Это – война

Евгений Анатольевич Орехов (2024)

Недалёкое будущее, последняя четверть двадцать первого века. Китай из-за перенаселения, истощения собственных ресурсов, разрыва торговых отношений с другими странами и нехваткой продовольствия начинает вторгаться и захватывать другие страны Азии. Вскоре в их число попадает и Россия. В стране объявлено военное положение, идут боевые действия. Молодой парень — Андрей Морхант, отправляется проходить курс молодого бойца, чтобы потом отправиться воевать. Однако далеко не всё, что он планировал для себя складывается нужным ему образом. Но что, если он всё-таки добьётся своего? И понравится ли ему получить желаемое?

Глава 2

4

Мы зашагали вперёд к плацу, на котором было всё расчерчено белыми линиями. Постепенно к нам подтягивались и другие парни из поезда. Мы были одними из первых, так что ждать пришлось довольно долго. Я и Игорь все ноги отстоять успели. Присесть было некуда, кроме как на корточки, как зэк. Я в какой-то момент перестал понимать — ради чего всё это? Нельзя что-ли просто послать нас в парикмахерскую, выдать форму и отвести в барак или на полосу препятствий или в класс на сборку оружия?

Но постепенно поток народа начал идти на убыль, пропускные ворота, через которые мы все проходили, выйдя из поезда, закрыли. К трибуне, находящейся на самодельной сцене перед зданием подошёл мужчина в офицерской форме. Он начал говорить и его голос загремел через систему громкоговорителей:

— Приветствую, солдаты! Я генерал-майор Чистов Алексей Викторвич — глава военной части номер сто сорок два.

Да уж — вот ради чего всё. Очередная напыщенная речёвка. Давайте ещё принесём клятву верности флагу.

— В нашей военной части вы все пройдёте курс молодого бойца. Все, без исключения. И курс этот будет крайне насыщенным и разнонаправленным. Мне, да и всем обучающим офицерам плевать на то, что вы хотите служить на флоте или в контрразведке или в инженерных войсках. Все тут будут изучать одно и то же. Проходить одну и ту же физ подготовку, учиться радировать, собирать и разбирать оружие, выживать и ориентироваться на дикой местности. Всё это сделано для того, чтобы каждый из вас смог выжить на этой войне. Вы сами будете благодарны этим навыкам, потому что в случае, если радиста и командира вашей роты убьют в бою, вы будете знать, как подать нужный сигнал с помощью радиостанции, которую снимите с убитого радиста. Потому что в случае, если ваш корабль затонет и вы доплывёте до берега, то сможете выжить с помощью подножного корма, построить укрытие, сориентироваться на местности и выйти к своим. Потому что, убегая от погони врага после того, как вашу легенду раскрыли, вы, найдя нерабочий автомат, сможете его починить и дать хоть какой-то отпор.

Хотя, вероятно, я был не совсем прав на счёт простой патриотической какофонии. Этот мужик вроде всё по делу говорит.

— Более глубокий курс по конкретной военной специализации вы пройдёте позже, после того, как получите назначение. А конкретное назначение на специальность будет зависеть от того, с какими результатами вы окончите этот курс. Пройдут его в полной мере все, так или иначе. Просто в зависимости от результатов кто-то будет назначен в спецназ, а кто-то завскладом.

Да уж — стать конторской крысой в войну это пипец как надо завалить КМБ. Даже не знаю, кого на такое берут? Наверное, детей депутатов, чтоб они лишнего пороху не нюхали.

— Муштровать до посинения или заниматься дедовщиной, как было во время отцов самых молодых из вас, мы тут не будем. У нас нет на это ни времени, ни сил, ни желания. Это вы должны понять крайне важную, вероятно самую важную истину. Усвоить в лучшей мере все эти навыки в первую очередь именно в ваших интересах. Потому что, не зная их, война для вас закончиться очень быстро, а для ваших родственников и друзей довольно грустно. Одна-две недели и вы уедете домой в ящике. Вот и всё. А тот, кто считает себя неуязвимым, везучим или заговорённым всеми святыми погибнет вне зависимости от того, насколько хорошо он прошёл наш курс. Так что о всяком ребячестве и бахвальстве попросту забудьте. Прямо сейчас, раз и навсегда. Когда в вас начнёт стрелять враг, и вы поймёте, что каждый выстрел норовит свалить вас, вы испугаетесь. Испугаетесь до невозможности. И хоть мы и будем с вами на учениях использовать боевые патроны в безопасных условных сценариях — это всё равно не то, что вам предстоит перенести. Потому что вы будете прекрасно знать — тут вас не хотят убить. На поле боя вы точно будете знать, что вас всеми силами стремятся убить. И всё перевернется с ног на голову. Многие говорят, что война предстоит простая и быстрая. Это говорят те, кто не хочет её видеть или вообще не увидит. Война будет тяжёлой. И долгой. Даже принимая во внимание то, что у врага не хватает оружия и ресурсов, поверьте — когда на одного солдата с автоматом бегут двести человек с вилами или лопатами, а у солдата всего-то сто пятьдесят патронов — иди, пойми, на чьей стороне преимущество.

