Дарю тебе небо – Любовь Ласточки

Екатерина Борисовна Митрофанова (2017)

Она не знает, что делать, чтобы добиться его внимания, ведь ей кажется, что он влюблён в её сестру. А ещё у него есть мечта — большая и светлая. Но радужные планы безжалостно перечёркивает трагическая случайность, обернувшаяся для него потерей зрения и утратой близкого человека. Есть ли у Лады шанс что-либо изменить, чтобы вернуть Владиславу интерес к жизни, завоевать его сердце и сделать пусть небольшой, но серьёзный шаг к осуществлению его заветной мечты?Первая книга серии «Дарю тебе небо».#молодость #любовь #романтика #небо #самолёты

Глава 1

— Ну, что смотришь, помогай давай! — бодро выкрикнул высокий, темноволосый молодой человек крепкого сложения в длинных шортах цвета хаки, тельняшке и пляжных босоножках.

— Как скажешь, братец, — в тон ему ответил другой молодой человек, с виду больше похожий на подростка, одетый на тот же манер. — А что делать-то надо?

— Ты чё, братан, совсем кувалдой пришибленный или только наполовину? — беспечно бросил первый. — Для начала выложи-ка рыбу на фольгу, а я пока получше раздую костёр.

Он подбросил в кострище небольшую связку заранее заготовленного хвороста, и резвые языки огня в считанные мгновения охватили тонкие прутики со всех сторон и заплясали ещё веселее.

Тот, что помладше, подошёл к разложенной неподалёку походной палатке из брезента, поднял с примятой высокой травы рулон фольги и оторвал солидный кусок. Затем вынул из небольшого контейнера посыпанные крупной солью и приправленные белым вином, лимоном и зеленью рыбные стейки и стал аккуратно раскладывать их на фольге.

— Что ты там возишься, живей давай! — окликнул его старший. — Вот пойдёшь в армию — перестанешь ворон считать. Скорёхонько приучишься к дисциплине.

— Ага. Нале-ево! Кру-угом марш! — съязвил младший. — Айда сортир драить!

— Не сметь пререкаться со старшим по званию! Вот я тебе перцу-то задам!

— Кстати, о перце. Как считаешь, его стоит нарезать или запечь целиком?

— Зависит от того, какой вкус ты хочешь получить. Если поострее да поядрёнее — то можно и целиком, а коли предпочитаешь понежнее и попикантнее — нарежь небольшими дольками и выкладывай на фольгу, чередуя с рыбными стейками, кружочками лука и помидорами черри.

— Ясно. Тогда лучше второй вариант.

— Ну ты и неженка, братец. Маменькин сынок. Так и будешь всегда за широкими шортами брата прятаться, а настоящей жизни не отведаешь.

— Да разве ж настоящая жизнь — это острый перец, папироска в зубы да пьянки-гулянки?

— Вот умник нашёлся тоже, — добродушно проворчал старший. — Ну и какова же, по-твоему, настоящая жизнь?

— Настоящая жизнь — это прежде всего свобода. И любовь.

— Тьфу ты, романтик хренов. Любовь ему подавай. Летай покуда вольной пташкой да радуйся. А любовь твоя эта — да пропади она пропадом! Окрутит тебя какая-нибудь оторва вроде той же Светки из соседнего подъезда — глазом моргнуть не успеешь! И пропадёшь тогда — как пить дать пропадёшь. Бабы, брат, они такие, только рот разинь — и будут тебе кандалы на веки вечные. Какая уж тут, к ядрёной матери, свобода? Рабом станешь при госпоже-стервочке. Рабом по жизни. Оно тебе надо?

— Кто бы говорил? Сам-то ты, что ли, не романтик? У кого свадьба с Лидой, считай, уже через две недели? У меня, скажешь?

Старший устремил долгий взгляд сквозь листву молодых берёз на подёрнутую мелкой рябью гладь живописного озера, оттенённого по левую сторону торчащими из воды стрелками камышей, и задумчиво произнёс:

— Лида. Лидочка. Лидуся. Она — одна на миллион. Таких больше не делают.

— И как назло, достаётся тебе, — в голос младшего прокрались нотки обиды.

