Бабочка, выкованная из стали

Екатерина Островская (2024)

По просьбе девушки, которая ему очень нравится, лучший сыщик Санкт-Петербурга подполковник Гончаров разбирается в странной истории с задержанием ее отчима. Уважаемого человека, доктора наук, бывшего ректора престижного вуза почти год держат в камере. Основанием для задержания стали показания ректора провинциального филиала, пойманной на взятках и растрате. И заявление этой дамы, и сама ее личность вызывают у опытного сыщика сомнения, которые он пытается развеять или подтвердить. А в результате сам оказывается в большой беде… Татьяна Устинова рекомендует: «Островская играет жизнями, тасует героев, заставляет их совершать неожиданные и странные поступки, а читателя — с замиранием сердца следить за ними и гадать: сработает, не сработает, выберутся, не выберутся!.. Сюжет то и дело поворачивает в какую-то другую сторону и на полной скорости несется дальше. Это почти невозможно, но ей удается удержаться на этих виражах!.. И очень хочется, чтобы у героев все получилось!.. И финал! Он всегда феерический, во всех отношениях».

Глава вторая

Федулов курил на площадке и, увидев выходящего из лифта Гончарова, бросился к нему.

— Они готовы брать ипотеку, но на первый взнос все равно деньги нужны. А сейчас даже малюсенькая студия сам знаешь, сколько стоит.

— Кто? — не понял Игорь.

— Да родственники. Я же тебе говорил про квартиру.

— Где участковый? — поинтересовался Игорь.

— Достал он меня, — начал возмущаться майор, — уперся рогом и ни в какую. Сначала ребята на него жали — ничего сделать не могут. Потом я примчался, а он все свое талдычит — мол, это убийство…

Гончаров вошел в квартиру. Даже по отделке просторной прихожей было понятно, что в квартире живут небедные люди. У стены стоял шкаф-купе, изготовленный из массива ореха, а рядом с ним большое зеркало в раме того же дерева. Игорь посмотрел на свое отражение. Отражение вздохнуло, как будто понимало, что оказалось здесь совершенно случайно.

Подполковник пригладил волосы и вышел из прихожей в широкий коридор, где возле открытой двери в туалет лежал мертвый мужчина в трусах. Работали эксперты, на кухне за столом сидели двое мужчин в гражданской одежде, один из которых громким шепотом отчитывал стоявшего у стены полицейского с погонами старшего лейтенанта.

— Ты своей башкой думай, что творишь: любому дураку видно, что тут чистой воды бытовуха, а ты на наш отдел вешаешь глухаря, за который нас всех потом по очереди и в хвост и в гриву…

— Так пусть ваш дознаватель проведет доследственную проверку и вынесет свое решение, если здесь и в самом деле несчастный случай — вы просто не будете возбуждать дело, — оправдывался участковый.

— А дознавателю, по-твоему, больше нечем заниматься? Вот ты тут из себя Шерлока Холмса изображаешь, а у нас сейчас из-за тебя дела стоят…

Игорь вошел на кухню и представился:

— Подполковник Гончаров.

— О-о, — поднялся один из оперов, — уже новое звание получил. Поздравляю с повышением.

— Участковый инспектор старший лейтенант Шишкин, — представился участковый.

— Что тут у вас?

Молодой полицейский бросил взгляд на оперов, после чего посмотрел на прибывшего подполковника и начал объяснять:

— Сегодня в половине девятого утра мне позвонил проживающий здесь гражданин и сообщил, что он вернулся домой с дачи, где ночевал, и застал отца мертвым. Предположительно, отец пошел в туалет, а когда выходил, то упал назад и ударился затылком об унитаз. На унитазе следы крови, а на затылке глубокая рана.

— Что говорят эксперты?

— Сказали, что с момента смерти и до того времени, как они осмотрели труп, прошло около двенадцати часов, то есть смерть наступила в период от одиннадцати часов вечера до полуночи. Мужчина в это время ложился спать, потому что на нем только трусы и майка.

— Очень меткое наблюдение, — усмехнулся опер в гражданском костюме.

— Позвонивший вам человек был один или есть еще свидетели обнаружения трупа?

— По его словам, был один, — продолжил участковый. — Сначала он завез на работу свою девушку, с которой провел ночь на даче, поехал сюда, потому что отец не отвечал на звонки.

— Чем занимался погибший?

— Он сдавал в аренду гаражи. У него гаражная стоянка с автоматической мойкой и двумя подъемниками для ремонта автомобилей. По работе и бизнесу ни с кем не конфликтовал. И здесь ни с кем… то есть по месту жительства: все отзываются о нем положительно. И вчера вечером он пребывал дома один: по крайней мере, соседи не видели никаких посторонних. Да и в спальне у него на столе стоит бутылка виски объемом семьсот граммов. Бутылка опустошена наполовину.

— То есть можно считать, что он находился в состоянии средней степени опьянения, — опять подключился к разговору оперативник. — А может, и в сильной степени, если он еще что-то употребил. Или реакция организма у него на такую дозу могла быть специфической… Короче, нажрался мужик, пошел ночью в сортир, на выходе его качнуло, он упал и темечком о горшок. Что тут обсуждать, ведь все ясно и без протокола.

— В подъезде есть камера, — вспомнил Игорь.

— Она не работает, — объяснил старший лейтенант Шишкин, — потому что жильцы считают плату за видеонаблюдение завышенной. И управляющая компания отключила камеру. Но хозяин квартиры был здесь один: соседи не слышали ничего. Кроме того, по словам сына, из квартиры ничего не пропало.

Гончаров обернулся к участковому:

— Почему же вы тогда считаете, что это, возможно, убийство?

— Потому что труп лежит не в туалете, а в коридоре и расстояние до унитаза почти два метра. А вообще вы с сыном поговорите. У меня не получилось что-либо у него выяснить. Сына Олегом зовут.

Игорь вышел в коридор. Эксперты закончили осмотр, один из них смотрел на кухню, но обратился к Гончарову:

— Сигаретки не найдется?

Гончаров покачал головой, показал на мертвое тело и спросил:

— На ваш взгляд, что тут может быть?

