Их связывает любовь

Екатерина Андреевна Онищенко, 2019

Исцеляющая и мотивирующая книга. Никакой воды, только концентрированная польза. Хочешь верной дружбы и настоящей любви? Хорошо. А сможешь ли ты сохранить свою любовь и дружбу на войне? Помогут ли они тебе победить? Вместе с главной героиней Таней Любимовой – шестнадцатилетней выпускницей школы, мечтающей стать хирургом, которую на рассвете 22 июня 1941 года встретила война, тебе предстоит найти ответы на эти вопросы. Получится ли у тебя, у Тани и её друзей, полагаясь только на любовь, веру и дружбу, выжить, остаться верным себе и победить своих главных врагов – страх и отчаяние?

Глава 7

Алексей Дмитриевич Стрельников — видавший виды лётчик — испытатель, прошёл огонь, воду и медные трубы, видевший такое, что некоторым людям даже в страшном сне не приснится, испугался. Больше не за себя, а за детей. Что с ними будет?

Петя обнимал маму, которая уткнулась в грудь сына лицом лишь бы не смотреть на небо. Взрывы прекратились, но дым ещё не рассеялся. Перед глазами людей стоял туман.

Таня прошептала Ване дрожащим голосом:

— Ванечка это война?

Ваня чуть не заплакал. Что было сказать?

— Я не знаю, Танюш. Я ничего не знаю.

Она всё поняла и больше вопросов не задавала, только сильнее к нему прижалась.

Алексей Дмитриевич решил взять командование в свои руки. Ещё не всё потеряно. Нужно надеяться на лучшее.

— Ребята, надо идти домой. Сейчас мы точно ничего не узнаем, — он взял паузу и продолжил, — я уверен, что часов в десять мы обязательно узнаем всё более подробно.

Петя, обнимая маму, проговорил ни к кому собственно не обращаясь:

— Этого следовало ожидать.

— Петька, ты думаешь что ты говоришь? — Не выдержала Катя. Голос её был хриплым от долгого молчания, — как ты можешь вообще такое говорить?! — Не успокаивалась сестра. — Совсем с ума сошёл!

Петя ничего не ответил. Только голову опустил ниже. Ему хотелось плакать. Взрослому парню хотелось плакать как маленькому мальчику.

— Петька, не нагоняй тоску и страх. И так тошно, — не выдержал Николай Петрович, — некоторые вещи, сын, лучше держать при себе.

Хотя внутренне был солидарен с Петей. Предпосылки к скорой войне действительно были. Просто этого никто замечать не хотел. Думали обойдётся. Видимо, всё — таки не обошлось. Но делать какие-то выводы пока рано.

Только так считали не всё. Площадь очнулась. Загудела.

— Что с нами будет, если война?.. Встретимся ещё? Или это последний раз, когда мы вместе?

Говорили большей частью выпускники. Боль тугим обручем сковала их души. И молчать они не могли. Не тот характер.

По лицам выпускников, их близких и учителей текли слёзы, и они ничего не хотели с ними делать.

Конечно, ничего неизвестно.

Но предчувствие подсказывало людям, что это не просто пожар, и уж точно не салют и не фейерверк.

Чувствовали — приближается что — то страшное и горестное. И только вместе смогут справиться… С этой бедой. Чудовищной и страшной.

Таня, как заядлый оптимист, верила в лучшее. Нельзя отчаиваться — надо бороться! Хотя на душе такая тяжесть, что выть хочется.

Гул голосов прервался. Все обратили свои взгляды на Алексея Дмитриевича Стрельникова.

Голос его звучал громко и чётко, призывая людей обратить на себя внимание и принять слова его, как руководство к действию.

— Товарищи, друзья, прошу меня услышать! Не время отчаиваться и грустить! Слышите?! Нельзя ни в коем случае! Вы меня поняли?

Все вяло, но всё — таки головами закивали. Алексей Дмитриевич пользовался заслуженным уважением и доверием в городе. Его слова внушали оптимизм. На то он и рассчитывал. Он знает о чём говорит. Через многое прошёл.