— А ты как думал? — Старший вынул из кармана на шортах пачку сигарет, достал одну, неспешно повертел между пальцами и осторожно зажал губами. — Всё самое лучшее — мне. По праву старшинства. Смирись, братик. Ладно, давай тащи уже рыбу, пировать скоро будем.

Он чиркнул зажигалкой и с удовольствием затянулся, пуская тонкие кольца дыма.

Младший тем временем бережно завернул рыбные стейки с нарезанными овощами в фольгу и покорно передал аппетитно пахнущий пряными приправами свёрток старшему.

Тот спешно бросил на землю окурок, притоптал его для верности, пнул носком в костёр и принял протянутый свёрток с едой.

— Негоже такую красоту окурками засорять, — пробормотал он, отточенными движениями заправского повара-походника отправляя рыбу на решётку. — Да и, по чесноку говоря, не следовало разводить тут костёр. Портить такой чудесный лесной и озёрный воздух этой гадостью. Ладно, зальём всё водой, когда приготовим. Будем надеяться, что вонь выветрится достаточно быстро.

Младший улыбнулся:

— А говоришь, не романтик. Ладно, не переживай. Разочек можно. Всё-таки не каждый день мой старший брат диплом об окончании лётного училища и воинское звание лейтенанта получает.

Старшему из братьев недавно торжественно выдали диплом государственного образца о высшем военно-специальном образовании с присвоением воинского звания «лейтенант», и теперь он был отпущен в основной отпуск, предоставляемый военнослужащим в соответствии с «Положением о порядке прохождения военной службы» Законодательства Российской Федерации по окончании военно-учебного заведения, в ожидании назначения в воинскую часть.

— Да уж, не каждый. — Старший тихо вздохнул, наблюдая, как язычки пламени лижут железные прутья решётки. — Боязно мне что-то за тебя, братец. Когда придёт твой черёд идти в армию, ты уж держись там, ладно?

— Так то ж ещё через три года, когда я окончу институт! — живо отозвался младший и снова по-мальчишески искренне улыбнулся.

В небе со стороны озера показалась чайка. Очертив возле береговой линии грациозный полукруг и издав воинственный клич, великолепная птица с белоснежным оперением приземлилась у кромки воды и зарылась головой в камыши. Братья проводили её восхищёнными взглядами.

— Эй, Влад, куда ты смотришь? — старший перехватил взгляд брата, перепорхнувший с птицы в сторону початой пачки сигарет, валявшейся на траве возле костра. — Тебе нельзя курить. Маленький ты ещё.

— Стас, ты рехнулся? Маленький, скажешь тоже! Мне почти восемнадцать.

— Всё равно, — безапелляционно произнёс Стас и поспешил засунуть пачку сигарет обратно в карман. — До этого дела нос не дорос.

— Так ты ж в моём возрасте уже давно.

— Ну и что? Я военный, мне по статусу полагается. А тебе не надо. Непутёвое это дело. Я, может, тоже бросить хочу. Не получается пока. Силы воли не хватает, даром что офицер. Жизнь нелёгкая, вот и срываюсь. Женюсь — и брошу. Нет, ну правда брошу.

Влад снова улыбнулся милой ребяческой улыбкой:

— Честное офицерское?

Стас поймал взгляд брата, и черты его озарились ответной улыбкой:

— Честное офицерское.

Влад одобрительно кивнул и мечтательно произнёс:

— Лида — она такая… Самая лучшая… Ради неё можно. Я бы для неё на всё согласился, что ни попросила бы. Попросила бы звезду с неба достать — достал бы. Веришь?

— Э-эй, ты чего, братишка? Это, вообще-то, моя невеста! Без пяти минут моя жена, если ты не в курсе! Так что давай-ка потише на поворотах!

— Да знаю я, не петушись.

— А коли знаешь, так помалкивай. Встретишь ты ещё свою принцессу, всему своё время.

— Не встречу, — тихо, но твёрдо ответил Влад.

— Это почему же? Принц рожей не вышел? Или чем другим? — беззлобно подколол его Стас.

— Не болтай ерунды. А то поссоримся.

— Ну уж нет! Ни в жизнь мы с тобой не поссоримся, чёртов придурок. Так и знай. Я, может, ещё и ради тебя собираюсь бросить курить и вообще расстаться со всеми вредными привычками, какие за собой замечу. Не хочу быть плохим примером для моего младшего братишки. Эх, Влад! Знал бы ты, как я скучал по тебе там, в лётном училище! Порой аж челюсти сводило, до того хотелось домой — обнять тебя, прижать к себе и не отпускать долго-долго.