— Все что угодно. Но скорее всего, он сам упал, и никто его не толкал. Выпил, заснул, потом приспичило, пошел нетвердой походкой, сделал свои дела, не проснувшись окончательно, и на выходе его заштормило. Упал на спину и затылком ударился. Умер не сразу, попытался выбраться. Но получилось только ногами вперед ползти. Следы крови видите? Вот на унитазе, а вот дорожка на полу. Никакого криминала.

— Можно?

Олег кивнул и поднялся, подошел к столу, выдвинул стул и опустился на него.

— Мои соболезнования, — сказал Игорь.

Олег еще раз кивнул.

— Отец часто выпивал? — спросил Игорь.

Парень кивнул, но тут же опомнился:

— Выпивал часто, но понемногу — дозу свою знал: пьяным бывал крайне редко. Но даже если и был пьян, то все соображал, реагировал адекватно и не качался при ходьбе.

— Триста пятьдесят граммов для него обычная доза?

— Это его норма, после которой он говорил: «Все! На сегодня хватит — мне завтра за руль». Он даже по таблице рассчитал, что при его массе тела триста граммов алкоголя уходят полностью за двенадцать часов.

— У него были враги?

Олег покачал головой, а потом ответил:

— Врагов не было, да и друзей тоже. Он не любил компании. После работы сразу домой возвращался. Ужинал… ну и рюмка-другая. Если мама присоединялась, то они могли и по три, и по четыре рюмки, но виски они пили из стаканов со льдом.

— А у мамы были враги, может, она с кем-то ссорилась?

— А ей-то из-за чего с кем-то ссориться? Мы ее оберегали с отцом от всяких неприятностей: мама вообще очень впечатлительный человек.

— А где мама сейчас?

— У подруги на даче. Мама не работает. То есть у нее есть работа, но в офис ходить не надо. Она киновед: для журналов пишет рецензии и статьи по новым вышедшим в прокат фильмам. И ей скучно дома одной целыми днями.

— Но у вас есть и своя дача.

Олег снова кивнул:

— Не дача, а загородный дом. Там и зимой можно жить. Недалеко от города находится. Если пробок нет, то можно добраться за сорок минут от крыльца до крыльца.

— Вы сегодня там ночевали?

— Там.

— Один?

— С невестой.

— Поздравляю. И когда свадьба?

— Мы с Викой еще не определились. А теперь уж тем более.

На глазах Олега выступили слезы.

— Штамп в паспорте не самое главное, — постарался успокоить его Гончаров, — главное, чтобы любовь была.

Парень кивнул. И признался:

— Мы в самом деле любим друг друга. Давно бы поженились, но…

— Родители были против?

— Папа был не против. Говорил, что у меня своя жизнь и собственная голова. А мама сказала, что полгода — это очень маленький срок знакомства, чтобы жениться…

— Вы невесте уже сообщили о своем несчастье?

— Конечно, она сказала, что попытается выбраться с работы пораньше, чтобы меня поддержать. Она в фитнес-салоне работает администратором. А маме не дозвониться: ее аппарат то недоступен, то она просто не отвечает на вызов.

— Вы где трудитесь?

— Я в аспирантуре учусь. Еще год остался. И работаю у отца бухгалтером. Ну, как бы бухгалтером подрабатываю — там никакой особой работы: я тетрадку заполняю: он ведь на упрощенке. А годовые отчеты уже нанятый бухгалтер делает.

— Много отец вам платил?.. Простите.

— Пятьдесят тысяч в месяц.

— Неплохо, конечно. Но ведь вам надо было с девушкой и в театр, и в клуб.

— На это я у мамы выпрашивал. А вообще отец говорил, что если мне нужно больше, то есть много мест, где можно заработать.

— А сам-то он много имел со своих гаражей и автосервиса?

Олег отвернулся и смотрел молча в сторону.

— Меня не интересует, сколько он утаивал от налогообложения. Я занимаюсь расследованием убийств, — объяснил подполковник.

— Его не убили, — напомнил парень, — здесь несчастный случай.

— В Америке говорят, что в мире только две неизбежности, — начал Игорь.

— Я знаю, — снова кивнул его собеседник, — это смерть и налоги. Отец работал честно. У него по-разному выходило, но дохода меньше пятисот тысяч не было никогда. И то это официально только. Ну вы же понимаете: не все можно провести через бухгалтерию даже при желании.

— Пятьсот тысяч! — удивился Гончаров. — В месяц? Как так получается? Можете не скрывать, потому что я к налоговой никаким боком.

Парень кивнул и начал объяснять:

— Сорок гаражей: по пять тысяч каждый — это только доход по аренде, а еще есть авторемонт: два подъемника, каждый приносил в день чистыми десять тысяч. Автомойка доход давала. Грязными за все выходило даже больше миллиона, но надо было платить за электричество, за воду, за охрану, содержать территорию надо, опять же налоги…

— Все равно очень жирный кусок получается! Теперь вы всем там заправлять будете?

Олег кивнул и вдруг вскинул голову:

— Вы что? Неужели вы подумали, что я…

— Нет, я просто поинтересовался, кто будет управлять предприятием. Ведь ваша мама не справится.

— Мама точно не справится, — подтвердил парень, — она вообще далека от всего земного. Она по образованию театровед, а все театроведы — люди из другого мира.

В комнату заглянул майор Федулов.

— Ты долго еще здесь? — обратился он к Гончарову. — Тут все ясно как божий день. Я погнал в РУВД и оперов своих забираю: нечего им тут делать.

— Советую опросить соседей сверху и снизу, — посоветовал Игорь, — они должны были что-то слышать. Звук падающего тела, например.

— Пусть участковый этим занимается: он все это замутил — пусть сам и расхлебывает.

Все ушли, было слышно, как на площадке остановилась кабина лифта.

— Этот Шишкин уже не в первый раз всем голову морочит, — прозвучал на площадке чей-то недовольный голос.

Загремев, кабина ушла.

— Слышимость у вас однако, — произнес Гончаров.

— Потому что вторая дверь не прикрыта, она со звукоизоляцией, — объяснил Олег, — обычно не слышно ничего.

Запиликала мелодия мобильного аппарата. Олег поднес телефончик к уху, а Гончаров вышел в коридор, где лежал труп и стоял участковый Шишкин.