— Нельзя вешать носы — мы ещё ничего не знаем! Даже если придётся воевать, друзья…Мы непременно выгоним врага с родной земли! Обязательно! Он и глазом моргнуть не успеет — уверяю вас, товарищи!

Он перевёл дух и продолжил.

— Но про это пока рано говорить. Вы меня понимаете, друзья?!

Народ снова закивал головами, хотя Алексей Дмитриевич и не просил ему отвечать. Ему верили безоговорочно.

— Сейчас мы все идём домой и отдохнём часика два! Без отдыха мы долго не протянем! И не отчаиваться друзья, не отчаиваться!

Под одобрительные возгласы, улыбки и аплодисменты Алексей Дмитриевич подошёл к своей семье.

— Лёша, а твои слова безусловно вдохновляют, — с улыбкой заметила Клавдия, и дольше чем нужно задержала на нём взгляд. — Молодец. Люди хотя бы заулыбались, что уже не мало.

— Спасибо Клава.

Смутился Алексей Дмитриевич. С чего бы это?

Таня поддержала маму, взяв её под руку.

— Правильно, мамуль. Дядя Лёша вы молодец, — она нагнулась к Стрельникову — старшему и поцеловала его в щёку.

И снова небольшое смущение легло на лицо Алексея.

Люди действительно почувствовали себя лучше. Заулыбались. У них появилась надежда. У них появились силы бороться.

— Всё будет хорошо, ребят, справимся… — Неслось со всех сторон.

— Кишка тонка у войны свернуть нам голову…

И всё в таком же боевом духе.

По совету Алексея Дмитриевича, народ с площади отправился по домам в ожидании новостей и небольшого отдыха. Но отдохнуть толком никому не удалось. Так, подремать. И то не всем. Катя с Таней, например, вообще не ложились. Они только сняли свои выпускные платья и повесили их в шкаф. Сами переоделись в обычную одежду. И стали ждать новостей, сидя у Татьяны в комнате на кровати. Стоит ли говорить — девушки были как на иголках. Терпение у них потихоньку заканчивалось. Но они мужественно ждали. Вот так вот начинается их счастливая взрослая жизнь.

Ни Катя, ни Таня ни обмолвились даже словечком. Просто сидели и ждали. Как — будто затаились перед чем — то очень важным.

Ваня вместе с Петром и отцом находились у них дома. Часов в семь — восемь Алексей поехал в город. Там точно можно что — то узнать. Здесь сидеть бесполезно. Иван поехал с отцом. Петя для связи остался дома у Стрельниковых. К нему присоединился его отец Николай Петрович, товарищи из школы, некоторые друзья Николая и Алексея. Всем хотелось узнать новости первыми.

Когда Стрельниковы уехали в город за новостями, к Любимовым зашла Вера Сергеевна Красавина. Они сидели в гостиной молча и ждали. Ожидание было смерти подобно.

Алексей Дмитриевич был прав, что в районе девяти часов им будет всё известно. Так и случилось.

От таких вестей можно было содрогнуться. Сначала, информация была передана по радио через местный райком. Говорил сам Алексей. Голос его дрожал, но он справился, договорив всё до конца.

— Да, война началась. Сегодня, в четыре часа утра. Без объявления. Первыми, удары противника приняли пограничники. Погранзаставы. Как мы… Видели сегодня утром. Более подробно всё станет известно в 12-15, когда с правительственным сообщением выступит Молотов.

… — А может, всё — таки — это ошибка и войны не будет? — Осторожно спросила Таня, с огромной надеждой в глазах, когда мужчины пришли к ним и всё рассказали. По радио женщины ничего не слышали.

— Может..?

Алексей Дмитриевич не стал обнадёживать Таню и отрицательно покачал головой. Видит Бог, ему от всей души хотелось поддержать её и сказать, что возможно войны и не будет, возможно произошла ошибка. Но он не стал этого делать. Зачем давать напрасную надежду? От этого лучше никому не станет.

— Танюша, мне не хочется обнадёживать тебя, да и всех вас, дорогие женщины. Война случилась, и мы должны быть готовы ко всему, даже к самому страшному. И не терять оптимизма.

Губы Клавдии чуть тронула улыбка.