— Представляю, — отозвался Влад, впившись в лицо брата жадным взглядом. — И я… Я тоже скучал по тебе. Очень.

— А, к чёрту всё. Иди сюда, паршивец ты этакий.

Влад склонил голову на плечо Стаса, который немедленно обнял брата и крепко прижал к себе.

— Почему паршивец? — тихо выдохнул Влад, утыкаясь носом в такое родное и такое надёжное плечо и с жаром отвечая на братское объятие.

— По кочану. Все принципы мои ломаешь, стервец эдакий! Ведь зарекался же — никаких телячьих нежностей. И вот, пожалуйста. Ещё немного — и разревусь, как кисейная барышня.

— Я не нарочно, — поддержал игру Влад. — Сам-то я — так уже плачу.

Он слегка отстранился, и Стас увидел, что по щекам брата и впрямь прочерчены влажные дорожки.

— Ладно, будет разнюниваться, — смутился Стас. — Давай-ка лучше жахнем с тобой по маленькой. За нашу долгожданную встречу, братишка!

Он достал из потёртого дорожного рюкзака пузатую бутыль, в которой искрилась в бликах заходящего солнца рубиновая жидкость. Затем извлёк два походных пластиковых стакана и протянул один брату.

— Стас… Ты что… — опешил Влад. — Ты же за рулём.

— А, плевать, — отозвался Стас, кинув взгляд на высаженный возле подъездной трассы цветущий куст шиповника, где стояла серебристая «Тойота», на которой приехали братья. — Один раз можно. Только сегодня.

— А что это? — спросил Влад, с интересом и в то же время с сомнением взглянув на бутыль.

— Чёрт её знает. Вроде вишнёвая наливка. Приятель по лётному училищу презентовал по случаю получения диплома и присвоения воинского звания. — Стас покрутил бутыль в руках, внимательно разглядывая этикетку. — Там совсем детский градус алкоголя. Не больше чем в шампанском. Мы по чуть-чуть. Для настроения.

— Ты точно справишься?

— С управлением? Ну, я всё-таки лётчик как-никак. На небе — это тебе не то что на земле. Здесь не опасная трасса. Иначе бы не предложил. Да я скорее тридцать раз в гроб лягу и живьём себя закопаю, нежели рискну твоей жизнью. Сам знаешь. Кроме того, мы уезжаем только завтра. К тому времени от наливки уже и духу не останется.

— Ну ладно, чёрт с тобой, наливай, — согласился наконец Влад. — Но чтобы потом — ни-ни. Особенно после свадьбы. Да я лично тебе руки-ноги повырываю, если обидишь Лиду.

— Тоже мне, защитничек нашёлся, — добродушно усмехнулся Стас, разливая искрящуюся жидкость по пластиковым стаканам. — Да я тебя одной левой уложу. Но ты прав. Лиду не обижу. Даю зарок.

***

— Ну что, хорошо сидим! — Стас задумчиво разглядывал остатки рубиновой жидкости в своём стакане. — А ты что смотришь — наворачивай давай. Давно небось не пробовал такую вкусноту-то.

— В том-то и прелесть этой еды, что приготовлена она на природе. Особый какой-то в ней вкус.

— Верно. А знаешь, о чём я мечтаю?

— И о чём же? — Влад с любопытством взглянул на брата.

— Хочу когда-нибудь построить дом для наших родителей. На берегу моря. Ну или хотя бы озера. Да хоть бы и здесь, на этом самом месте. И чтобы в доме этом было светло и просторно. Провести туда свет, отопление и всё такое. А ещё лучше устроить в доме русскую печь с лежанкой, чтобы родители могли уютненько развалиться и прогреть больные спины. И чтобы и душ был, и система канализации. И сад при доме устроить. И огород разбить. Ну вроде как на дачном участке. Только воздух чтобы был неповторимый — морской или озёрный. Что скажешь?

— Ты спятил, брательник? Знаешь, сколько будет стоить вся эта красота? На одном только приобретении земельного участка под строительство вконец разоришься.

— А мы на что? Неужто не сможем подзаработать, чтобы обеспечить родителям достойную старость? — Стас смерил брата строгим взглядом.