— Я вызвал машину, чтобы в морг увезли, — доложил ему участковый. — И что теперь: меня заставляют подписывать акт о смерти, что это несчастный случай… Я отказался и написал, что нужна доследственная проверка. На меня наорали, дескать, у нас дознавателей не хватает, а те две, что есть, вообще круглые дурочки, хоть и закончили недавно школу милиции.

— И по пятницам они еще бухают с операми из убойного, — понимающе произнес Игорь.

— Не только по пятницам.

— Соседей обойди!

— Я уже обходил. Никто ничего не слышал: говорят, что было тихо. А где-то перед полуночью приехала мусорная машина, которая забирает наполненные контейнеры и выставляет новые. Когда все это выгружалось и загружалась, гул стоял, а ведь ночь, люди спят… Вы понимаете?

Гончаров не успел ответить, потому что из гостиной вышел Олег.

— Сейчас мама приедет: ей Вика позвонила и сообщила. Я сказал Вике, что мама не берет трубку, а Вика с первого раза ей дозвонилась. Она уже едет за ней…

Он посмотрел на тело отца и отвернулся.

— А почему его никто не прикрыл? — спросил Гончаров.

— Дайте что-нибудь, — попросил участковый Шишкин у Олега.

Молодой человек принес простыню, протянул ее Шишкину и заплакал. Убежал в комнату, и было слышно, как он там рыдает.

— В ванной на стене шкафчик с лекарствами, — шепнул участковый. — Я, когда квартиру осматривал, видел. Может, там успокоительные таблетки есть. Я посмотрю и если найду, то дам парню. Это можно?

Игорь кивнул и отправился на кухню. Опустился за стол и начал размышлять. Возможно, местные опера правы: смерть бытовая, ненасильственная — несчастный случай. Но как мог человек с пробитой головой проползти столько? А если кто-то перетащил тело? Если так, то с какой целью?

Вернулся участковый и сообщил, что успокоительные таблетки имеются и в очень большом количестве.

— Дай пареньку две таблетки, — посоветовал Игорь, — чтобы уж наверняка успокоился. У меня жена по две принимала, хотя ей-то с чего было расстраиваться.

Он подошел к окну и выглянул во двор: близко к дому росли высокие тополя, за которыми просматривались небольшая необорудованная парковка и бетонное ограждение, прикрывающее мусорные контейнеры.

Позвонил Федулов:

— Мы толком так и не поговорили про этот ваш… то есть наш фонд. Есть надежда, что семья погибшего сотрудника получит материальную помощь?

— Разумеется, — ответил Игорь, — для этого он и создан. Составь ходатайство, согласуй с начальником вашего РУВД, и отправьте президенту фонда. Можно и мне привезти, а я передам…

Двор за окном был большой: до противоположного здания немногим меньше сотни метров. Даже если кто-то видел происходящее в этой квартире минувшим вечером или ночью, то разглядеть подробности вряд ли смог.

— А на какую сумму можно рассчитывать? — продолжил Федулов.

— Не знаю, но деньги есть. К тому же мне ГУВД премию выписало, а это семьсот пятьдесят тысяч. Или собирается выписать. Я предполагаю внести всю сумму в фонд.

Федулов замолчал, а потом тихо поинтересовался:

— Ты серьезно? Это не розыгрыш? Так запросто и отдашь?

— Привози документы, — сказал Игорь и закончил разговор.

Он вернулся в гостиную. Парень уже не плакал.

— Вика позвонила и сообщила, что уже везет маму сюда. Мама в себя не может прийти от того, что произошло.

— Я уж, наверное, не буду их дожидаться, — сказал Гончаров, — задам тебе еще несколько вопросов.

— Спрашивайте, — согласился Олег и вздохнул. — Вы что думаете: папу убили?

— Неважно, что я думаю, — ответил Игорь, — но так полагается — провести доследственную проверку — обязательная процедура такая. Но я уже почти все узнал. Да и не хочется возвращаться к грустной теме. Давай о чем-нибудь приятном поговорим. Вика красивая?

Олег кивнул, достал телефон и стал что-то в нем искать. Потом показал экранчик. На нем была фотография темноволосой девушки с внимательным взглядом.

— Симпатичная, — оценил Гончаров, — только я все равно ничего не вижу. Экран маленький. Ты мне ссылочку сбрось на мой номер, и я посмотрю. Хоть позавидую чужому счастью, а то от меня жена сбежала…

Тут же он продиктовал номер, но не свой, а практиканта Петра. После чего прошел мимо трупа, в прихожую, а потом и вовсе вышел на площадку. Набрал номер.

— Получил? Не буду объяснять ничего, но ты, как компьютерный гений, должен прогнать эту фифу по всем соцсетям, по всем нашим программам, на предмет того, что может нас интересовать. Нужно срочно. Очень срочно.

— Понял, — ответил практикант.

Подошел лифт, из которого вышли два парня в белых халатах. Посмотрели на Гончарова.

— Где труп? — поинтересовался один.

Гончаров показал на дверь квартиры.

— Вы родственник? — спросил другой. — Кто бумаги подписывать будет?

— Родственник в квартире, а я из полиции.

— Точно, — обрадовался первый, — а то я смотрю: лицо знакомое — вас вчера по криминальным новостям показывали.

Санитары вошли в квартиру, и почти сразу приоткрылась дверь соседней, и в образовавшуюся щель выглянула пожилая женщина. Игорь шагнул к ней и предъявил удостоверение.

— Убойный отдел, — представился он.

— Ой, — испугалась женщина, — а Толю разве убили?

— Вот это мы пытаемся выяснить, и вы можете оказать нам неоценимую помощь.

— Да я бы с радостью, только я не знаю ничего.

Соседка впустила подполковника в квартиру и стала рассказывать, что живет в этом доме давно, с момента постройки. Соседи приехали чуть позже. Тогда это были дедушка, бабушка, молодая семья, то есть родители с мальчиком Толей. Потом дедушка и бабушка умерли, мальчик вырос, а папа ушел из семьи. А может, и наоборот, папа ушел, а мальчик вырос.

— Не скандальный мальчик был?

— Спокойный очень. А чего ему скандалить? У них же все было: бабушка у него в торговле много лет, потом и мама по той же дорожке пошла… Естественно, что Толик как сыр в масле катался.

— А сейчас как, тихо они живут? Враги у них были?

