Жрец. Трилогия «Сага равнины». Книга вторая

Иван Быков

Роман «Жрец» позволяет проследить за судьбами главных героев, знакомых читателю по роману «Трубадур», однако мир равнины обретает новые краски и неожиданные сюжетные повороты. Поселенцы вдоль Немого хребта, Жрецы Последнего Храма, рыбоведы на горных склонах, Хранительница в Анкетной башне, высокотехнологичная цивилизация Пирамиды, чери у Радужной Стены, загадочный Лес на южном склоне – прошлое, настоящее и будущее загадочного мира.

6

Однажды Наставник заявился в келью с рассветом. Он терпеливо ждал в дверях, его силуэт перекрывал путь просыпающемуся Солнцу, отчего в помещении царила полутьма и Неофит никак не мог расстаться со сном. Когда же все-таки Неофит натянул штаны, накинул рубаху и, шлепая по прохладе каменного пола босыми ногами, добрался до теплого источника, заменяющего душ, молчавший до того Наставник заговорил.

— Принес тебе подарок, — торжественно сказал Наставник в затылок Неофиту, протиравшему сонные глаза родниковой водой.

Неофит глянул из-под локтя. В каждой руке Наставник держал по длинному стальному жезлу. Один из жезлов радушно протягивал ученику.

— Не прошло и недели, — сказал Неофит и потянулся за полотенцем, чтобы протереть лицо.

— Пора, — согласился Наставник.

— Это же кадуцей? — спросил Неофит об очевидном.

— Он самый.

— Ученический?

— Самый что ни на есть настоящий, — заверил Наставник. — Деревянных кадуцеев не бывает.

— Кадуцей — один из обязательных атрибутов Жреца. Ваш знак отличия. Мне кадуцей до поры не положен.

— А как ты станешь Жрецом, если не научишься владеть кадуцеем? — резонно поинтересовался Наставник.

— Должен же быть какой-то ритуал? На колено, что ли, стать, клятву какую-то произнести. Я же должен сохранить в памяти торжественность момента?

— Никаких клятв и ритуалов. Так запоминай, — предложил Наставник.

— Не поздно ли мне жезлом махать в мои-то пятьдесят два? — засомневался Неофит.

— Отлично. На равнине — самый расцвет, — похвалил Наставник, слово возраст был личной заслугой Неофита. — А в Последнем Храме — так вообще практически юность.

— Жрецы живут дольше? — удивился Неофит.

— Если сумеешь к нужным богам подход найти, — неопределенно ответил Наставник и задумался. — Можно с Патекатлем поговорить, но придется пить пульке или хотя бы мескаль. У нас древняя агава не растет, а без нее напитки не имеют той силы — достучаться можно, но сложно. Айрмед — богиня со сложным характером, да и обращаться к ней лучше в крайних случаях, она больше по воскрешению. Дочь Солнца Сехмет может помочь, но сглупишь, пойдет что-то не так, и сменит милость на гнев, вместо здоровья подкинет болезнь какую-то, будешь потом Лекарей озадачивать.

— И такое бывает? — встревожился Неофит.

— Еще как! Такие отдачи, такие возвраты можно поймать, что на ногах не устоишь. Так что как начнешь молиться, будь крайне осторожен. К Живе можно обратиться, — вспомнил Наставник. — Но она редко теперь отвечает, то ли отошла от дел, то ли мы еще верных путей к ней не нашли. Можно дерзнуть и потревожить покой Кроноса. Но я бы не советовал — повелитель времени чаще отбирает, чем дарует. Асклепий — вот самый верный вариант. Вот с таким же посохом ходил. Только змея одна была, не две. За долголетием к нему. Или к его отцу, Аполлону. Или к дочерям. Все пять — и вылечат, и молодость вернут, и дни продлят.

— Так может начнем с таких вот разговоров? — предложил Неофит с надеждой. — А к физическим упражнениям позже перейдем, когда я себе силу, ловкость, прыть у кого-нибудь из богов выпрошу.