— Интересно, Лёша, как можно быть готовыми к войне? Как к ней можно подготовиться? — Потеряла женщина всяческое терпение, — что ты говоришь? Мы этих тварей за стол должны приглашать?! Так что ли?!

— Клава, они без нашего приглашения за стол сядут, — бескомпромиссно заявил Алексей на крик души Клавдии.

Таня обняла маму за плечи, призывая успокоиться. Её коробило от одной только мысли, что враги могут придти жить в их дом. Господи Боже, за что?! Стало немыслимо страшно. За себя, за страну, за близких людей.

Катя низко опустила голову. На колени ей закапали горькие слёзы. Катюшу затрясло, сердце сжалось от страха.

— Мне страшно, — еле слышно прошептала девушка — вчерашняя школьница.

— Я не смогу. Мне страшно, — повторила она и закрыла лицо руками, содрогаясь от рыданий.

Алексей подбежал к трясущейся от страха Кате и крепко сжал в своих объятиях. Её всю трясло. От жгучей горечи. От страха. И ещё непонятно от чего… Всё внутри смешалось. Больше всего на свете Катя боялась войны. Её страх случился и ему нужно посмотреть в лицо. Что теперь делать? Как теперь жить?! Вдруг её убьют?!

Алексей Дмитриевич, сжимая в объятиях хрупкую Катю, чувствовал её дрожь. Чувствовал её страх и горечь. Ему хотелось выть от безысходности. Юным девушкам придётся испытать на себе всю страшную войну. Это самая противная безысходность, которая только может быть!

— Катюшка, не плачь, — повторял он снова и снова, поглаживая Катю по спине. Всё будет хорошо. Мы сможем, мы справимся — я тебе обещаю.

А она, отчаянно мотала головой и плакала пуще прежнего, отказываясь верить, что всё будет хорошо.

— Я не могу, дядя Лёша, — хрипел Катин голос от слёз, — Я не могу! Я не смогу — я не выдержу, Таня! — Обращалась Катя уже к подруге.

Татьяна обняла за плечи сзади и прижалась лицом к Катиной спине.

— Милая моя, — нежно начала Таня, чуть дрогнувшим голосом. — Мы выдержим. Обязательно выдержим. Отчаиваться нам нельзя. Не мне тебе говорить, что это смертный грех. Мы погибнем. Враг нас легко подомнёт под себя, и мы погибнем. А нам нельзя! Нам нужно детей рожать, замуж выходить…. Книги прекрасные писать. Кто это сделает, если не мы? Ответ очевиден. Надо жить. И на войне жизнь продолжается. И жить мы будем, и любить мы тоже будем, и жизни радоваться, — говорила Татьяна не останавливаясь, и уже больше успокаивая себя, нежели Катю.

Катино сердечко начало стучать более спокойно. Без скачков. У Тани всегда была хорошая способность — находить нужные слова в нужное время.

Катя выскользнула из объятий дяди Лёши, который продолжал гладить её спине и волосам.

— Успокоилась? — В его голосе слышалась забота.

Девушка обвела всех благодарным взглядом и едва заметно улыбнулась. На её лице ещё были следы от слёз. Совсем немного, но ей всё — таки стало легче.

— Спасибо вам, мои дорогие. Спасибо. Чтобы я без вас делала.

Настала очередь Клавдии. Ей невыносимо больно было видеть Катю в таком состоянии и хотелось пожалеть. Но Клавдия Михайловна, как мудрая женщина понимала, что ни в коем случае этого делать не стоит. Кате будет только хуже.

— Катюш, а теперь тебе нужно поспать. И не возражай мне, — добавила она, когда Катерина попыталась что — то сказать, — тебе необходимо отдохнуть, иначе ты просто сойдёшь с ума.

Катя не стала противиться и поддалась на уговоры. Она действительно очень уставшая, и до ужаса напугана. Может, хоть сон приведёт её в чувство.

Возможно. Когда она легла в кровать, и её накрыли одеялом, она моментально погрузилась в сон.

Таня с ней рядом, поглаживала её по голове и сама задремала. А потом и уснула. Практически сразу. Клавдия накрыла и дочь одеялом, поцеловала её в лоб и ушла к мужчинам.