— Живут тихо: так у нас все равно почти ничего не услышишь: стены толстые — сталинский дом. То есть не то чтобы при Сталине построен, но по сталинскому проекту. Тогда же строили не то что сейчас… Тогда все для людей делали… Да-а, — вспомнила женщина, — Анатолий недавно со своим сыном ругался. Олег стоял в прихожей их квартиры, дверь была не закрыта, и чего-то требовал. А Толик ему отвечает, мол, если нужны деньги, то иди машины ремонтировать. Олег выскочил на площадку, мимо меня пролетел, даже не поздоровался. Сказал только: «Чтоб ты сдох!» — вспомнила соседка и сама испугалась своей догадки: — Ой! Как же так? Олежек — такой мальчик хороший…

— Хороший, хороший, — постарался ее переубедить подполковник, — он сейчас плачет без перерыва.

— И вот еще, — продолжила соседка, — вы интересовались — имелись ли у него враги. Про врагов не знаю, а вот недруги были. Как раз в нашем дворе — Вовка Карасев. Они ровесники, но не особо дружили в детстве. Да Толик, мой сосед, вообще ни с кем не дружил — такой он был замкнутый. Тут же все люди простые, а у него и мама, и бабушка в торговле. Но, как потом выяснилось, он бабником оказался и отбил у Вовки девку. Не то чтобы отбил, а переспал с ней. В гости ее позвал, напоил, и, как оно обычно бывает, все у них случилось. Карасев к нему даже на квартиру сюда приходил, и они ругались на площадке возле моей двери. Вовка так и сказал: «Убью!»

— Давно это было?

— Лет тридцать назад — может, меньше. Им где-то по двадцать было. А теперь они вместе работают, то есть Карасев у моего соседа занимается ремонтом машин. Анатолий взял в аренду мусорную свалку, вывез ее куда-то, чтобы экологию не загрязнять, а на том месте поставил гаражи и еще чего-то. Земля ведь дорогая, а он с местной коррупционной властью договорился — вот ему и обломилось. Вы разве не знали?

— Полиция все знает, — кивнул Игорь, — но там все чисто по документам.

— Вот то-то и оно, что по документам, — огорчилась старуха, — а по сути получается, что все страну по кусочкам раздали. По документам у нас одно, а по правде все наоборот. Так-то я про Толика плохого ничего сказать не могу, и сын у него вежливый — здоровается всегда. И жена Варвара — тоже тихая. Она же приезжая, училась здесь. И вот познакомилась как-то с моим соседом и в скором времени переехала к нему — чего же ей по общагам мыкаться, а потом еще и родила Олега. У них с Анатолием десять лет разница. А чего делать? Хорошо жить все хотят, а у них к тому же еще и дача есть — я там была как-то: они меня привезли, чтобы я яблок насобирала сколько мне надо, а потом увезли. Так там у них не дача, а кирпичный особняк — комнат уж не знаю сколько, я глубоко в дом не заходила, но восемь точно есть. А внизу камин. Но больше туда не приглашали, а я тогда соков понаделала…

Напомнил о себе мобильный. Звонил практикант:

— Товарищ подполковник, докладываю. Нашел нескольких подходящих под описание, то есть по фотографии. Девушка вполне стандартная: прическа, фигура, косметика. Но Вика из них только одна — не уверен, что та же самая, хотя… зато нашел в удаленных страничках еще парочку: одна из них — некая Диана, занималась эскорт-услугами, но напрямую ее заказывать было нельзя, только через агентство. И еще одна похожая, размещавшая объявление о частных уроках для молодых состоятельных мужчин. На фото она в купальнике и лицо похожее. Зовут Тиана. Что за имя такое?

— Обыкновенное русское имя, — не удивился Гончаров, — означает «Королева фей». Заимствовано из старого американского мультика «Принцесса и лягушка».

— Да? — удивился Петя. — А я и не знал. Но я просто по созвучию «Диана-Тиана» решил проверить переписку. Заказов у нее было немного. Но я наткнулся на один. Обращалась к ней какая-то дама. Сообщила, что у нее сын — красив, умен, образован, но девственник, и ему надо помочь, а деньги для этой дамы — не проблема. Я отыскал страничку этой дамы и среди ее френдов обнаружил сына — похоже, что это тот самый парень, ссылку на телефон которого вы мне присылали. Дальше что делать?

— Закажи билинг на номер телефона этой дамы и, соответственно, Дианы-Тианы. Узнай, где находились их аппараты вчера с одиннадцати вечера и до часа ночи. Скажи, что это моя личная просьба, пусть поторопятся сделать.

Игорь закончил разговор и посмотрел на хозяйку:

— Ну все, труба, как говорится, зовет. Спасибо огромное, вы оказали неоценимую услугу следствию.

— Уходите? — расстроилась соседка. — А я как раз вспомнила, что Толик как был бабником, так им и остался. Пока жена на даче с сыном, приводит сюда разных девок. Не скажу, что часто, но бывало.

— А вчера вечером приводил?

— Врать не буду, но слышала, как кто-то прошел мимо моей двери. То есть прошла: каблучки — цок-цок-цок. А потом дверь у соседа открылась и закрылась.

— А когда эта «цок-цок-цок» обратно прошла?

— Не знаю, потому что заснула: наверное, уже после полуночи.

— А это не могла быть Варвара?

— Могла! — уверенно подтвердила соседка. — Она тоже на каблучищах шлындрает. Лет-то ей уже за сорок, а все туда же — молоденькой хочет казаться: губы себе наколола, сиськи… простите, грудь себе вставила. А зачем все это, ты кого обмануть хочешь? Природу не обманешь!

— Вставила и вставила: это же не криминал. Нам какое дело до этого.

— Вам-то, может, и никакого, а ведь есть мужики, которые только на это дело и глядят. У кого сиськи… простите, у кого грудь побольше, та и красивее, по их мнению.

Гончаров вспомнил начальника РУВД и спорить не стал.

Снова позвонил Федулов и сообщил, что в крови покойного обнаружено три с половиной промилле алкоголя.

— То есть он выпил перед смертью почти семьсот граммов виски? — удивился Гончаров.

— Получается, что так, — с завистью в голосе отозвался Федулов. — Теперь уж понятно, почему он головой об унитаз долбанулся. Какие тут могут быть сомнения; перебрал мужик так, что на ногах не стоял.

— А где тогда выпитая бутылка?