— Так это не работает, — вздохнул Наставник.

— А как работает?

— Вот так, — Наставник вручил Неофиту жезл. — Начинать нужно именно с физических упражнений.

— Дай хоть обуться, ноги же о камни собью, — взмолился Неофит, и Наставник любезно разрешил.

Площадка для физических упражнений располагалась у сандалий того самого бородатого мужика с мечом. Изваяний в Храме было великое множество. Большие и малые статуи расположились в ущелье, что на дни пути вдоль разрезало Немой хребет. Каждому богу полагалась своя ниша с прилегающей территорией.

Мужчины и женщины, в странных одеяниях, в доспехах, в звериных шкурах или вовсе обнаженные; две, три, пять, семь фигур вместе; люди о двух, трех и более головах, с разным количеством глаз, ртов, рук и ног; женщины с фаллосами или мужчины с женской грудью; полулюди-полузвери; существа, вовсе не похожие на людей, и нечто, вовсе не похожее на живых существ, — кого тут только не было. Прошла неделя, но и половина территории Храма все так еще и не была изучена Неофитом.

Для каждого бога, вернее, для каждой божественной функции, обозначенной в разные времена и у разных народов десятками имен, была определена в Храме своя локация. И возле каждого изваяния расчищена площадка для занятий.

— У ног каждого бога Жрецы машут жезлами, — заметил Неофит. — Неужели все боги так воинственны?

— Отнюдь, — улыбнулся Наставник. — Возьми жезл поудобнее.

Неофит, чуть согнув колени, изготовился к бою. Жезл он держал умело и грозно. За годы странствий он побывал во многих передрягах, так что тело, пусть и не молодое, было готово к испытаниям. Наставник весело наблюдал за приготовлениями. Его кадуцей небрежно лежал на плече.

— Что говорил тебе отец? — спросил Наставник, когда Неофит сообщил о готовности. — Как учил вести себя при встрече с опасностью?

— Приемный отец, — уточнил Неофит. — Он говорил, что нужно затаиться, если можно пропустить опасность мимо, бежать, если опасность неминуема, или сражаться, если нет другого выхода.

— Замри, беги, сражайся, — кивнул Неофит. — Все верно. Естественные реакции любого живого существа на угрозу. Инстинкт. Может ли человек управлять инстинктами? Нет, не может. Да и не нужно. Однако человек может выбирать. Если ты уверен в себе, то выбор твой будет чаще в сторону «сражаться». Если не уверен, то чаще будешь выбирать «бежать» или «замереть». А что нужно для того, чтобы ты обрел уверенность?

— Сила? Ловкость? Мастерство?

— Все это не помешает, — согласился Наставник. — Но даже самый сильный и ловкий мастер может растеряться в условиях реального столкновения. Уверенность — дитя опыта. Если раз за разом за твоим действием следует один и тот же результат, это, согласись, убеждает в эффективности совершаемого действия.

— Я спросил, почему у каждой статуи машут жезлами Жрецы, — напомнил Неофит.

— Наберитесь терпения, мой друг. Оно вам пригодится. Итак, какой боец добьется лучшего результата: тот, который знает тысячу боевых движений, или тот, кто знает только пять?

— Чем больше, тем лучше, — решил Неофит и для убедительности пару раз взмахнул жезлом.

— Чтобы движение превратилось в рефлекс, его нужно повторить десять тысяч раз — в полную силу, с максимальной скоростью. Очень усердный Жрец делает десять ударов в минуту. Сто ударов за десять минут. За день тренировок — примерно тысячу повторений. Речь идет о самом простом ударе по самой прямой траектории. Как думаешь, сколько времени понадобится нашему терпеливому Жрецу, чтобы отработать до рефлексов тысячу сложных ударов? А если всего лишь пять простых? Так что повторю вопрос: кто добьется лучшего результата?

— Понял, — вздохнул Неофит. — Тысячу простых ударов в день.