— Ну, ты военный, у тебя наверняка и пенсия приличная будет, и дотации всякие. А архитектором нынче много не заработаешь.

— Ничего. Ты поможешь иначе. Спроектируешь дом с моих слов. Ну и от себя что-нибудь добавишь, если захочешь.

— И каким же, интересно, ты видишь этот дом?

— В целом, вероятно, подошло бы двухэтажное здание из калиброванного бруса и кирпича, обшитое металлическими панелями снаружи и проложенное утеплителем изнутри в два слоя: между металлом и кирпичом и кирпичом и деревом. Что касается архитектоники самого дома, то, на мой взгляд, идеальный вариант — это здание из двух крыльев, соединённых между собой галереей.

— Погоди-ка. — Влад вынул из своей довольно вместительной борсетки ручку и широкий блокнот. — Попробую сделать зарисовку в микромасштабе. Ты имеешь в виду восточное крыло здания путём симметричного отображения западного крыла?

Ручка резво побежала по бумаге, запечатлевая очень точно выверенные графические фигуры.

— Затем мы соединим крылья галереей с сохранением многоуровневой структуры здания. Вот так?

Фигуры были соединены между собой уверенными параллельными линиями.

Стас глянул через плечо брата и одобрительно кивнул.

— Ну, это уже дворец какой-то получается, — улыбнулся Влад.

— А что, по-твоему, наши родители должны жить в убогой каморке?

— Но зачем всё это нужно? Тебя, наверное, обеспечат жилплощадью, когда назначат в воинскую часть. Сможешь чудесненько устроить и Лиду, и ваших будущих детей. А здесь у нас приличная квартира — нашим родителям вполне подходит. Ну а я… Я много места не займу. Могу и на кухне ночевать, если надо. А днём буду большую часть времени проводить на работе и на улице, чтобы не мешать родителям.

— Не болтай ерунды. Ты тоже рано или поздно женишься и обзаведёшься потомством, — категорично проговорил Стас. — А это, — он кивнул на блокнот, на листке которого был изображён план роскошного здания, — это не прихоть и не каприз. Это, если угодно, мечта всей моей жизни, так что прошу тебя отнестись к ней серьёзно.

Он не стал объяснять Владу, что квартира, в которой они прожили всю свою жизнь, служебная и предоставлена им только на то время, пока их родители работают на базе отдыха, чьим сотрудникам и предусмотрена жилплощадь. Правда, их отец в своё время проживал со своими родителями в муниципальной городской квартире, но потом её оформили в собственность младшей сестре отца.

— Не женюсь, — не уступая брату в решительности, ответил Влад. — И, пожалуйста, давай закроем эту тему.

— Вот, значит, как? — Стас серьёзно поглядел на Влада, словно внимательно изучал каждую чёрточку его лица. — А как же Светлана? Вы же с ней вроде как не разлей вода. Я уже третью неделю как приехал из лётного училища и вижу, что эта девица бегает за тобой, как собачка на верёвочке.

— Мне этого не нужно, — тихо ответил Влад. — Я просто пытаюсь быть с ней вежливым. Не более того.

— И правильно, — неожиданно поддержал брата Стас. — Не нравится мне она. Говоря между нами — она заигрывает не только с тобой, но и с другими ребятами. Сам видел, как эта маленькая стервочка строит глазки ещё двоим.

Влад резко обернулся и пристально посмотрел Стасу в глаза:

— Серьёзно? Она кокетничала с другими? — Стас кивнул в ответ, а Влад задумчиво добавил: — Странно. Света несколько дней назад призналась мне в любви. Представляешь? Первая призналась, что само по себе мне ужасно не понравилось. Конечно, я предпочитаю сам составлять своё мнение о человеке, но ты — один из тех немногих, кому я доверяю безоговорочно. Стало быть, эти слова — такие сильные, что их можно сказать только одному человеку за всю жизнь, — для неё ничего не значат. А впрочем, мне всё равно.

— А что, толково рассуждаешь, братец, — отозвался Стас. — Редко когда парень в твоём возрасте думает головой, а не другим местом. Хвалю.

Влад отвёл взгляд, закрыл блокнот, насадил колпачок на ручку, взял все письменные принадлежности в одну руку, а другой поднял с земли прутик и стал бездумно водить им по земле.