— Откуда мне знать? Да меня это и не интересует, раз нет никакого дела, то и расследования никакого нет. Входная дверь открыта родным ключом: следов взлома или отмычки нет, к тому же в квартире сигнализация. В крови трупа следов ядов и наркотических веществ не обнаружено. Что ты еще хочешь узнать?

— Да я уже к себе в район возвращаюсь, — ответил Гончаров, хотя сейчас менее всего собирался это делать.

Игорь вернулся в соседнюю квартиру: тела уже не было.

Олег и участковый сидели на кухне и беседовали.

— У меня отец и вовсе в сорок два года умер, — говорил Шишкин, — поехал с приятелями в Карелию на рыбалку, и там сердце прихватило. Пока дозвонились, пока «Скорая» выехала, короче, вот так… сердце не выдержало.

— Они там выпивали, вероятно? — предположил Олег.

— Выпивали, конечно, но мой отец если и употреблял, то исключительно пиво.

— Кстати, — вступил в разговор Игорь, — а бутылка виски, что в спальне, — откуда она там?

Парень пожал плечами:

— Не знаю. Но вообще у нас дома всегда что-то есть. И еще такая же бутылка виски была. Кажется, даже две бутылки, одна начата. А вторая… Я проверю.

Он вышел из кухни и скоро вернулся.

— Пусто. То есть не совсем: там коньяк французский остался, а виски нет и бутылки шампанского тоже. Французское шампанское — дорогое, с желтой этикеткой. Названия не знаю.

— Я в шампанском не разбираюсь, — признался Игорь, — но французское видел как-то в богатом доме и как раз с желтой этикеткой. «Клико» называется. Мы с обыском пришли к одному… Не буду рассказывать. Ты мне не сказал, во сколько с дачи выехал?

— Где-то в половине восьмого. А встал в семь.

— Как и я сегодня. А так хочется подольше в постели поваляться. А ты как?

— Сегодня на удивление легко поднялся, — продолжил рассказывать молодой человек. — А вчера, как лег в постель, сразу вырубился. Открыл глаза, а там уже семь часов и солнце.

— А у нас дождик капал. Не помню, спрашивал или нет: у отца были какие-нибудь трения по бизнесу или просто по жизни? С Карасевым, например.

— Он никогда ни с кем не ссорился: папа был спокойным человеком. А с Карасевым они не конфликтуют… То есть не конфликтовали. Потому что Владимир Семенович понимает, что если какие претензии к нему будут, то он сразу вылетит с работы.

Открылась входная дверь, и в квартиру вошла женщина лет сорока, но со следами омоложения на лице — пухлые губки и гладкая кожа под глазами. На ней был летний костюмчик: короткий пиджачок, стилизованный под капитанский китель, и шелковая юбочка, открывающая колени. Увидев на кухне сына, женщина бросилась к нему, обхватила руками его шею и заплакала:

— Как же так, сыночка? Как это все произошло? Почему?

Она подняла голову и как будто только сейчас заметила на кухне посторонних.

— А вы кто, господа? Вы разве не видите, что у нас горе?

— Вообще-то мы из полиции, — ответил Гончаров, хотя дама и так могла заметить, что на одном из мужчин полицейская форма. — Мы по долгу службы обязаны задать вам несколько вопросов. Олег уже ответил на часть, а теперь…

— Только не сейчас, — покачала головой вдова, — в другой раз как-нибудь…

— Как-нибудь нельзя. Сейчас это считается несчастным случаем, а потом откроют дело и начнется тщательное расследование. Вас замучают вызовами и опросами. А так мы все закончим прямо сейчас. Пара-тройка вопросов, и вы свободны.

Вдова задумалась, а потом вздохнула.

— Отвечу на ваши вопросы минут через десять. Мне надо в себя прийти, надо принять успокоительное…

— Мы тогда с коллегой на площадке постоим, если вы не против?

Мать Олега кивнула.

— Мне уже и самому кажется, что это несчастный случай, — вздохнул Шишкин, когда они вышли из квартиры.

— Не спеши. И спустись во двор и загляни в мусорный контейнер для стекла. Ночью контейнеры поменяли, а сейчас рабочее время — большинство местных жителей не дома, а на своих трудовых постах. А потому вряд ли туда набросали много бутылок.

— Что я должен искать?

— Бутылку из-под виски, сам знаешь какого, и бутылку шампанского с желтой этикеткой. Возможно, они в одном пакете лежат. Только будь осторожен: надо проверить бутылки на наличие всех отпечатков. А если повезет, то в пакете должно быть еще кое-то.

— Что?

— Пока не знаю. Но что-то должно быть.

Лифт увез участкового, и сразу из своей квартиры выглянула соседка.

— Вспомнили что-то еще? — догадался Игорь.

Старуха кивнула и начала быстро шептать:

— Олег тоже привозит сюда свою подружку, когда родителей дома нет. Так эта подружка точно так же цокает каблучищами.

— В глазок этих цокотух не видели?

— Так надо еще к глазку добраться. А я же не спортсменка-бегунья. К тому же у меня артрит. Порой так колено прихватит, что мочи нет.

— Жалко, что у вас камера наблюдения не работает.

— Так управляющая компания такую цену за нее заломила, вот я народ и взбаламутила, мол, надо отказаться от такой дорогущей услуги. Толик, теперь уж покойный, решил оставить, но отключили всем сразу и ему тоже. А в соседнем парадном камера есть, но она на двор направлена — как раз на помойку.

Подошел лифт, из кабины вышла девушка в туфельках на высоких каблуках-шпильках.

— Цок-цок-цок, — прошептал Игорь.

— Вот, — шепнула старуха.

Девушка подошла к дверям соседней квартиры, нажала кнопку звонка. Подполковник бросился к ней:

— Погодите, Вика, мне тоже сюда надо. Я из полиции.

Дверь отворилась. Мать Олега, по-видимому, приняла уже успокоительное, потому что, увидев, как Гончаров уверенно перешагнул порог, протянула ему руку и представилась:

— Варвара Григорьевна.

И тут же посмотрела на Вику и проинформировала:

— Анатолия уже увезли. В смысле тело Анатолия.

Говорила она так спокойно, как будто уже смирилась и со смертью мужа, и с тем, что девушка стала частью их семьи.