— В древности существовало одно небольшое государство. Оно располагалось на нескольких островах в океане. Люди там жили невеликие, за что называли эти края «Страной карликов». Но народ был гордый и воинственный. Название им не нравилось, поэтому стали они записывать его другими иероглифами. Звучало слово так же, но имело теперь другое значение — «Гармония».

— Как такое может быть?

— В этом основная сложность наших контактов с богами. Язык, речь — это основа основ, зеркало нашего мышления. Небрежное обращение со словом искажает мысль, а значит, искажает мир. Невовремя или неверно произнесенное слово, как и неверно понятая мысль, могут причинить немало бед. Но вернемся к далеким временам до всех Эпох. В конце концов эти острова стали называть «Страной восходящего солнца». Древние ее жители мастерски владели длинным однолезвийным мечом. Носили его в ножнах. Назывался он катана, или дайто. Это был меч одного удара. На нем практически не фехтовали. Кто первый извлек катану из ножен и нанес удар, тот и победитель.

— А кто достал меч вторым?

— Тот труп. Очень важно было взмахнуть мечом первым. Взмахнуть и попасть. Существовало даже настоящее искусство, как извлечь меч из ножен из любого, даже самого неудобного положения, чтобы нанести единственный победный удар. Это искусство называлось иайдо, что означало «путь мгновенного удара». Один удар — один поединок. Движение нужно было доводить до совершенства. Выигрывал в бою тот, чьи рефлексы оказывались быстрее. Тот, кто больше времени уделял повторению одного и того же движения.

— Тысячу ударов в день, — повторил Неофит.

— Больше, много больше. Только человек с неистощимым терпением мог выдержать такую тренировку. Чтобы отвлечь разум в то время, когда тело было занято монотонной работой, древние бойцы занимались медитацией.

— Медитацией?

— Своеобразная духовная техника. Тренировка духа, такая же, как тренировка тела. Разговор с самим собой, с прошлым и будущим, с природой, с миром, с пустотой. С богами.

— Вот почему Жрецы машут жезлами не только у ног бога войны! — наконец догадался Неофит.

— Они обращаются к богам, — кивнул Наставник. — Взмахни жезлом.

Неофит послушно выполнил задание, навершие кадуцея описало в воздухе изящную дугу.

— Давай без танцев, — поморщился Наставник. — Диких псов на равнине ты своим ножом тоже в танце вспарывал?

— Покажи! — потребовал Неофит.

— В древности было много войн, — Наставник снял кадуцей с плеча. — Бывали очень разрушительные войны. Ты же посещал арсенал Пирамиды, проследил эволюцию оружия? Знаешь, что такое винтовка? Замечательно. Нужна для поражения противника на расстоянии. А чтобы использовать винтовку в ближнем бою, под ствол пристегивали штык — специальная разновидность ножа. Винтовка служила древком, а штык — наконечником.

— Получается копье, — сложил в уме два предмета Неофит.

— Совершенно верно. Новобранцев обучали двум основным приемам. «Коротким коли!» — Наставник продемонстрировал короткий укол при помощи жезла. — И «Длинным коли!» — Наставник сделал неспешный выпад. — Часами отрабатывали солдаты короткий укол и длинный выпад. Так же, как и диверсанты, которых за пару недель нужно было подготовить к вылазкам в тыл врага, не мудрили с театральными жестами, а заучивали пару эффективных ударов руками и ножом.

— Никаких секретов боевого ремесла? — разочаровался Неофит.

— Секрет в простоте. Привыкай к жезлу в руках. Почаще грей его в своих ладонях. Пусть он станет постоянным твоим спутником и верным другом. Не требуй от друга невозможного. Это не нож, колоть и резать не умеет.

— Можно тыкать, — показал, как можно тыкать жезлом Неофит.

