Сильва

Дмитрий Пейпонен (2024)

Это персонаж уже появлялся в книге «Охота на Невидимку». Это Маша Селиверстова из Самары — занятная девушка с синими волосами. В книге «Сильва» мы узнаем о непростой судьбе Маши Селиверстовой из Самары и какую роль в ее жизни сыграли девчонки из группы С-12-12.

ГЛАВА 4. «Купить будущее»

… — Мама, а Семена чудища отпустят? — спросила Маша у Анны. В детской было сумрачно и очень уютно. Оранжевым светом горел ночник в виде Колобка, освещая детские рисунки, висевшие на стенах. Анна сидела у кровати, в которой лежала Маша и поправляла ей пышное атласное одеяло. Этот свет ночника и атласное одеяло создавали какой-то щемящий контраст в мыслях Анны между тем, как жила Маша и теми условиями, в которых, возможно, содержали Семена. Она вздрогнула от вопроса дочки — ей не хотелось отвечать на него, потому что она знала ответ. Виктор отказывался платить выкуп за Семена, и Анна чувствовала себя виноватой перед Шнайдерами. Шнайдеры, кстати, больше не жили в гостевой спальне, а ушли в свою квартиру. Анна слышала слова Иммануила и знала, что их слышала Маша. Анна буквально не находила себе места из-за этой ситуации с похищением Семена и в ужасе вздрагивала всякий раз, когда звонил телефон или раздавался звонок в дверь. Она очень боялась, что однажды позвонят для того, чтобы сообщить страшную новость. И Анна изводила себя вопросом, сможет ли она после этого по-прежнему любить своего мужа? Хоть какое-то успокоение Анна находила в комнате дочери по вечерам, заходя к Маше, чтобы пожелать спокойной ночи и погладить ее по мягким светлым волосам, глядя в невинные, огромные серые Машины глаза.

— Отпустят — соврала Анна — Ведь Семен не сделал никому ничего плохого, верно?

— А что, разве чудища похищают только плохих детей? — спросила Маша — Я думала, они делают это, чтобы родители у них купили ребенка! — сказала Маша — Я в словаре прочитала! На букву «Пэ»! Похищение. Там еще одно слово было… Кит… Ки… Смешное такое…

— Киднэппинг? — машинально спросила Анна.

— Да, оно! — сказала Маша — Это самое слово! И там написано, что детей похищают с целью наживы! Нажива — это что такое, мама?

— Это когда хотят заработать много денег — ответила Анна.

— Как у папы? — спросила Маша — Или еще больше?

— Как у папы, да, Маша! — вздохнула Анна.

В детскую заглянул Виктор.

— Маруся? — позвал он вполголоса.

— Что, папа? — ответила Маша.

— Спокойной ночи, доча! — сказал Виктор.

— И тебе, папа! — ответила Маша — Папа, у тебя много денег?

— Да, доча, много — ответил Виктор.

— Ты занимаешься наживой? — спросила Маша.

— Это мама тебе сказала? — скривившись, сказал Виктор.

— Нет, это она сама прочитала! — ответила Анна — Ты к себе?

— Да, я к себе — ответил Виктор — Хочешь поговорить?

— Да, Виктор, хочу! — сказала Анна.

— Хорошо, заходи — снисходительно сказал Виктор — Поговорим! Спи, Маруся! Мы немного поговорим с мамой! Может, и договоримся до чего-то!

— Виктор, послушай меня, пожалуйста! — сказала Анна, входя в кабинет мужа и усаживаясь в красное кожаное кресло.

— Нет, это ты меня послушай, Аннушка! — резко сказал Виктор, налил себе водки в стакан и залпом выпил. Закурил и сел за стол, положив на него свои сильные руки, сейчас сжатые в кулаки. — Я не готов сейчас взять и выдернуть деньги из бизнеса! Это не шутки, Аня! Если я сделаю это, все может рухнуть, и мы с тобой останемся без этой квартиры, без машины и без всего, к чему так привыкли! К тому же, я создаю будущее для нашей дочери, Анна! Понимаешь? А оно стоит недешево — то самое будущее, которое мы для нее хотим! Помнишь, как мы мечтали с тобой, что Маруся будет учиться в Англии или в Штатах и станет какой-нибудь очень важной и знаменитой? Что она со временем станет владеть всем, что я с таким трудом создавал!