Чёрт, даже не знаю — чего он этой речью добивается. Толи хочет подготовить, толи напугать до усрачки. А может и то и другое. И у него получается.

— Теперь всем внимание! Нале-во!

Я как-то не сразу сообразил, что это приказ. Первый отданный мне на службе приказ. Выполнил его не сразу, но и не затягивая. Кто-то судорожно поднимал с плаца сумки с вещами, кто-то тупил и не поворачивался довольно долго, пока, наконец, не понимал, что все на него смотрят и как бы требуют от него действий.

— Пройдёте прямо в барак перед вами на стрижку и санитарную обработку. Далее вас распределят по отделениям. Познакомитесь с командирами отделений и отправитесь на первую лекцию. Шаго-ом марш!

Мы зашагали. Большинство вразвалочку, не в ногу, расхлябано. Но я старался держаться прямо, ровно и собрано.

Обкорнали нас быстро и чисто, хотя мне кажется, поставили пару царапин. Потом пошла дезинфекция. Довольно стрёмно стоять абсолютно голым под обжигающе-колющим химическим душем рядом с сотней таких же голых парней. Кажется подобные ритуалы, если можно их так назвать, в армии не исчезнут никогда. Конечно, это необходимость от всяких вшей, кожных болячек и прочего. Но какой-то налёт странности в таких вещах есть, как ни крути. С другой стороны — военная жизнь мало похожа на гражданскую, так что стоит начинать привыкать.

Далее была выдача формы. На вид вся она была новой. Моя на меня села, как влитая. Даже ботинки.

— Зараза! Штаны короткие, рукава у куртки длинные, а ботинки так вообще словно каждый разного размера. Форма, как с трупов собрана, — ругался Игорь.

— Да просто ты раздолбай. Так и воевать будешь. На мне всё сидит идеально.

Я воспринял словно добрый знак, то, как на меня села форма.

Затем всем нам раздали солдатские бирки. Странно, я думал, их готовят не сразу. Видимо, тут всё настолько поставлено на поток. Мой номер был К-7285369. Я сразу начал его заучивать.

Вот, совершив круг, мы вернулись на плац. Выстроившись на нём, постриженные и в форме мы уже куда больше были похожи на машину, способную смолотить всё на своём пути.

— Смии-рно! — выкрикнул парень чуть старше меня (кажется капрал), который занял место генерал-майора, что толкнул нам приветственную речь. Рядом с ним в шеренгу стояли офицеры

— Слушать мою команду. Я буду называть ваши полные фамилию, имя, отчество и дату рождения. Отзываться или руки поднимать не нужно. Но как только я закончу и скажу: «приписываетесь взводу номер» — тогда все, кто были названы быстро переходят на мою часть плаца и к знакомятся со своим командиром взвода из числа офицеров, выстроившихся рядом со мной. Командиры сопроводят вас на первое занятие. Надеюсь, что всё понятно. Непонятливых или долго думающих ждёт наряд, а первый наряд для каждого — это только сортир.

Эти мне младшие офицеры… Ты сам когда последний раз из оружия стрелял? Если стрелял вообще.

Вот началось перечисление имён и дат. Три, четыре, пять взводов. Я понял, почему этот парень заострил внимание на непонятливых и невнимательных — тут легко заскучать и потеряться в общем потоке. Но стоило мне начать силой сжимать зубы, чтоб не зевать во весь рот, капрал назвал моё имя и дату рождения. Я почти не понял, что он это именно про меня, но всё же догнался. Через три имени назвали и Игоря.

–… приписываетесь ко взводу номер четыре.

Я сдвинулся с места в сторону стоящих в шеренгу офицеров.

— Поживее! Вперёд!

По инерции захотелось перейти на лёгкий бег, но я решил, что буду выглядеть по-идиотски. Видимо, также решил и весь мой взвод, потому что никто из них особо не ускорился. Хорошо — мыслим мы уже одинаково.

— Здравия желаю, бойцы. Я — ваш взводный Фомин Сергей Иванович. Нам с вами повезло, так как у вас сегодня первое занятие будет посвящено знакомству с автоматическим огнестрельным оружием. Всем пройти за мной в учебный класс.

