Шекспир в квадрате

Евдокия Краснопеева (2025)

В попытке устроить свое личное счастье женщина оказывается замешана в историю с убийствами и в разборки между деловыми авторитетами города С.

Глава 1

За окном мелькали невнятные очертания тополей и вездесущей разлапистой акации. Выхваченные вначале светом фар они почти различимо багровели красками осени, а потом за границей света превращались в устрашающие бесформенные тени, утверждая в душе состояние тревоги. Я беззастенчиво жалась к боку дородной тетки. Своим мощным задом баба охватила почти все двухместное сидение автобуса. Я прилепилась сбоку; извернув невероятным образом свой скелет, привалилась к серому драпу, в который была облачена попутчица. Пошмыгивала носом идущий от тетки аромат нафталина и тупо качала головой в такт всем колдобинам. Дорога с громким названием — шоссе «Москва — Челябинск» была необъятна по своей протяженности и неоднородна по своему содержанию. Где-то, на каком–то гипотетическом участке трассы это было шоссе — только не здесь!

Впрочем, всё это были сущие пустяки, о которых думалось почти с восторгом, потому что давало возможность не задумываться о другом…

Салон автобуса, обшарпанный и недостаточно чистый, постепенно пустел. Попутчики мои уходили в рано сгустившиеся сумерки, казавшиеся из освещенного салона ещё чернее, чем на самом деле. Нафталиновая толстуха покинула меня одной из последних, поправила цветастый платок на круглой голове, запыхтела паровозом и поползла со ступенек машины на асфальт. Я некоторое время с любопытством наблюдала за бабой, опасаясь, что она со своими габаритами застрянет в дверях не слишком просторного «пазика». Ничего, вполне протиснулась; кое-где кое-что поджала, кое-что потискала ладонями — и благополучно оказалась на свежем воздухе.

— В Глушице кто-нть сходит? — гаркнуло неподалеку.

Это название мне ничего не говорило, поэтому я благоразумно промолчала.

— Ты что, тетка, оглохла? — загрохотало еще интенсивнее.

Я огляделась. Выходило, все это было предназначено мне, потому как никаких иных особей женского пола в автобусе не наблюдалось. Как, впрочем, и мужских. Парень, что самозабвенно дрых на заднем сидении, разбросав длинные ноги в грязных ботинках, в счет не шел.

— Где выходишь, тетка?! — водила возвышался надо мной с ужасно недовольной физиономией, что его вовсе не украшало.

Перебитый в нескольких местах нос бугрился, маленькие глазки из-под нависших, густых бровей напоминали своим злобным сиянием скандинавского тролля. Прибавьте к этому бритый до блеска череп и шрам через всю левую щеку — было от чего прийти в трепет!

Я потянула шарф с головы глубже себе на брови, чтобы спрятаться.

— Мне до Нащекина, — пискнула я, вспомнив, что именно этот населенный пункт является конечным пунктом назначения данного маршрута.

— А энтому? — шофер махнул головешкой в сторону спящего.

— Тоже, — торопливо поддакнула я: оставаться один на один с такой колоритной фигурой мне не хотелось.

— И впрямь? — усомнился водила в моих утверждениях.

— Сосед он мой — Ванька-пропойца, — завела я лебединую песнь, растягивая слова и отчего-то при«О»кивая. (Сперепугу, что ли?). — Эвон, дрыхнет, бесстыжая рожа!

Я бросила долгий, гневный взгляд в сторону мужика, безмятежно не ведающего, что его судьбой в данный момент распоряжаюсь я по своему усмотрению. Впрочем, судя по обшарпанному прикиду, парень был космополитом и родным домом почитал любой уголок земли, покрытый небом.

— Ну и славно! — обрадовался шоферюга. — До Нащекина и поедем, без остановок. Не люблю я здесь ездить, — орал он весело, устраиваясь за руль. — Темень, эвон. А тута все кладбища да кладбища кругом. Деревни-то — пустые, сволокли на дрова, а могилы не тронули. Тута у нас никто потемну не останавливается… Говорят, у прошлого года…

Я слушала болтовню водителя вполуха, его ужастик был вариацией тургеневского «бяша-бяша». Русскую классику я знала не понаслышке, поэтому жгучего интереса не испытала. К тому же слегка трусила, поэтому пересела ближе к спящему парню. Будто бы он мог защитить меня от предполагаемой здесь повсюду нечистой силы.

Левая рука спящего свесилась и болталась у пола, едва не елозя по грязному резиновому коврику. Пальцы были с налетом грязи, а ногти удивительно ухоженные; не наблюдалось ни заусенцев, ни трещин должных присутствовать на оконечностях индивидуума без определенного место жительства, как я его определила.

Я задумалась и заволновалась. Что за Кента везу с собой по собственному хотению? Вытянула шею и потянула шумно носом — обнюхивала мужика в надежде уловить миазмы, положенные ему моим определением.