— Да, ты прав. — тихо сказала Анна — Мы мечтали! Но тогда никто не похищал Семена! Не слишком ли дорогое будущее ты планируешь купить для нашей дочери?! Ты готов заплатить такую цену, Виктор? Лично я — не готова! Я не хочу, чтобы на моих руках была кровь ребенка! И не хочу покупать для своей дочери такое будущее, в котором будет гибель Семена!

— Ты?! — скривившись, спросил Витя — Китаец — Ты?! Покупать?! Анюта, дорогая, а на что, вообще, и что ты можешь купить?! Все, что у тебя есть — это все, благодаря мне, ты забыла?! Поэтому тебе ничего не нужно покупать, дорогая! Покупать буду я! И решение, кому давать денег, а кому не давать, принимать тоже буду я! И мне твоя помощь в этом не нужна! Если тебе станет легче, то скажу тебе так: я готов взять на себя ответственность за то, что произойдет дальше! Но я не буду рисковать будущим моей семьи и будущим моей дочери! Ты поняла меня?!

— Да, Виктор, я поняла тебя! — сказала Анна — Ты очень четко и ясно все объяснил! Я могу идти?

— Да, можешь! — резко ответил Китаец, глянув на жену почти с ненавистью. — И не вздумай разрыдаться сейчас! А то вы все получаетесь такие жалостливые ангелочки, а я — просто людоед, который не хочет спасти чужого сына! Это чужой ребенок, Анюта! И пусть его отец думает о том, как его спасти! Я тебе уже говорил об этом! Это дело семьи Шнайдеров, а не семьи Селиверстовых! Все, разговор окончен!

— Базар окончен! — поправила Анна.

— Что? — не понял Виктор.

— Ты должен был сказать «базар окончен» — сказала Анна и посмотрела на мужа холодными глазами, в которых блестели слезы. — Чтоб все по понятиям было в нашей семье!

— Вот только не надо этого! — скривился Виктор — Ты прекрасно знала, кто я и пользовалась всем, что я зарабатывал! А сейчас, вдруг, ты стала высокоморальной и утонченной?! Лицемерием попахивает, жена моя! Разве так можно? И по понятиям, кстати, лицемерие тоже не приветствуется! Так что закрой, пожалуйста, свой прекрасный рот и на своих красивых ножках иди прочь! Если тебе стало противно, что ты жена Вити — Китайца, то я ничем помочь тебе не могу! Насильно мил не будешь, как говорится! Все, Анюта, как ты правильно сказала, базар окончен! Больше я к этой теме возвращаться не намерен!

— Хорошо, Виктор — тихо сказала Анна — Значит, не будем! Извини, что потревожила…

…Анна вышла на улицу, села на скамейку во дворе. Уже начинало темнеть и от асфальта, нагретого за день, поднимался теплый воздух. Где-то звенели детские голоса.

— «Почему они так поздно гуляют на улице»? — с тревогой подумала Анна — «Чем и о чем думают их родители?!»

Она вдруг отчетливо вспомнила лицо своего любимого мужа во время их разговора. Точнее, это было не лицо, а оскал.

— Когда мой Витя превратился в Витю — Китайца? — прошептала Анна, не замечая, как крупные слезы стекают по ее щекам и падают на нагретый асфальт, мгновенно испаряясь — Неужели все, сказка закончилась?! Где же наша вишневая девятка, в которой было так уютно целоваться с привкусом Марсов и Сникерсов?! Где оно, то огромное счастье, с которого начиналась наша семья?! Неужели это так и бывает?! И от счастья не осталось ничего, кроме этой боли в груди! Что будет завтра? Какое будущее покупает для меня и моей дочери мой муж?! Или он покупает будущее только для себя, и меня с Машей там нет? Не зря же он подчеркнул, что я не принимаю участия в построении этого самого будущего, которое он покупает. И скорее всего, скоро там не будет и Маши. Как так получилось, что деньги стали главным для Виктора?! Почему так легко он оттолкнул руку, протянутую к нему за помощью?! Ведь вполне может случиться такое, что однажды он оттолкнет и мою руку?! — от этой мысли Анне стало очень страшно. Не за себя, нет. Она испугалась, что Маша тоже оказалась в опасности, и что Виктор однажды также, как сегодня прогнал Анну, прогонит и Машу!