Уже в классе нас встретил инструктор:

— Добро пожаловать в оружейный класс, товарищи новобранцы. Меня зовут Прохоров Владимир Евгеньевич — буду вести у вас лекции по оружейному делу и занятия на стрельбищах. Кое с чем из нашего арсенала некоторые из вас возможно знакомы по школьным урокам, может быть по личному опыту обращения и упаси Бог — по фильмам или интернету. Но все мы с вами в любом случае пройдём стандартный курс обращения с оружием — пистолеты, карабины, винтовки, пулёмёты, гранатомёты, огнемёты. Веселья будет тьма, если все вы будете соблюдать технику безопасности. И самое главное правило в этом — не стреляйте до того, как действительно будете готовы это сделать. Звучит смешно, но именно из-за неполной готовности и уверенности открыть огонь и получаются отстреленные пальцы и дружеский огонь. Скажу сразу — я инструктор открытый и приветствую вопросы…

Последняя фраза для меня прозвучала, как сигнал. Я сегодня, конечно, уже успел отличиться, но удержаться тоже не смог и поднял руку.

— Да, задавай.

— Вы назвали пистолеты, пулемёты и огнемёты. Но есть же и лазерное оружие. С ним мы будем иметь дело? Или это вещи только для избранных подразделений?

— Не плохо, для первого вопроса. Лазерное оружие как бы есть, но его как бы нет. По крайней мере у нас и союзников. И молитесь, чтобы оно не появилось у китайцев. Дело в том, как вы наверно не знаете, что лазеры были запрещены конвенцией ООН.

— А почему?

— Потому что они слишком хороши, как и всё запрещённое оружие. Американцы, в присущей им манере, испытали в полевых условиях лазерное оружие в последнем конфликте между Индией и Пакистаном, когда находились на границе как союзники Индии. В общем — шок и трепет. Во-первых лазер даже при касательном попадании в тело умертвляет все клетки и кости в зоне поражения. В итоге ткани на ране не то, что не заживляются — они отмирают необратимо, а кости не срастаются. Если кому из лазера попали в руку или ногу, то конечность в восьмидесяти процентах случаев приходилось ампутировать, потому что из-за мёртвых тканей начиналась гангрена. При попадании в торс, даже если внутренние органы каким-то чудом не были задеты, человек превращался в ходячий труп, так как внутрь него не только попадала вся возможная инфекция, но и опять таки, не происходило заживление тканей, вследствие чего органы всё равно поражались и человек медленно и довольно мучительно умирал. Во-вторых — лазеры это, конечно, эффективно и чертовски красиво, но и дорого. Перевооружить ими всю армию какой-то страны всё равно, что автоматически объявить в стране дефолт во всех сферах. Такое перевооружение можно было бы постепенно провести только в мирное время, но никак не в военное.

— Так лазерного оружия сейчас вообще в мире нет?

— Разве что прототипы. Конечно, ходят слухи о том, что некоторые отряды американского спецназа или морпехов вооружают такими штуками, но я бы им не стал верить.

— А что на счёт оружия… как его — на магнитах…

— На магнитном импульсе. Вот это уже ближе к реальности. Но эти штуки тоже не дешёвые. К тому же пока есть прототипы только для крупнокалиберных станковых пулемётов и снайперских винтовок. Впихнуть всё необходимое для этого оружия во что-то по размеру сопоставимое с карабином или тем более пистолетом технически ещё не возможно. Ну, долой лирику, пока что. Давайте перейдём к занятию. Основа работы огнестрельного оружия состоит в том, что снаряд из дула выталкивается за счёт сгорания пороховых газов…

Лекция вышла довольно длинной, но интересной. Мужик хорошо рассказывал, отвечал на вопросы. Мы разобрали и собрали стандартный АК-074. Мне всё в оружии нравилось. Патронник, магазин, канал ствола, нарез, казённик, рычаг переключения в режим автоматической стрельбы. Есть в огнестрельном оружии какая-то магия. Власть. И всегда она была в любом оружии, как мне кажется — начиная от каменных ножей и заканчивая крылатыми ракетами.

Оружие — словно живой организм. Гладкий, красивый, чёрный, глянцевый… У которого есть сердце. Каждый выстрел — это стук сердца. Оно так сильно бьётся в пылу сражения. Чем чаще это сердце бьётся, тем теплее и живее становится оружие. Каждый выстрел — это маленькая жизнь. И эта жизнь рождается, чтобы прервать другую, остановить чужое сердцебиение, насытиться кровью. И только полностью утолив свою жажду, сердце твоего оружия, твоего лучшего друга, замирает, пресыщенное, сытое, в ожидании нового сражения. Нового пресыщения…

Чёрт, что-то меня в поэтическое занесло.