Мое обоняние ждало глубокое разочарование. Аромат, конечно, присутствовал, но коренным образам отличался от нарисованного моим воображением. Пахло потертой кожей, дешевыми сигаретами и бензином. (Ну, это был собственный аромат автомобиля, и на него обращать внимание не следовало). А вот ко всему этому букету примешивалось нечто весьма знакомое, неуловимое…

Я вновь шмыгнула носом и поняла, что время изысканий закончилось.

Вопреки твердому намерению водителя не останавливаться в «гиблом месте», автобус тормозил у павильона остановки.

Бросив взгляд на желающих пополнить наше общество, я поняла, что мне пора выходить.

Их было двое: один высокий, почти изможденный, другой — необъятный, как шкаф. «А. П. Чехов «Толстый и тонкий», — констатировала часть моей натуры, отвечающая за интеллект. А часть натуры, отвечающая за обеспечение жизненных процессов, позволила разыграться первобытным инстинктам.

Я подхватила свой тяжелый живот и птичкой порхнула к двери. «Толстый» уже ступил на подножку, когда я, коротко хекнув, въехала носком сапожка мужику по горлу. Нужный эффект достигнут не был. Навыка контактного нападения с огромным пузом у меня не было, поэтому «шкаф» не вырубился сразу, как ожидалось, а лишь захрипел и согнулся. Его тело мешало мне выскочить наружу. Я завизжала во всю глотку от полного отчаяния — «тонкий» вошел в салон через другую дверь и неумолимо приближался.

Что произошло дальше, я осознала не сразу. Меня уцепили в охапку. Скрутили так, что я почувствовала себя ёжиком, свернувшимся в клубок. Обзор сузился до собственных коленок, обтянутых коричневым вельветом.

Штанишки были — не абы чего! — штука баксов. Митрович притащил их мне вместе с чеком из модного бутика. Хотел поразить мое воображение. В общем, поразил, конечно. Больше неразумной расточительностью — разницы между элитной штучкой и китайским ширпотребом не было никакой. По крайней мере, во внешнем оформлении. Здраво рассудив, что дареному коню в зубы не смотрят, я приняла дар со снисходительной вежливостью, чем привела Стефана в неописуемый восторг. Его реакция на некоторые вещи была непредсказуемой. В другой раз за нечто подобное он мог устроить скандал и брюзжать нескончаемо долго. Поэтому жизнь со Стефаном Митровичем больше напоминала передвижение по минному полю…

Вот незадача! В голову лезли совершенно посторонние мысли и глупые воспоминания. В такой-то момент!

Бум! Бах!! Шлеп!!!

Я приземлилась на обочину дороги вполне комфортабельно: подо мной было живое тело. Оно шевелилось и аккуратно, но настойчиво пыталось освободиться от моего веса. Я поползла со своего пьедестала, недовольно при том ворчала — мол, никакого уважения к женщине в интересном положении… Ну, и замолкла тут же! С правого бочка от меня лежал «шкаф» и признаков жизни в нем не наблюдалось, по крайней мере, на первый взгляд. Так и не разогнувшись, практически на четвереньках, я заскользила по сырой траве в кювет. Интуиция говорила мне, что нужно «делать ноги».

Акация была рядом, и я затрепыхалась в ее зарослях, как бабочка в паутине. На мое несчастье, здесь рос еще и боярышник. Его корявые ветки цеплялись за все подряд и ломались хрустко, добавляя изрядную долю паники моему организму, и так испуганному насмерть.

Крепкая рука уцепила меня за воротник пальто и поволокла за собой весьма проворно. Я открывала рот, хватала воздух и все норовила прокричать: «Ты кто?». Но только шумно дышала в безуспешной попытке наполнить легкие воздухом до основания. Хватка чуть ослабла, и я, извернувшись невероятным образом, бросила взгляд назад, на автобус, оставшийся на дороге. Глянула — и не поверила своим глазам. «Тонкий» стоял на ступеньках «пазика» и — ни много ни мало! — садил из автомата нам во след.

Хрусткие щелчки вокруг меня были ни чем иным как пулями, а вовсе не погибающим от моих телодвижений боярышником. Оказывается, перед «зелеными» я была чиста. Осознание всего этого добавило мне прыти. Теперь я бежала гораздо быстрее, рука на моем загривке играла теперь скорее направляющую роль. Живот стучал по коленкам, и я со злостью подумала, что с таким грузом далеко не убегу. Я упала на колени, распахнула полы пальто и принялась сражаться с шалью. Развязать узел в таких условиях было делом невозможным, поэтому я принялась извиваться, пытаясь освободиться.

–Ты что? — мой спутник стиснул мне плечо, привалившись рядом.

Я вдохнула аромат кожи, дешевых сигарет и еще чего-то неуловимо знакомого… Выходило, я удирала в компании с автобусным «засоней».

— Рожаю, — откликнулась я сквозь стиснутые зубы.

— Сдурела? Не смей! Брошу к чертовой матери, — коротко отрубил попутчик и отдалился от меня.

Я как-то сразу поняла, что он не шутит и через мгновение оставит меня здесь в темноте и опасности. Это прибавило мне сил. Я одновременно втянула живот и яростно рванула китайский шелк. Помогло! Рюкзак выпал, я закинула его себе за плечи и намертво вцепилась в руку покидающего меня мужчины.