— Тыкать, бить, дробить. По самой удобной траектории, чтобы максимально комфортно было тебе и максимально дискомфортно было противнику. Голова, тело, ноги — три «этажа» в башне. И по направлению удара — вслед за Солнцем — от рассвета к закату, через зенит к земле и от заката к рассвету. Это основа. Пробуй.

Неофит чувствовал себя неловко, когда рубил воздух жезлом, как некогда на равнине рубил топором дрова. Но к десятой минуте приноровился и даже начал получать удовольствие от этого странного занятия. С каждым ударом он делал куцый шаг к статуе, у подножия разворачивался и шагал в обратную сторону. Шаг — удар, шаг — тычок. Наставник наблюдал с таким серьезным интересом, словно Неофит снова стал Трубадуром и давал представление на площади.

На следующий день Неофит проснулся поздно. Нехитрые упражнения неожиданно напомнили о себе болью в мышцах рук и ног. Плечи и спина тоже ныли. Жезл стоял в углу, словно метла у домашней хозяйки. Вздохнув, Неофит умылся и вышел из кельи. На ближайшей площадке тренировались трое Жрецов. На Неофита они внимания не обратили, но тот все равно прошел мимо. Хотелось уединения, было стыдно за свое дилетантство.

Он нашел безлюдную площадку — вдали от хоженых жреческих тропинок у статуи незнакомого бога в образе гигантского змея — и продолжил вчерашний урок. Шаг — удар, шаг — тычок. День за днем Неофит приучал тело к однообразной работе, а по вечерам нежил уставшие мышцы в термальных водах пещерного озера.

Через месяц Неофит стал замечать, что может думать о чем-то своем, пока тело само воспроизводит простенький танец с кадуцеем. Мысли его струились, как вода горной реки, что шумела рядом, мысли обвивались вокруг событий прошлого, как тело неизвестного змееподобного бога, чье изваяние было высечено из камня над площадкой для тренировок.

Картинки приходили не только из прошлого Трубадура, что забрало (или подарило?) четыре десятка лет на равнине. Лица ремесленников из поселений вдоль Немого хребта сменяли смутно знакомые необычные образы людей в странных костюмах. В руках они держали странные предметы и передвигались иногда на странных машинах, похожих на те механизмы, что видел Неофит на Кладбище у Пирамиды. Это были картинки из детства. Такие образы приходили и прежде — во снах, но не имели нынешней четкости, отчего казались просто фантастикой.

Далекие песни звучали в его ушах. И вот пришло имя — Дима. Это было так неожиданно, что Неофит замер с занесенным шестом, не закончив удара. Наставник был рядом, он склонил голову в немом вопросе. И Неофит сбивчиво, но подробно все ему рассказал.

— Дима, Дмитрий, — Наставник попробовал имя на звук. — Вот теперь понятен твой выбор, — Наставник указал взглядом на каменного змея.

— Не выбирал бога, — признался Неофит. — Искал место поспокойнее. Даже не знаю, что за изваяние, так что я случайно здесь.

— В Храме все места спокойны. И случайностей не бывает. А змея нашего зовут Велес. Любит он певцов и поэтов, — Наставник подмигнул бывшему Трубадуру. — Некоторые древние сказители считали себя внуками Велеса. Не даром он тебя выбрал. Или ты его — не столь важно.

— Не выбирал, — упрямо повторил Неофит. — И что за имя странное? Причем тут Велес?

— Скорее всего, Дмитрий — это твое имя, — Наставник, задрав подбородок, устремил взгляд к голове змея, словно испрашивая совета. — Дмитрий — посвященный богине Деметре.

— Слышал, — Неофит действительно побывал уже во многих локациях Последнего Храма. — Богиня плодородия, покровительница пастухов и землепашцев.

— Собственно, Деметра — олицетворение самой Матери-Природы, — подтвердил Наставник. — Она и сестра верховного бога, и одновременно его возлюбленная. В разных вариантах мифа Зевс соблазнял ее в образах коня, быка или… змея.

— Велеса?