Стрелять мы сегодня не стреляли, но на следующем занятии Прохоров обещал нам стрельбище с пистолетами. Но сегодня я точно не скоро засну. Как-то действительно очень многое случилось в этот день.

5

— Взво-о-о-одд! Подъём!

Теперь надо привыкать вот к такому будильнику. Как я и ожидал — спал я плохо, хотя проснулся более или менее отдохнувшим примерно за час до подъёма. Пока не протрубили команду, просто валялся и думал о разном.

Мы быстро встали и построились. Я ожидал какой-то невыполнимой херни, вроде того, чтобы одеться, ровно за то время, пока горит одна спичка, но нет. Как-то даже странно.

Мы собрались на плацу и нас повели на первый урок военной тактики.

— Приветствую, новобранцы. Меня зовут Ерандайкин Арсений Германович. Буду преподавать у вас, так сказать, искусство войны. Не науку, потому что на своём опыте и опыте многих поколений до меня, я убедился, и вы скорее всего убедитесь тоже, что война это именно искусство. Потому что в отличие от науки, в войне нет правил. Подтвердим это одним тестом для одноклеточных.

Он начертил на доске две линии. Одну ровную и прямую, другую прерывистую и извилистую.

— Перед вами две дороги. Одна прямая, качественная, асфальтированная дорога. Другая просёлочная, грунтовая, кривая, длинная и трудная. Обе ведут к одному и тому же пункту, который вам дана команда захватить. По какой из них вы отправитесь?

— По кривой, потому что враг наверняка заминировал хорошую дорогу, думая что мы выберем лёгкий путь и пойдём по ней, — ответил Игорь.

— Хорошо. Вот только враг не только заминировал хорошую дорогу, но и предусмотрел то, что вы отправитесь по плохой дороге, думая, что на хорошей вас будут ждать неприятности, и расставил засаду на плохой дороге. И вы в неё попались.

На таком уроке, как тактика, тем более на первом, я счёл лучшим не вякать, а слушать и запоминать, но всё же не сдержался и задал вопрос:

— Но Арсений Германович, а как тогда решить задачу? Ведь по вашему сценарию и там и там получаются неприятности.

— Вот именно! На войне неприятности поджидают вас практически на каждом шагу. Враг умён. Он многочисленнее. Мы все, скорее всего, будем сражаться с ним на той территории, которую он знает лучше нас всех. И технически любое решение может завести нас в ловушку, в неприятности, затруднить наше продвижение. Другое дело — это то, что вы сможете при этом предусмотреть и как верно отреагировать на то, что предусмотреть не вышло. Если вам кажется, что враг мог заминировать хорошую дорогу, то вам следует запросить у командования отряд сапёров и пустить их вперёд. Если разведка докладывает о том, что враг сосредотачивает свои силы вокруг плохой дороги, а сапёров для разминирования хорошей дороги вам предоставить не могут, то следует устроить диверсию для войск, засевших в засаде. В восьмидесяти процентах случаев война — это игра с противником в кошки-мышки, где на кону стоит жизнь ваша, жизни ваших подчинённых и выполнение приказа. Война — это хаос и чистом виде и с ним вам необходимо научиться справляться. Не только тактически, но и эмоционально, и духовно.

— Ну, а если сапёров предоставить нам отказались, а устроить диверсию нет возможности — что тогда?

— Пожалуй, самое трудное в военном деле — смириться и идти на выполнение приказа, так или иначе. Пусть даже вам и кажется, что это невозможно. Потому что хорошую дорогу могут и не заминировать. Разведка может ошибиться или её могут дезинформировать и на плохой дороге не будет засады. Вам нужно быть готовыми ко всему, что только возможно вообразить. Именно поэтому лучшие командиры выходят в основном из людей с нестандартным мышлением. И именно поэтому большинство из тех, кто начинает в пехоте, не могут дослужиться до высоких офицерских чинов. Потому что солдатам вдалбливают то, что исполнять любые приказы жизненно необходимо, а командующих учат тому, что в военном деле импровизация — это часто единственное средство, помогающее и выполнить приказ и сохранить жизни солдат. Одно идет в разрез с другим и при этом одно не может без другого. Поэтому офицеров и солдат обучают отдельно друг от друга. Это, на мой взгляд, не слишком хорошо, и я буду пытаться обучить вас именно офицерской тактике и мышлению. Может кто-то из вас да и сможет разорвать этот порочный круг и вырваться в высокие чины. Но куда лучше, если этим вы сможете спасти жизни — свои и своих товарищей.

— То есть, верного решения нет?

