты, ведь правда?

Но моя настойчивость не знает границ… Решив мне отказать, он раззадорил интерес еще больше.

Поэтому я делаю решительный шаг, оказываясь к ним лицом к лицу. Часто дышу, опускаю взгляд ниже, на макушку пачки.

Вскидываю руку, пытаюсь выудить ее из кармана, но Дан перехватывает меня за запястье.

Я замираю. Дыхание перестает даваться легко и привычно. Камнем в легких повисает волнение.

Этот момент ощущается слишком интимным. И плевать я хотела, что ничего «такого» Данис не делает. Просто останавливает меня.

Я вскидываю глаза, позволяя себе захлебнуться в изумрудных всполохах в глубине темных глаз. Зрачки Асадова расширяются, и через миг цвета глаз уже разглядеть невозможно. Они становятся черными.

Данис медленно отводит мою руку в сторону, но пальцы с запястья не убирает. Не отрывая пристальных глаз, тушит сигаретный окурок. А потом проводит пальцами мне по щеке.

И я тлею от этих прикосновений, так окурок под его дорогими ботинками…

— Какая же ты еще маленькая, крошка Софи… — произносит, а мне кажется, что он хочет сказать совершенно другое.