Игра на грани фола

Джули Дейс (2022)

Виктория Ньюман дочь тренера школьной футбольной команды, который пойдет на все ради победы. Даже заставит Викторию флиртовать с капитаном соперников, чтобы выяснить тактику игры. Вот только девушка не ожидала, что искреннее влюбится в свою цель. И теперь ее сердце разрывается между чувствами к парню и долгом перед отцом. Коди Максвелл — новый капитан, и он намерен доказать, что достоин своего звания, а его игроки способны блистать. Однако Виктория оказывается тем препятствием, которое может поставить под угрозу не только место Коди в команде, но и его будущее. Чем больше Вики и Коди проводят времени вместе, тем сильнее их тянет друг к другу. Игра под названием «любовь» началась. Вот только цена за победу слишком высока — разбитое сердце и разрушенные мечты.

Глава 8. Виктория

— Я не буду участвовать в этом фарсе, папа.

Отец вскидывает голову и смотрит на меня так, словно говорю на китайском языке. Он закрывает папку и отодвигает ее в сторону, сосредоточив внимание на мне. За его спиной в свете ламп сияют кубки, и я съеживаюсь, зная их цену. Школьный совет смотрит на жестянки с гордостью. Директор восхищается командой. Без благодарности остаюсь я. И мне внезапно становится стыдно за то, каким грязным способом они были получены. Их присутствие оскорбительно. Подумать только, ведь всего неделю назад смотрела на трофеи с равнодушием.

Папины глаза сужаются. Я выдерживаю его взгляд, выпрямляюсь и поднимаю подбородок. Пусть видит, что я готова постоять за себя и дать отпор.

— Это выпускной год. Я должна сосредоточиться на учебе, театре, тренировках, экзаменах, собеседовании в университет. Я не хочу тратить время на то, чтобы вы сделали хет-трик. Может, команде стоит чаще проводить время на поле? Если парни хорошо попотеют, получат медальки.

— Что-то случилось? — папа присматривается ко мне.

СЛУЧИЛОСЬ?

Ради всего святого, Коди поцеловал меня! Я не заходила так далеко. Никто из них не прикасался ко мне, а сейчас чувствую себя грязью под ногтями. Я в ужасе от перспективы получить ярлык подстилки для капитана. Последний час моим единственным желанием было чистить зубы до тех пор, пока не сотру их в порошок, а после взять металлическую губку и затереть кожу до костей.

Он поднимается из-за стола, подходит ко мне и кладет руку на плечо.

— Он что-то сделал?

— Нет, — я натягиваю улыбку, отточенную годами, и пытаюсь усмирить колотящееся сердце. — Он просто хороший парень, а я слишком устала.

Папа смотрит так, словно у меня отросла вторая голова.

— Хороший парень? — дразнит он. — Мне не послышалось?

Боже, лучше бы прямо сейчас под моими ногами разверзлась земля.

— Мы договорились?

— Если это твое окончательное решение, то кто я такой, чтобы препятствовать? Карамелька, твои чувства всегда важнее кубка.

Я ощущаю освобождение и отступаю к выходу, как будто сняла тяжелые оковы заключенного.

— Тогда… увидимся дома?

— Сегодня ужин с меня.

— Звучит, как очередной прогноз о приближающемся конце света.

— Это оскорбительно!

Я хихикаю и выхожу за порог кабинета. Но не успеваю закрыть дверь, потому что папа зовет меня.

— Расскажешь, каково это: в реальности болеть за одну команду, а сердцем — за другую?

Разинув рот, я таращусь на него широко распахнув глаза и чувствую головокружение.

— Кажется, ты влюбилась, — папа выглядит как мальчишка, которому рассказали сокровенную тайну.

— О боже, мяч прилетел тебе в голову и выбил тачдаун?

— Что-то в нем заставило тебя отказаться. Это что-то подсказывает мне, что планы нарушили возникшие чувства.

— Ты должен оберегать меня. Говорить, что я еще маленькая для отношений и вообще должна сосредоточится на учебе и поступлении!

— Да, должна, но чувства не будут ждать, когда в твоем плотном графике самореализации появится свободное время. Они просто нагрянут, и придется решать, дать им возможность расти и укрепляться, или позволить выгореть.

Я морщусь, как будто проглотила лимон.

— Спасибо, о великий Конфуций. Хорошо, что мы учимся в разных школах. Никаких драм в предстоящему году.

— Но что, если бы он перевелся сюда изначально?

— Полагаю, у команды сейчас мог быть новенький капитан, а? — моя защитная реакция смешна.

Папа качает головой, и тень улыбки пробегает по его лицу.

— Не забывай про вечер знакомства команд. Жду не дождусь увидеть его.

Я закрываю дверь и отправляюсь на урок.

— Дурацкая традиция, — ворчу себе под нос.

По пути в кабинет тщательно обдумываю варианты, как избежать ежегодное мероприятие. Спортивный комитет, должно быть, сошел с ума, если продолжает традицию. Нет наказания хуже, чем несколько часов находиться среди тщеславных футболистов.

В мысли врывается поцелуй, и я спотыкаюсь на ровном месте, едва не пробив череп о стекло с огнетушителем. Жар расползается по телу с неимоверной скоростью. Я вытираю вспотевшие ладони о джинсы и покрываюсь мурашками, издавая глухой стон. Это становится невыносимым. Меня лихорадит на фоне произошедшего.