— Я быстренько, — пообещал Игорь, — только задам несколько вопросов. Вам, Варвара Григорьевна, и вам, Вика. Много времени это не займет. Только опрашивать каждую буду по отдельности. Такова необходимая процедура.

Мать Олега кивнула, а девушка посмотрела в сторону, на своего жениха.

— Пройдем в гостиную, — предложила Варвара Григорьевна и, когда вошла в комнату, произнесла: — Если не возражаете, могу предложить рюмочку хорошего виски.

— Виски нет, — вздохнул Гончаров, — как и шампанского «Клико».

Вдова удивилась этому известию. Вскинула брови, а потом махнула рукой.

— Ну и ладно, — сказала она, — нет так нет: трезвость — норма жизни.

— Варвара Григорьевна, — произнес Игорь, — возможно, в вашей квартире произошло преступление: был убит ваш муж. Подозреваемых немного, а потому…

— Что? — вскипела вдова. — Вы меня в чем-то обвиняете?

— Ни в коем случае. Но поскольку я знаю, кто подружка вашего сына и чем она занималась в недавнее время…

— И чем же таким особенным?

— Да вы лучше меня знаете, — не стал вдаваться в подробности подполковник. — Дело в том, что в наше время выяснить, кто кому звонил и отправлял сообщение, несложно. Следственным органам известно, когда и с какой просьбой вы обратились к ней. Другими словами, вы познакомились с невестой вашего сына раньше, чем сам Олег. Но вашего сына, как мне кажется, подобная новость отнюдь не обрадует. Скорее наоборот…

— Я не понимаю, о чем вы, — изобразила недоумение Варвара Григорьевна. — Могу сказать только, что мой аккаунт некоторое время назад был взломан злоумышленниками и с него были отправлены рекламные рассылки, а также какие-то письма неизвестным мне людям.

— Наши специалисты проверят и это… Хотя наверняка уже проверили.

— Вы меня подозреваете в чем-то? В том, что я познакомилась с какой-то девушкой раньше моего сына? Бред! Я же вам сказала, что страничку взломали…

Прозвучал дверной звонок, и через несколько мгновений в гостиную вошел опешивший от своей находки Шишкин. Он нес в руке полиэтиленовый пакет, подошел к Гончарову совсем близко и шепнул:

— Вот, в мусорном контейнере нашел: две пустые бутылки и молоток… — Он покосился на вдову и продолжил шепотом: — Со следами крови.

Игорь взял пакет, заглянул в него и сказал участковому:

— Вызывай экспертов. Надо срочно дактилоскопировать всех, находящихся в этой квартире.

Вдова растерянно смотрела на них. Гончаров вернул пакет участковому, отвернулся от вдовы, шагнул в сторону, достал мобильный и набрал номер практиканта.

— Только собрался вам позвонить по поводу билинга, — радостно сообщил Петр, — получил распечатку. Аппарат Вики был выключен, но перед тем он находился в Юкках. А телефон вдовы был в городе на Морской набережной в жилом комплексе «Гавань капитанов». Что еще надо сделать?

Гончаров повернулся к вдове и спросил:

— Где вы находились этой ночью?

— У подруги на даче.

— Зачем вы говорите неправду? Нам уже известно о Васильевском острове, о «Гавани капитанов». — Гончаров посмотрел на пиджачок хозяйки квартиры, словно только сейчас его заметил, и усмехнулся: — Труда не составит узнать и фамилию этого капитана.

Варвара Григорьевна не смутилась, лишь покраснела немного и тихо сказала:

— Я была у своего друга Артура.

Она достала из сумочки пачку сигарет и зажигалку.

— Понятно, — кивнул Игорь, — капитан Артур Грей, который прибыл за своей Ассоль в Зурбаган. Или у вашего друга — покорителя морей другая фамилия? Назовите фамилию капитана, у которого вы провели нынешнюю ночь: мы и его должны проверить.

Вдова задумалась, посмотрела в сторону. Затянулась сигареткой. Выдохнула струйку дыма, дернула плечиком и произнесла:

— Артур Оганесян. Он достаточно известный кинорежиссер и хотел со мной посоветоваться по поводу рекламной раскрутки его нового фильма. А вообще это моя личная жизнь. И потом, вы не там ищите, я к криминальному миру никакого отношения не имею, а есть твари, которые…

Гончаров помахал рукой, разгоняя табачный дым перед своим лицом.

— Вопросов к вам пока нет. Можете идти к сыну. Только позовите сюда Тиану.

Мать Олега не стала уточнять, очевидно, прекрасно знала творческий псевдоним невесты своего сына.

— А мне что делать? — поинтересовался Шишкин, когда вдова вышла из комнаты.

— Просто помогай мне. А вообще тебе нравится быть участковым?

Молодой человек пожал плечами.

— Не думал об оперативной работе? — продолжил подполковник.

— Я все время об этом думаю. Просился в убойный, но мне ответили, что свободных ставок нет.

— В нашем РУВД есть. Из тебя может получиться хороший опер, и я возьму тебя по переводу. Сегодня оформим на тебя раскрытие преступления. А пока посиди на кухне.

Участковый открыл дверь, запустил в гостиную девушку, а сам вышел.

— Присаживайтесь, — предложил девушке подполковник, — я скажу вам, что убийство раскрыто. Орудие преступления найдено, бутылки, которые вы выбросили в мусорный контейнер, тоже.

— Я ничего не выбрасывала.

— Вы есть на записи с камер соседнего подъезда. Вам, наверное, неизвестно, что там камеры никто не отключал. Кроме того, соседка видела в дверной глазок, как вы прошли мимо ее квартиры, позвонили в дверь и Анатолий вам открыл.

— Ерунда какая, — улыбнулась девушка, — я была на даче вместе с Олегом. Он может подтвердить.

— Он не может подтвердить ваше алиби, потому что он спал, как ребенок. Лег, а потом проснулся уже утром. Не сомневаюсь, что вы скормили ему приличную дозу снотворного. Сейчас приедут специалисты и возьмут у него кровь на анализ. Кроме этого, и на бутылке, и на молотке будут найдены отпечатки ваших пальчиков.

— Ничего они не найдут. Там не может быть моих отпечатков.