— Точно. Есть просто решение и его последствия, которые могут быть самыми разными. И вот что ещё вы должны усвоить — порой труднее всего не принять более верное решение, а смириться с последствиями ранее принятого неудачного решения, взять себя в руки, и продолжить воевать дальше, с не меньшим жаром, чем прежде. На деле этого почти никому не удаётся. Вы сейчас не понимаете насколько это трудно. И не поймёте. А узнаете только и ТОЛЬКО после того, как испытаете это на собственной шкуре. И будет это чертовски хреновый момент в вашей жизни. А ещё это будет одна из многих ситуаций в вашей военной карьере, когда выясниться из какого вы теста. Но, как и истину, совершенство военного искусства познать невозможно — к нему можно только стремиться. Давайте для начала рассмотрим классические военные манёвры. Если отбросить дальнобойные орудия или авиацию, которые далеко не всегда можно использовать в полную силу, как на учениях, то эти манёвры почти не изменились ещё со времён древних греков и римлян.

Он показал нам несколько схем, задавал вопросы — как бы мы поступили при том или ином раскладе, где в тактике слабое место. М-да — что верно, то верно — для офицера командования нужно быть жёстким, как сухарь и хитрым, как лис. Даже не знаю, выдержал бы я нечто подобное. Но не важно — я хочу попасть в пехоту, и там думать о вопросах тактики за меня пока будет офицер. Но, конечно, мысль встать в роли командующего прельстила, пожалуй, абсолютно всех ребят из нашего взвода.

Дальше весь остаток дня у нас ушёл на физподготовку. Я думал, что нас отправят в марш-бросок или на полосу препятствий, но нет. Капитан Захарченко, что ведёт физподготовку, толкнул нам короткую, но доходчивую вступительную речь.

— Сегодня, ребята, вы будете заниматься рутиной. Приседания, отжимания, подтягивания, бег по плацу и многое другое. Но сделано это не для вашего удобства, чтобы мягенько и гостеприимно принять вас в армию с распростертыми объятиями. Сделано это в первую очередь для меня и членов комиссии, чтобы они видели — кто из вас вытянет службу в пехоте или даже спецназе, а кто сядет за компьютер. Прежде всего скажу — сейчас в армии нужны все. Как стрелки, так и наводчики управляемых ракет или санитары в госпиталях. И все вы, так или иначе, найдёте своё место, либо направитесь валить лес и копать окопы в части дисциплинарного батальона. Так что просто так вы в любом случае не уйдёте. А пока — постарайтесь хоть как-то проявить себя с лучшей стороны. Потому что я вас уверяю — когда кончиться война, жизни отслуживших и жизни дисбатовцев будут чертовски сильно отличаться друг от друга.

Всё, как он и обещал. Разминка, приседания, отжимания, подтягивания на турнике, качание пресса и бег. Вот бег казалось, был просто бесконечным. Я не встал в один ряд с особо отличившимися, как Игорь. Если быть честным — в том же беге я чаще плёлся ближе к хвосту. Но отжимания и качание пресса сдал вполне неплохо, как сам считаю. Во всяком случае, точно не хуже большинства. В конце дня я был, можно сказать, измучен. А как всё тело будет ныть завтра?! Чёрт! И думать не могу. Странно — не то, чтобы не хочу, но даже не могу. Не то, чтобы я жаловался. В школе был не самым плохим по физкультуре. Но откровенно говоря — здесь нагрузка и планка совершенно иные. Я верю — после определённой тренировки я вытяну нормативы. Но произойдёт это, естественно, не сразу. Я это понимаю. Надеюсь, что и люди в комиссии тоже.

Как протрубили отбой, я ввалился в казарму и рухнул на койку. Хотел перевернуться с живота на спину, но и на это не нашёл ни особых сил, ни большого желания.

— Что с тобой? Неужто сдулся на второй день?

А Игорю всё — как с гуся вода. Сукин сын даже после отбоя бегал на месте в казарме.

— Какого хрена тебе не сидится?

— Не хочу терять тонус.

— Тебе сегодняшнего мало, что ли?! Ляг, не мельтеши. Или иди тактику поштудируй.

— Хорошая идея.

Он наигранно прибежал трусцой к своему сундуку, вытащил оттуда учебник, вернулся к моей койке и принялся читать, при этом приседая.

— Вот, как раз тебе в тему: Поражение победы. Развитая экономика дает стране преимущество в военной мощи над государствами, чья экономика не столь сильна. Такое «геометрическое преимущество», как благоприятное соотношение длины границ и глубины территории, тоже ставит крупное государство в более выгодное положение по сравнению с маленьким.

— Ты сам хоть слово понял из того, что прочитал?!

— Конечно — лучше быть большим, чем маленьким.