— Ну уж нет, Витя — Китаец! — прошептала Анна решительно, вставая со скамейки — Такое будущее, пожалуй, нам не нужно! — Анна вернулась домой, выпила бокал красного вина и легла спать. Этой ночью они с Виктором спали по отдельности — в разных комнатах…

… — Вот уж действительно, все несчастные семьи, несчастны по-своему! — сказал, усмехнувшись, Григорьев. — Как говорится, любовь прошла, завяли бахчевые!

— Да хватит паясничать! — сказала Машка — Будет он мне тут Толстого сейчас цитировать! А ты ведь циник, Николя, ты в курсе?!

— Конечно в курсе, Мари! — ответил Николай — Мне неоднократно об этом напоминают родные и близкие! Сейчас вот ты!

— Ага! — тряхнула Машка волосами — Только я и не родная, и не близкая!

— Ну, это легко исправить, как мне видится ситуация! — подмигнул Григорьев.

— А мне ситуация видится немного по-другому! — подмигнула Машка — если ты попытаешься что-то там исправлять, то я так тебе целостность черепной коробки исправлю, что любо-дорого! Будешь потом звенеть в аэропортах по всему миру титановой пластиной в черепушке! Это я тебе обещаю, как и то, что черепно-мозговую ты получишь качественную, с гарантией! И, как бонус приятный, возможно, пару переломов ребер или других костей! А то, если хочешь, могу множественные разрывы внутренних органов устроить! Хочешь, Николя?

— Воздержусь, пожалуй, от столь заманчивого предложения! — сказал Григорьев — И немедленно приношу извинения за недопустимую бесцеремонность!

— Ладно, проехали! — сказала Машка — Так вот, умник, любовь никакая не завяла! Анна по-прежнему любила своего Виктора, причем, как это часто бывает с женщинами, у которых мужья превращаются в козлов, она продолжала любить того Виктора, из прошлого, понимаешь? Виктор из настоящего, тот самый, который хотел купить будущее, для Анны остался еще Витей на вишневой девятке. И она любила того самого Витю, хоть и понимала, что тот самый Витя как-то неожиданно отрастил себе клыки. Но это был еще тот Витя, ее любимый и единственный, ради которого она готова была на все… Ну, или почти на все…

— Как-то сложно у тебя все, Мария! — вздохнул Григорьев — Как в кино!

— Это не у меня! — тряхнула Машка волосами — Это жизнь! А жизнь, знаешь ли, вообще сложная штука! На то она и жизнь! Ты-то должен это знать! А насчет Анны… Для нее Витя из прошлого постепенно стал превращаться в Витю — Китайца. И да, здесь я соглашусь с Китайцем — она прекрасно понимала, кто ее муж, и пользовалась теми благами, которые он добывал. И при этом молчала! Почему молчала, наверное, спросишь ты? Охотно отвечу тебе! Она лю-би-ла! А любовь прощает все и всех, даже чудовищ! Но до тех пор, пока эти чудовища не начинают на эту самую любовь плевать и вытирать об нее ноги! Понимаешь? Любовь — штука мстительная, и обид не прощает! И в эту ночь Анна почувствовала, как любовь покидает ее!

— Да тебе, Мария, надо стихи писать! — воскликнул восхищенно Николай — Очень красиво сказала! Можно, я потом использую эту твою метафору?

— Да сколько угодно! — милостиво согласилась Машка, сделав величественный жест рукой. — Только поймай эту красотку — стерводессу, и закажи нам выпивку, будь ласка!

— Слушаюсь и повинуюсь, товарищ полковник! — шутливо поклонился Григорьев и нажал кнопку вызова стюардессы…

…Маша сидела в своей комнате и поила кукол чаем из игрушечного сервиза, когда к ней вошла мама с бледным лицом и каким-то стеклянными глазами.

— Машенька, мы уезжаем — пустым голосом сказала Анна, достала из шкафа большую черную дорожную сумку, в которую обычно складывали машины вещи, когда ездили отдыхать, расстегнула молнию, бросила сумку на пол.

— складывай игрушки, которые захочешь взять с собой — сказала Анна.

— А куда мы едем? — спросила Маша — А книжки можно взять?

— Бери все, что хочешь! — сказала Анна — Игрушки, книжки, что угодно! А я пока пойду одежду твою соберу! — и Анна вышла из детской.

— Мама, а мы куда едем-то?! — крикнула Маша вслед Анне. Та остановилась, обернулась всем телом.

Конец ознакомительного фрагмента.