— Любишь её, — неожиданно услышал он где-то над самым своим ухом приглушённый голос Стаса. Это был не вопрос — это было утверждение.

— Кого? — Влад постарался, чтобы вопрос прозвучал максимально равнодушно, но резкие движения прутом по земле выдавали волнение.

— Мою Лиду.

Влад поднял голову и пристально посмотрел брату в глаза:

— Люблю.

— И давно?

— Кажется, всю свою жизнь.

— А вот сейчас мне следовало бы хорошенько врезать тебе, братан. Но я не буду. И знаешь почему? Потому что я готов не задумываясь отдать за тебя всё что угодно. Даже свою жизнь. Я уже говорил тебе об этом, и это не пустые слова. Всё что угодно, но только не Лиду. Она для меня — святое. Так и знай.

— Знаю, — тихо произнёс Влад. — Поэтому я и говорил, что не женюсь. Никогда.

— Послушай, — сказал Стас, положив свою широкую ладонь на угловатое плечо брата. — Я, конечно, не советчик в таких делах. Но, думаю, тебе стоит обратить внимание на Ладу.

— На сестру Лиды?

На этот раз Влад даже не повернулся и не поднял головы. Однако он краем глаза заметил, что Стас кивнул.

— Она хорошая девушка. Симпатичная. Скромная. И очень милая. И вероятно, я не ошибусь, если скажу, что ты ей нравишься. Не только как друг. Хотя она и старается не выдавать своей привязанности.

— С чего ты взял?

— Просто иногда замечаю то, чего не видит мой дорогой братец. Кстати, Лада и Лида просто невероятно похожи.

— Тоже мне новость! Конечно похожи! Они же близнецы. Только у Лиды родинка на левой щеке, а у её сестры — на правой.

— Я говорю не только о внешности.

— Скажешь, они похожи по характеру? Да ни на грамм! Лида серьёзная, целеустремлённая, отзывчивая, а Лада — сущий ребёнок. Неусидчивая, капризная, избалованная.

— Откуда ты знаешь, психолог хренов? Ты что, с ними пуд соли съел? Характер может проявиться в различных ситуациях совершенно непредсказуемо.

— Лада не Лида! — взорвался Влад. — Копия никогда не станет оригиналом.

— Для каждого оригинал свой. Единственный и неповторимый. И подозреваю, братец, что свой ты ещё попросту не разглядел.

— А сам-то ты почему выбрал именно Лиду, а не её сестру?

— Я гляжу, ты меня не слышишь и — что ещё хуже — не хочешь услышать. Дело твоё. Может быть, когда-нибудь поймёшь, о чём я говорю. Ладно, давай сменим тему. А если говорить о тебе, братец, — чего бы ты хотел от этой жизни? Какова твоя главная цель? Ради чего ты живёшь и к чему стремишься?

— Что ж, для тебя это не секрет, — ответил Влад. Он взглянул на брата, и его глаза просияли каким-то странным неземным светом. — Я всю свою жизнь хотел стать лётчиком. Толковым лётчиком. Таким, как ты. Хотел покорять небо и надеялся, что небо когда-нибудь покорится мне. И я всё ещё надеюсь на то, что рано или поздно это случится. Надеюсь, хотя и понимаю, что для меня это настолько же маловероятно, насколько нереально для тебя осуществить твоё желание построить для наших родителей дом твоей мечты.

— Бойся своих желаний, а то они могут исполниться. Слыхал, братан? — полушутя-полусерьёзно произнёс Стас. — То-то же.

— Стас, ты же знаешь, что в моём случае это невозможно. И давай не будем об этом. Прошу тебя.

— А вот теперь запомни, что я тебе скажу, мальчишка, — понизив голос, проговорил Стас. Его серьёзные серые глаза встретились с глазами брата. — Никогда и ни за что не отказывайся от своей мечты. Даже если умом понимаешь, что нет обнадёживающих перспектив. Даже если кажется, что всё и вся непременно обернётся против тебя. Всякое может случиться — в том числе и то, чего порой совсем не ждёшь. Поэтому надо верить: то, к чему ты стремишься, обязательно сбудется. В этом есть главный смысл, в этом есть настоящая жизнь. Если человек не мечтает и ни к чему не стремится — он не живёт. Ты меня понял? Так-то.