Он ещё немного почитал приседая, а потом заявил:

— Следующая страница твоя, — и начал меня расталкивать.

Странно, но я даже рассердиться на него сил не нашёл. Просто медленно сел на койку, взял в руки книгу и начал читать.

— Во время «холодной войны» государства Западной Европы собрались в коалицию, руководимую США, для того чтобы составить барьер…

— Я тебя не слышу.

— Во время «холодной войны» государства Западной Европы собрались в коалицию…

— Ничё не слышно. Может тебе надо встать?

Я встал:

— Изначально здесь не было даже мельчайшего намека на сопротивление американской державе…

— Не, всё равно не то. Может тебе пробежаться, пока читаешь?

Не найдя сил спорить с ним я заковылял трусцой на месте. Строчки прыгали туда-сюда, дыхание при беге и чтении сбивалось.

— Во, во! Ну, совершенно другое дело же! Ан-дрей! Ан-дрей! Ан-дрей!

Ребята, что тоже сидели в казарме начали повторять за Игорем.

«Ан-дрей! Ан-дрей! Ан-дрей! Ан-дрей!»

Они видели, что мне на физухе не просто пришлось, но всё равно поддержали. Я понял, в чём была соль этой самой акции Игоря. И тогда я и сам начал улыбаться, вместе с ним.

С горем пополам я дочитал страницу и передал учебник обратно Прителину, а сам завалился обратно на койку.

Я увидел краем глаза, он лёг на пол и начал качать пресс, параллельно читая:

— Если мы отметим, что парадоксальная логика стратегии проявляется всякий раз, когда центральная власть ослабевает, пусть даже только по вине прави теля…

И тут я почувствовал, что голос его звучит всё дальше, а я становлюсь мягким и тёплым. Снов я в ту ночь не видел.

6

Мы проходим подготовку уже неделю. Странно, но почему-то я чувствую себя, как в школе, с той разницей, что предметы у нас совершенно другие и физической нагрузки больше раз в двадцать. Я постепенно немного привыкаю, хотя мне всё ещё тяжеловато по сравнению с некоторыми другими парнями. Но хорошо, что есть у нас во взводе ребята и послабее меня.

Сегодня утро началось со стрельбища. Запах сгоревшего пороха мне сразу пришёлся по нраву — прочищает мозги лучше любого кофе.

— Так ребята — сегодня предлагаю спуститься рангом ниже и начать день со стрельбы из личного оружия. Прошу всех подойти к столу.

Мы сгрудились, заинтересованные тем, что нас сейчас будет ждать.

— Прошу любить и жаловать — пистолет Базарова, модель 71, сокращённо ПБ-71. Стандартная модель оружия личной обороны для рядового солдата российской армии. С него и начнём наши тренировки, но прежде домашнее задание.

Опять, словно в школу попал.

— Прителин.

Игорь сделал шаг вперёд из строя:

— Да, товарищ командир.

— Сможешь собрать и разобрать образец ПБ-71? Пока не на время — главное, следи за верностью сбора и разбора.

— Так точно.

— Посмотрим. Приступай.

Игорь начал разбирать пистолет. Сделал он это довольно быстро. На сборку времени ушло больше. С вещами так всегда — разобрать плёвое дело, а вот чтобы собрать правильно, уже нужна голова.

— Сделано, товарищ командир.

— Проверим.

Прохоров взял со стола пистолет, которым занимался Игорь, вставил в него магазин, вроде с патронами. Затем поместил пистолет на стойку с каким-то механизмом за соседним столом, который был огорожен пластиковыми щитами с трёх сторон — по бокам и со стороны, где должен был стоять стрелок. Потом закрепил пистолет на стойке, взял со стола какой-то пульт, отошёл от стола:

— Всем встать за мной.

Мы быстро сгрудились за спиной Прохорова. Он достал рацию и громко проговорил в неё:

— Ведётся стрельба! Ведётся стрельба!

Его голос разошёлся по всему полигону через громкоговорители. Затем он нажал на кнопку и пистолет гулко выстрелил.

— Так, неплохо. А если ещё?

Он ещё пять раз с небольшими перерывами нажал на кнопку и все пять раз пистолет выстрелил.

— Прителин, отличная работа.

— Благодарю.

— Верная сборка оружия очень важна, потому что собрав его не правильно оно может не выстрелить или вообще взорваться у вас в руках — приятного будет мало, а китайцы в плену засмеют вас, как последнего дурачка. С остальными из вас мы это тоже пройдём, но позже. Сейчас разбирайте своё оружие со стенда.