— Кто знает? Есть легенда, по которой возлюбленного Деметры звали Иасион. Иасион и Велес — имена созвучные, время и не так изменяет звучание слов, но, скорее, Деметра и Велес — два лица одной изначальной силы, женское и мужское начало. Сфера ответственности у них общая — земля, урожай, скот, плодородие. Просто в разных краях по-разному чувствовали их присутствие. Но кое-что в мифах совпадает. Деметрой овладевает Зевс — бог молний. Велеса побеждает Перун, тоже бог молний. Вечное противостояние земли и неба. И вечное их единение, дарующее миру жизнь. Ты выбрал достойного собеседника для одиноких бесед.

— Не выбирал, — не сдавался Неофит.

— Как скажешь, — улыбнулся Наставник. — Давай посмотрим, чему научился за эти дни.

— Удар да тычок — вот и вся мое ученье.

Наставник вскинул жезл и встал напротив Неофита.

— Тогда бей и тычь, — предложил ученику.

Неофит пожал плечами — затея казалась ему пустой. Он не раз видел, какие чудеса вытворяли с кадуцеями бывалые Жрецы. Нелепыми будут его жалкий рубящий и еще более жалкий колющий удары против мастерства Наставника. Но тем не менее Неофит послушно взмахнул жезлом и довольно осторожно опустил навершие на голову «противника». Естественно, «противник» ушел едва заметным шагом с траектории удара.

— Смелее, резче, четче, агрессивнее, — попросил Наставник, и Неофит сделал выпад, честно стараясь попасть Наставнику в грудь.

Не попал. После серии ударов Неофит поймал ритм. Теперь пара двигалась в простом, но органично синхронном танце. Один нападал в полшага, другой в полшага отступал. «Раз, два, три, четыре», — считал про себя Неофит. Наставник говорил, укладывая слова в тот же такт на четыре доли:

— Только наступай, забудь про оборону. Все силы, всю скорость в каждый удар. Никаких лишних движений. Стремительно и открыто. Справа, слева, сверху — меняй траекторию. Внезапно и непредсказуемо. Отвлекай ложным намерением. Даже отступая — нападай. Держи равновесие. Будь устойчив. Лишай равновесия меня.

Неофит сбивался с ритма, терял дыхание. Наставник позволял сделать короткую паузу и снова приглашал кивком на «боевой танец».

— Не пугай, не дразни ложными выпадами. Отвлекаешь только себя. Бестолковыми взмахами не победишь. Каждый удар несет победу. Смотри на мою защиту. Без жезла. Уклоняйся телом. Маневрируй. Жезл не для защиты, он — для удара. Расстояние. Правильно оценивай дистанцию. Быстро сокращай при ударе. Быстро разрывай после удара. Не давай опомниться. Натиск. Быстрота. Дистанция. Во время атаки не думай об атаке. Не думай о защите. Думай о следующей атаке. Готовь ее заранее. Не сутулься. Не гнись. Не суетись. Глаза открыты. Голову — ровно. Не смотри в глаза противнику — выдашь план атаки. Смотри ему в глаза, когда атакует он, — сможешь разгадать его планы.

Мимо прошли два Жреца, говорили о своем, бегло скользнули взглядами по тренирующимся, но Неофит отвлекся и сбился.

— Ты не на площади перед зрителями, — напомнил Наставник. — Понравиться хочешь или победить?

И с этими словами выбил оружие из рук Неофита легким движением кадуцея. Тренировка была окончена.

До своей кельи Неофит добрался к закату и тут же рухнул на кровать, обмяк и забылся в долгом глухом сне. А утром обнаружил на стуле аккуратно сложенную серую сутану, такого же цвета холщевые штаны и легкие удобные сандалии. Он счел необходимым долго стоять под струями источника, смывая пот вчерашних трудов и ночного сна. Потом облачился, взял кадуцей и отошел подальше, чтобы уместиться в маленьком зеркале над умывальником.

— Вылитый Жрец, — сказал своему отражению.