— Уверяю вас, что найдут. Сейчас у экспертов такая аппаратура! В специальном излучении проявляются даже стертые или смытые отпечатки. Опытные домушники надевают теперь по две пары резиновых перчаток.

Девушка задумалась.

— Думайте скорее, — поторопил ее Гончаров, — потому что я поговорил с Варварой Григорьевной, и она готова откровенно рассказать, каким образом вы оказались рядом с ее сыном и какими делами вы занимались прежде… Оказание эскорт-услуг у нас не является преступлением, но присяжные почему-то считают это отягчающим обстоятельством. Но выход, однако, есть. Наказания, конечно, не избежать, но можно сделать его максимально мягким.

Гончаров сделал небольшую паузу и продолжил:

— Я всегда предлагаю подозреваемым, разумеется, кроме маньяков и прочих уродов, написать явку с повинной. Если ваша причастность к убийству будет доказана в суде, то вам светит двенадцать лет, а при хорошем и дорогом адвокате — десять. Если оформим явку, то приговор будет ниже низшего предела. Скорее всего, суд назначит шесть. А если так, значит, возможно УДО… Знаете, что это такое?

Девушка кивнула. А Гончаров перешел уже на вовсе доверительный тон, стал говорить тише и даже склонился в сторону невесты Олега.

— УДО получить несложно, — шептал он. — Так что думайте: срок сократится до четырех лет, а с учетом предварительного заключения — сидеть вам три с половиной, а может, и меньше. А это не двенадцать долгих муторных бесполезных лет, ломающих вашу жизнь и калечащих вашу психику.

— Хорошо, — согласилась Вика, — я напишу явку. Только я не хотела убивать. Он сам напал на меня, требовал интимной близости, я стала сопротивляться, схватила то, что попало мне под руку…

— Хорошая мысль, — поддержал ее Гончаров, — только со своим адвокатом вы определитесь, как вы, защищаясь, ударили его молотком по затылку возле туалета. Попытайтесь представить так, что жертва упала… то есть Анатолий упал и ударился затылком об унитаз. Но вообще мысль интересная: он умер не от вашего удара, а от того, что ударился головой при падении. Если бы был трезвым, то от вашего удара не упал бы.

— Да, да, да, — подхватила девушка, — так оно и было. Я просто забыла, потому что была в состоянии… Как это на юридическом языке называется?

— В состоянии аффекта, — подсказал Игорь. — А мне объясните, что от вас хотела Варвара Григорьевна. Мы-то это знаем, конечно, но у нас пока лишь предположения, а нужны факты. И опять же помощь следствию зачтется на суде.

— Вы и это знаете? — удивилась девушка. — Хорошо, я скажу всю правду. Варвара Григорьевна попросила познакомиться с ее сыном… Дала аванс. И потом хорошо заплатила. Но Олег вдруг на мне завис, начал мне названивать, и мы стали с ним встречаться. Варваре Григорьевне это не понравилось. То есть ей совсем это не понравилось. Она даже мне угрожать стала. Но я посмеялась и сказала, что у меня возможностей больше, потому только кнопку на телефоне нажать, и сразу с ней вопрос решат… Конечно, это не так, но она поверила, а потом очень скоро назначила встречу в баре. На ней она попросила меня найти киллера, который согласится убить ее мужа. А за это она не будет против нашего брака с Олегом. А Толе было все равно — поженимся мы или нет. Ему на многое было плевать. Варвара Григорьевна знала, что он ей изменяет и собирается с ней разводиться. А у них брачный контракт, по которому она если и получит от Анатолия какие-то деньги, то сущие гроши. Она и в самом деле не сомневалась, что если я работала непродолжительное время эскортницей, то у меня обширные криминальные связи. Но я и не собиралась никого искать. Я решила предупредить Анатолия Михайловича… Позвонила ему и намекнула, что есть серьезный разговор… Он сказал, чтобы я приезжала к десяти вечера. Но я приехала чуть позже. Он был уже сильно пьян. Потом еще достал бутылку шампанского и заставил меня с ним пить.

— И вы выпили всю бутылку?

— Не всю. Когда он открыл, то половина или даже больше вылилось на пол. Он заставил меня принести тряпку и подтереть. Когда я наклонилась и стала вытирать пол, он на меня напал сзади.

— И вы схватили молоток?

Невеста Олега замолчала, раздумывая, как отвечать, а потом кивнула:

— Молоток в моей руке оказался потом. А тогда я вырвалась, побежала к выходу, но дверь была закрыта, я заскочила в туалет, но не успела закрыть за собой, потому что Анатолий рванул дверь на себя. А там как раз лежал молоток. Я схватила его и не помню, как отмахнулась… Ну, чтобы напугать его.

— Как давно ты была знакома с Анатолием Михайловичем?

Девушка напряглась и молчала.

— Вика, если я об этом знаю, то и на суде об этом будут спрашивать.

— Я знакома с ним шесть лет. Я сразу после школы приехала сюда, чтобы поступить в институт, но не прошла по конкурсу. А домой возвращаться — вообще позор. К тому же дома — полная задница, никаких перспектив, да еще мамаша сильно пьющая, а здесь все-таки культура. И вот еще одна девочка, с которой мы познакомились во время экзаменов, предложила разместить на сайте знакомств свою рекламу, мол, готова сопровождать состоятельных мужчин в их поездках на отдых за границу. И через два дня мне написал Анатолий и предложил съездить вместе на Кипр.

Вика вздохнула.

— А там, подло накачав тебя кипрским мускатом, он стал твоим первым клиентом и первым мужчиной, — подсказал Гончаров.

— Первым клиентом, — призналась девушка, — мужчины у меня уже были, точнее, ребята из нашего города. Короче, слетали мы с ним на Кипр, он мне заплатил пять тысяч евро. Я была такая счастливая, потому что там такая беззаботная и веселая жизнь: пляжи, ночные клубы, дискотеки… Да еще пять тысяч за все это дают. Потом мы с ним еще в Дубай летали, где у него друг живет. А подружке не повезло, на нее вышли какие-то бандиты и заставили работать на них, а перед этим они ее несколько дней насиловали… Она и согласилась, а что делать. Потом пыталась бежать несколько раз, но ее ловили… Где она сейчас, не знаю… А я поняла, что одной не выжить в этом мире, нашла приличное элитное агентство, где мне давали клиентов, но оставляли только тридцать процентов от заработанного. А у меня ведь большие траты: одеваться надо, косметику покупать и парфюм, а ведь еще и солярий, и фитнес, и шугаринг. Да и вообще жизнь нынче дорогая…

— Ладно, это все лирика, а ты пока чистосердечное признание напиши на имя старшего лейтенанта полиции Шишкина. Напишешь, и мы оформим тебе явку с повинной. Форма произвольная, главное, укажи, что ударила молотком, защищаясь. Глаза закрыла от страха, махнула молотком, а он пригнулся, и ты попала по затылку, не желая этого, то есть не собираясь причинить ему физический ущерб и уж тем более смерть.