Каждый из нас взял себе пистолет и расписался за него и патроны в журнале. Затем мы подошли к стрелковым позициям, где нас ждали наушники, очки, коробки патронов и магазины. Началась пальба. Воздух и даже земля (я точно это чувствовал!) тряслись от вибраций выстрелов, а стрельбище заволокло лёгким пороховым туманом.

У меня получалось так себе. Не слишком я люблю стрелять из пистолетов. Нет нужного упора, прицел не такой точный (было бы куда удобнее, если бы мушка была окрашена в красный цвет — а то с чёрными мушкой и целиком всё сливается), отдача уходит напрямую в руки. А если вспомнить о переутомлении на физподготовке, то все неудобства для меня помножались на пять.

— Не выходит, Морхант?

— Не очень, товарищ капитан.

— Ты слишком резко жмёшь на спуск. Плавнее.

— Я пытался, но если жму медленно, палец идёт не сплошным движением, а маленькими рывками. И оружие при этом начинает дёргаться.

— Это потому, что ты ждёшь выстрела и отдачу вместе с ним. Поэтому у тебя конец ствола клюёт вниз. Не думай о выстреле.

— Не могу. Это же выстрел. Так и подстрелить кого-то недолго, если не думать о том, что оружие может выстрелить.

— Ты слишком всё усложняешь.

— Разрешите задать вопрос?

— Рядовой Морхант — прекратить стрельбу.

Я вытащил магазин из пистолета, разрядил патрон, что остался в стволе, произвёл контрольный выстрел и положил оружие на стенд.

— Разрешаю задать вопрос.

— Зачем нам пистолеты? Нет, не подумайте, что я ставлю обучающую часть под сомнение. Просто мне нужно знать — разве при боевых действиях они полезны? Мы ведь не гражданские и не полиция. Мне кажется, на войну нужно идти как минимум с винтовкой.

— Уж не знаю, какой из тебя получиться солдат, Морхант — до всего-то тебе нужно докопаться и всё знать. Трудно тебе будет просто выполнять приказы.

— Я не отказываюсь от приказов и обучения. Но мне самому будет проще этим заниматься, если я буду всё понимать.

— Ну, на самом деле всё довольно просто. Во-первых — карабин кое-что прощает в обращении в бою. Винтовка прощает многое. Пистолет не прощает практически ничего. Сможешь стрелять из пистолета — сможешь стрелять из всего. Во-вторых — в бою у тебя могут попросту кончиться патроны к винтовке или другому оружию. А отбиваться надо. И прежде, чем переходить в штыковую, разумнее будет отстреливаться из пистолета. В-третьих — у пистолетов и их патронов есть хорошее преимущество в ближней стрельбе. Винтовочная или автоматная пуля несёт в себе очень много энергии, вылетая из ствола. Попадая в человеческое тело, она может прошить его насквозь, но при этом причинит не так много повреждений, а оставит довольно небольшое аккуратное отверстие, а пуля продолжит лететь дальше. Но тут, конечно, раз на раз не приходиться. А пистолетная же пуля несёт в себе хоть и меньше энергии, но на расстоянии до пятидесяти метров, попадая в тело, практически всю эту энергию она отдаёт при столкновении. В итоге — массовые внутренние повреждения, большая кровавая выходная рана и противник практически наверняка выведен из строя, даже если просто попасть ему в руку. Так что — вот.

— Благодарю, я понял. То есть действительно понял. Спасибо за разъяснение.

— Рядовой Морхант — возвращайтесь к стрельбе.

— Так точно.

Я вернулся за стенд и приступил к стрельбе с особым чаянием. И кажется, нашёл способ немного побороть мои неудачи в стрельбе из пистолета. Прохоров сказал, что у меня немного клюёт ствол вниз. Что ж, попробую просто целиться немного выше.

Шесть выстрелов подряд и пять попаданий. Намного лучше, как по мне.

— А вот сейчас ты начал намеренно целиться чуть выше.

— Но ведь я попал — думаю, что в бою важнее попасть в цель, а как именно — вопрос другой.

— Что верно, то верно, но тактика это сомнительная. Всё же работай над тем, чтобы стрелять по инструкции. Не просто же так их придумали. Хотя приём этот можешь запомнить.

— Так точно, товарищ командир.

Я весь остаток занятия пробовал стрелять по уставу, но всё равно получалось не очень. Из-за этого у меня только больше портилось настроение. Но мне было и немного приятно, что я нашёл такую вот лазейку при стрельбе из пистолета.

7

— Шевелись, Морхант. Китайцы не будут ждать, пока ты дыхание переведёшь.

Во истину, полоса препятствий — это две минуты чистого ада. Гранатой в пролом попал, но только с третьего раза. Как-то боевой дух при этом сразу упал. Дальше бег, ров, лабиринт. Это ещё ничего, а вот перелезть через стену уже куда труднее. Когда доходишь до трёх ступеней разрушенной лестницы — мозги то не больно работают.