Гребаный Максвелл. Убирайся из моей головы.

Закрыв глаза, я вытираю губы тыльной стороной ладони, чтобы избавиться от навязчивых идей поехать в чертову типографию и встретиться с человеком, из-за которого мой мозг превратился в желе. Он все испортил. И я чертовски напугана предстоящей встречей, потому что тогда все станет известно. Тогда он поймет, что между нами лежит пропасть в виде двух противостоящих друг другу школ. Он перелистнет страницу, на которой застряла я. Которую переворачиваю раз за разом.

— Ты попала под автобус? — Одри сверлит меня взглядом, постукивая колпачком ручки по столу. — Что с твоими волосами?

По инерции поднимаю руку и пытаюсь расчесать их с помощью пальцев, но они дрожат так, что меня охватывает паника. Я хватаю ртом воздух. Вместо слов изо рта вылетает бульканье.

Одри перехватывает мое запястье и заставляет остановиться.

— Выдохни, Ви, — мягко подсказывает она, и я послушно выполняю требование.

Глубоко втягиваю воздух и медленно выдыхаю. Повторяю ритуал несколько раз, прежде чем сердцебиение и дыхание придет в норму.

— Он поцеловал меня, — едва слышно шепчу я, уставившись в одну точку. — Коди. Он поцеловал меня.

— Отлично, кто это?

Я смещаю фокус на подругу и колючим взглядом впиваюсь в ее губы.

— Коди… — сдвинув брови, она раскрывает рот и громко шепчет: — Новый капитан Гилмортов?

— Не могу выбросить его из головы! — я прячу лицо за ладонями и злюсь на себя пуще прежнего, как будто внутри сломался механизм, отвечающий за рациональность мышления. — Не понимаю, что он сделал!

— Ты снова виделась с ним?

— Папа заказал еще одну партию листовок и попросил забрать. Я не приезжала туда с целью увидеться. Он застал меня врасплох.

— Он что, накинулся на тебя при встрече?

— Я по глупости согласилась выпить кофе и все… Это случилось неожиданно.

Ладно, частично это ложь. Он прикоснулся ко мне, а я не нашла в себе силы отвергнуть. Я видела лишь его невероятной глубины глаза и думала, каково это, когда они смотрят на тебя с нежностью. Я не хотела, чтобы это прекращалось, пока не поняла, что его губы прижимаются к моим. Пока не вдохнула аромат и окончательно не потеряла связь с реальностью.

— И после одного поцелуя ты не можешь выбросить его из головы? — недоверчиво переспрашивает Одри, но что-то в ее голосе заставляет меня усомниться в искренности. Ее тайны не дают покоя, как будто она знакома с тем, что чувствую я: предательство.

— Ты скажешь, что это бред.

Она рассеянно пожимает плечом.

— Откуда мне знать? Поцелуй другого, может быть, сработает.

— Мне, по-твоему, нужно целовать каждого встречного, чтобы избавиться от Максвелла?

В ее глазах вспыхивает знакомый блеск.

Одри достает телефон и водит пальцами по экрану. Я пытаюсь разглядеть, что она ищет, и когда вижу, у меня начинается ПСБ. Если полностью — «приступ сучьего бешенства», как сказали бы сестры Уилсон.

Я в бешенстве. Буквально.

У меня горит задница. Фигурально.

Бывшая подруга сканирует новостную ленту школы Гилморта, а я пытаюсь выхватить мобильник из ее цепких рук с намерением заблокировать доступ к сайту. К моему сожалению, Одри довольно ловкая. К ее счастью, я слишком неуклюжая. Скрип парт по полу привлекает внимание присутствующих, когда мы продолжаем борьбу не на жизнь, а на смерть. Толкнув меня локтем, она вытягивает руку вперед, и я терплю поражение.

Лукавая улыбка на ее губах становится слишком широкой, а глаза мерцают озорством.

— Черт, он и впрямь хорошенький, — щебечет она, когда вручает мне телефон. — Хочешь посмотреть?

— Нет, — буркнув, я поправляю одежду и пыхчу от возмущения.

— Значит, ты не заинтересована в нем?

Мой взгляд, вероятно, говорит сам за себя.

— Серьезно?

— Да ладно тебе, Ви, ты так легко готова отказаться от парня, к которому возникло что-то больше, чем рвотный позыв?

— Ты что-то говорила о враге, — грубо напираю я. — Или его внешность все меняет?

— Твои чувства все меняют.

— Забудь об этом.

— То есть, если я напишу ему, то между нами не будет недопониманий?

— Вперед, — мой голос звучит отстраненно и даже холодно, но Одри, по всей видимости, пропускает слова мимо ушей.

Перед тем, как вернуться к телефону, она дарит мне многообещающую улыбку.

— Рада, что между нами нет возни в стиле «я целовалась с ним, теперь мы обе должны его ненавидеть».

Я отворачиваюсь к окну и чувствую, как слезятся глаза. Стиснув зубы, чтобы не дрожал подбородок, стряхиваю пыль с воспоминаний о Тиме Фостере как напоминание о том, что футболисты способны любить исключительно себя. Если Коди проявит интерес к общению с Одри, а он обязательно это сделает, никто в здравом уме не устоит перед ней, то совсем скоро буду лицезреть счастливую парочку в объятиях друг друга. Меня начинает мутить.