Зачем учить математику

Иван Александрович Гобзев (2016)

Школьник, страдающий нервными тиками и кучей комплексов, пытается быть таким как все. Что у него получится, когда отец алкоголик, матери никогда нет дома, а учителя в школе заставляют делать то, что противно твоей природе? Да ещё и любовь — конечно, несчастная, потому что ну кому может понравиться неполноценный. Впрочем, любовь творит чудеса. Особенно, если это любовь к директору.

С..а

Школа после уроков как будто вымерла. Тихонову представилось, что так тихо и пусто должно быть после катастрофы, в ходе которой всё население Земли погибло. И вот он, возможно, единственный выживший, идёт по некогда шумной школе и с волнением думает, что тут раньше были люди. Здесь всё полно их былого присутствия, здесь каждая деталь напоминает о человеческом участии. А теперь повсюду неизменный покой, дверь не скрипнет и шаг не раздастся. В такой перспективе ему становится жаль людей, даже Татьяну Юрьевну и Ирину Александровну. С замиранием сердца он нежно касается стены, помня о том, что к ней прислонялась Катя Гришина перед смертью.

— Тихонов, ты что стены гладишь? — это была завуч, Маргарита Петровна. — Зайди к директору.

— Зачем? — испугался он. Неужели химичка успела настучать? Но как, когда?

— Да ничего страшного, так, формальности какие-то. Заявление про экзамены.

Дойдя до кабинета директора, он постучал в дверь.

— Можно?

— Тихонов, погоди.

Он уселся на подоконнике напротив, у окна с видом на школьный двор. Там стояли верный Денисов и ещё несколько его одноклассников, в том числе Гришина. Ждали его. Они смеялись, толкались, поглядывали на дверь. И весна тоже ждала его, манила наружу, звала бежать отсюда прочь.

В задумчивости он и не заметил, что старательно чертит на оконном откосе ключом. Бывает так: увлечешься чем-то и сам не замечаешь, что делаешь. «С..а» — вот что появилось под его рукой. Большими и глубокими буквами. Он удивился, потому что ничего такого писать не собирался. Кого он имел в виду, он и сам не знал. Слишком многие в этой школе могли претендовать на это звание. Бессознательное, — расстроенно подумал он.

— Алексей, вы что здесь делаете?

Это была новая учительница истории, Юлия Федоровна. Она только недавно окончила аспирантуру и сразу пришла работать к ним. Совсем юная, красивая, такая необыкновенная по сравнению с другими учителями. Школа ещё не успела её испортить, и она по институтской привычке общалась с учениками вежливо, как, наверно, профессор со студентами.

— Юлия Федоровна, я так, жду директора, — ответил он, быстро спрятав руку с ключом.

— Он там с кем-то?

— Ну, просил меня не входить.

— Вы не против, я вперёд вас зайду? Спросить надо.

— Конечно, конечно, Юлия Федоровна!

Она, признательно улыбнувшись, зашла в кабинет.

Тихонов спрыгнул с подоконника, бесшумно изобразил вопль отчаяния, и стал бить себя по голове ладонями.

— Дебил, дебил, дебил!

Что, если «с..у» обнаружат? Она же видела его на этом подоконнике! На всю школу позор, родителей вызовут…

Подумав минуту, он решил, что в данной ситуации лучше сбежать, вдруг про него забыли. Стараясь не шуметь, он легко, как бумажный самолётик, слетел по извилистой лестнице, пронёсся по холлу первого этажа и выбежал на улицу.

Денисова с одноклассниками уже не было.