— Двумя ногами, чёрт возьми! Они обе у тебя должны быть на земле! Плохо. Давай в начало полосы.

И дались ему эти две ноги! Это ж не соревнование. И в бою уж точно никто смотреть не будет — на две ноги я приземлился или на одну. Уж больно у Захарченко педантичный подход к физподготовке.

Вечером опять был выжат, как лимон. Чёрт, уже начинаю думать, что не вывезу весь КМБ на пехотинца. Я высказал это Игорю.

— Да дело не в двух или одной ноге. Просто это один из способов проверить — как ты выполняешь приказы. И знаешь, может в этом тебе и правда не хватает упорства.

Странно, обычно беззаботный Игорь сегодня был как-то слишком серьёзен. Даже мрачен.

— Упорства?! Чёрта с два! Я бился над этой полосой препятствий дольше, чем иные…

— И так и не прошёл её за нужное время.

— Я же старался.

— На войне одного старания мало. Нужно побеждать, а не просто пытаться. Потому что иначе ты труп.

— Пожалуй, верно. Но в моём случае дело точно не в упорстве.

— Тогда в сосредоточенности или физической силе.

— Ну блин — не могу же я им раскачаться за один месяц.

— Я смог.

— Да ты и был не мелким, как приехал на базу.

— Потому что я качался ещё на гражданке. А что мешало тебе?

— Я школу заканчивал. К тому же для этого деньги нужны.

— Я тоже заканчивал школу. А для тренировок не обязательно ходить в качалку и жрать стероиды. Ты сам-то как будто не особо хочешь в пехоту. Потому что, если б хотел, то занялся подготовкой заранее и здесь времени не терял. Вот что ты сейчас делаешь?! Чешешь языком лёжа на койке. А мог бы встать и поделать отжимания.

Задница! Ответить ему было особо не чем:

— А ты-то что сегодня такой серьёзный?

— Тактика. Такое впечатление, что Ерандайкина переиграть невозможно. Какую стратегию в задачах ему не привожу, он либо рушит всё вражеским противодействием, либо говорит, что-то вроде: «В сражении ты победил, но тем самым перешёл за кульминационную точку успеха и из-за этого дальнейшие военные действия будут не эффективными или даже проигрышными».

— По-моему ты и сам метишь слишком высоко — переиграть Гемановича. Конечно, он в тактике будет тебя разделывать под орех. Он же, блин, препод по тактике.

— Так и что с того?! Все совершают ошибки, не учитывают чего-то, проигрывают. А… может, мы оба метим слишком высоко. Ты — в пехоту с твоим хилым тельцем…

— Заткнись, гондон!

–… а я в генералы. А что за генерал без тактики?!

Я аж слюной прыснул от удивления. Раньше я таких планов от Игоря не слышал:

— Генерал?! Чёрт, чувак — ну ты и завинтил. По-моему генералом можно только родиться.

— С чего ты взял?!

— Не в буквальном смысле, конечно. Но, блин — начнём элементарно с того, что тебе всей жизни не хватит, чтобы дослужиться от рядового пехотинца до генерала. Даже если ты будешь беспрерывно воевать с восемнадцати до шестидесяти лет. Только мне лично кажется более вероятным, что любого человека за такой длинный срок службы либо убьют, либо он сам свихнётся от бесконечной войны и пустит себе пулю в лоб. Не, генералами становятся те, кто начинает с офицеров после того, как закончат военную академию.

— А Суворов как же?

— Херово ты в школе истории учился — Суворов начал как капрал. Не офицер, но всё же. И семья у него была не простая, а аристократическая. Они с императорским двором были на короткой ноге. Ему хорошая карьера и продвижения по службе были гарантированы статусом. Почти то же самое и у Кутузова и у Жукова было. У всех генералов и маршалов, кого не возьми. А ты кто такой?! Вживую президента хоть раз видел?!

Игорь не ответил. Развернулся ко мне спиной. Я, пожалуй, был резковат. Но и он перегнул палку. Теперь буду всю ночь не спать и думать об этом. Хрена лысого я не хочу в пехоту! Те, кто постоянно жалуются на больную голову, траншейную стопу (хотя мы и в окопах ещё толком не сидели) и прочее дерьмо не хотят в пехоту. Они, вероятно, вообще служить не хотят.

Но всё равно, думаю, меня в пехоту зачислят. Баллы у меня не самые плохие. Физуха, может, и хромает, но точно не желание быть на передовой. Я хочу бить этих китаёз! В пехоту люди всегда нужны. В пехоту людей нужно больше всего.