— Ой, а ведь так и было. Как вы догадались?..

— Пиши!

Вика покрутила головой и пожала плечами.

Гончаров открыл дверь, высунулся в коридор и позвал:

— Олег!

Из кухни вышел молодой человек.

— Не в службу, а в дружбу, — обратился к нему Игорь, — принеси несколько листов бумаги и ручку.

Игорь не вернулся в комнату, стал дожидаться молодого человека в коридоре. Из спальни выглянула Варвара Григорьевна. Шагнула к Гончарову и тихо поинтересовалась:

— И что говорит эта стерва? Призналась? Дает показания?

— Да куда она денется! — пообещал подполковник.

Подошел Олег, который слышал последние слова, и испуганно обернулся к матери. А та вздохнула печально и погладила сына по голове.

— Вдвоем мы теперь остались, сыночка.

Игорь вернулся в гостиную, положил листы и ручку на стол.

Вика взяла ручку, задумалась, посмотрела на подполковника и спросила:

— А писать, что Варвара Григорьевна готова была заплатить киллеру тридцать тысяч евро?

— Писать можно все что угодно, но ты же все равно это не докажешь.

— Почему же, — улыбнулась девушка, — я ее записывала. У меня все телефонные разговоры автоматически под запись. А при личных с ней встречах я включала диктофон. Но я не потому согласилась, что рассчитывала на эти деньги. Она мне пообещала, что не будет возражать против моего брака с ее сыном.

Гончаров присел на диван, в ожидании, когда Вика закончит писать. Он осматривал комнату, дорогую мебель, размышляя о том, зачем одни люди убивают других. На войне или защищая себя и своих близких — понятно, а зачем это сделала Вика? Для того чтобы скрыть, что имела интимные отношения с будущим свекром, что за вознаграждение переспала с будущим женихом, записывала все разговоры с будущей свекровью, чтобы потом шантажировать, выставляя организатором особо опасного преступления…

— Я написала, — объявила Вика и протянула Гончарову лист, исписанный кривым почерком.

Игорь начал читать.

— Господи! — удивился он. — Что у тебя по русскому в школе было?! Почти в каждом слове ошибка.

— Ну и что, — не смутилась Вика, — за это ведь не расстреливают.

— А надо бы, — не согласился с ней Гончаров, понимая, что девушка уже успокоилась, решив, что никакого суда теперь не будет.

На листе было написано:

Я Виктория Степановна Сапожникова признаюся в том что в состаянии афекта при защите своей полавой ниприкасновенности случайно убила малотком Анатолия Михайлавича Делюгина в его квартире потому что другова способа повлиять на него не было, Это произошло в момент когда он хотел совершить развратные действия насильственного характера в отношении меня. Так как Анатолий Михзайлович был невменяемый и сильно пьяным. И я не хотела принести физического ущерба или смерти. И если бы не моя самазащита то жертвой мог стать не он а я.

Игорь посмотрел на девушку.

— Теперь важно, чтобы присяжные поверили, — сказал он.

— Да уж как-нибудь, — ответила Вика, — я им такое кино покажу! Изображу им Катюшу Маслову из того отрывка из романа Льва Толстого «Воскресенье», что на экзамене в театральный читала.

— Давай-ка посерьезнее, — посоветовал Гончаров.

— Так я серьезно почитаю. Вот слушайте: «Нехлюдов посмотрел на подсудимых. Они, те самые, чья судьба решилась, все так же неподвижно сидели за своей решеткой перед солдатами. Маслова улыбалась чему-то. И в душе Нехлюдова шевельнулось дурное чувство. Перед этим, предвидя ее оправдание и оставление в городе, он был в нерешительности, как отнестись к ней; и отношение к ней было трудное. Каторга же и Сибирь сразу уничтожали возможность всякого отношения к ней; недобитая птица перестала бы трепаться в ягдташе и напоминать о себе…»

— До сих пор помнишь? — удивился Игорь.

— Конечно. Знаете, какая у меня память? Я все помню и про всех. А про Варвару я потом отдельно напишу.

И мило улыбнулась.

В коридоре его поджидал участковый Шишкин.

— Товарищ подполковник, эксперты не приедут, а наши опера из убойного меня и вовсе послали.

— Им же хуже: отвезем подозреваемую в мой РУВД и там все решим.

— В смысле?

— Я же сказал, что оформляем на тебя раскрытие.

— Так это все-таки убийство?

— Так ты же сразу это понял. Разве не так? Невеста и убила. Она, правда, уверяет, что защищалась, однако, отправляясь сюда, подсыпала жениху снотворное. Потом взяла его машину и рванула сюда, не предполагая даже, что по уличным камерам мы сможем отследить весь ее путь и увидеть, кто за рулем. За убийство Анатолия его женой было обещано тридцать тысяч евро, вот девушка и клюнула на заманчивое предложение. И ведь спокойно совершила убийство, не переживая, не мучаясь. Как полагается, избавилась от орудия убийства и от бутылок, на которых могли быть ее отпечатки. По наивности своей выложила в своем признании, что будущая свекровь подбивала ее найти киллера для мужа и она может это доказать.

— Так это уже часть вторая сто пятой, подпункт «ж», — удивился участковый, — убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору: наказание от восьми до двадцати.

— Молодец! — похвалил Шишкина Гончаров. — Юридический окончил?

— Нет, — смутился участковый, — окончил я Академию промышленных технологий, пошел на завод инженером-технологом по металлообработке, а потом вдруг решил в полицию податься. А Уголовный кодекс я каждый вечер штудирую и учебники по криминалистике тоже.

— Значит, тебе самое место у нас — не век же в участковых мыкаться.