Договорились. Слабость, в которой сила

Ирина Воробей (2022)

Карина натворила глупостей, и теперь сама не понимает, как из этого выпутаться. Выбор кажется ей невозможным. А новые проблемы только добавляются: Жерар вдруг воспылал чувствами, Зайкин решает играть по своим правилам, финансы заканчиваются. И все вокруг ее не понимают, потому что ничего не знают… #неунывающий герой, который добивается героиню, а она сложная, и оба неидеальные # много сложностей и обстоятельств # драма # глубокие чувства 2 часть дилогии. Отдельно читать не получится. Мат. Откровенные сцены

Глава 3.2

— Блин, Зайка, перебил мой подарок, — в шутку дулась Настена, садясь рядом. — Браслет, конечно, такая фигня по сравнению со встречей с кумиром. Еще и в Италии.

— Мажор, может себе позволить, — с завистью выдохнула Карина.

Обе поджали губы.

На перемене они по привычке вышли в столовую. Есть там особо было нечего, потому обошлись только чаем. Зато выбрали удобный столик у окна, чтобы пошептаться. Только Карина хотела пожаловаться Настене на Жерара, как к ним подскочили Зайкин с Варданяном и нагло уселись за стол. Поднос принесли один с двумя чашками чая и круассанами.

— Настен, а что если, — с ходу начал Варданян и продемонстрировал запястье, где красовался подаренный ей браслет. Карина только теперь увидела, что глиняные шары имели форму и расцветку волейбольного мяча, — тебе эти классные штучки продавать?

Настена смутилась и поднесла чашку к растянутым в улыбку губам. Свободный свитер с широким вырезом соскользнул с плеча, выпятив лямку черного бюстгальтера. Варданян аккуратно вернул свитер на место и оставил ладонь на ее плече, а глазами искал встречный взгляд.

— У Сиран брат выиграл городской грант на поддержку ремесленников и свою кузницу открыл, — настаивал он.

Настена посмотрела на него с любопытством и, глотнув, поставила чай на стол. Карина тихонько кивнула, мысленно поддерживая идею.

— Хочешь, узнаю у него, что да как? — воодушевление не помещалось в большие кофейные глаза и сыпалось наружу искрами. — У тебя реально получается, надо пробовать.

— Мы поможем, — добавил Зайкин, перекидывая другу круассан в упаковке.

— Я не знаю, — Настена откинулась на спинку стула и положила руки на живот. Верхняя губа съела нижнюю. — Я же для друзей только делаю. Это просто хобби.

На лице Варданяна проступило умиление. Глаза шустро бегали по всей ее фигуре, никак не могли насытиться видом.

— Лучше бизнеса, чем хобби, и не придумаешь.

Он еще минуту смотрел, ждал реакции, но Настена задумалась глубоко, уведя взгляд в сторону. Не дождавшись, озвучил:

— Короче, я узнаю у него. Кстати, он будет на вечеринке.

— На какой вечеринке? — она обернулась, мимолетом встретив взгляд Карины.

— В честь моего дня рождения, — Варданян оглядел всех за столом. — Жду вас в пятницу.

Карина с Настеной снова переглянулись. В серых глазах подруги Карина прочитала смятение.

— Там только самые близкие будут, — он будто извинялся. — Вы, Рита с Гогой, пара моих волейбольных ребят. И… Сиран с братом.

Настена вздохнула. Над переносицей образовалась неглубокая морщинка. Уголки губ опустились чуть-чуть, но заметно. Дружба ей давалась нелегко, убедилась в который раз Карина и почувствовала острую обиду за подругу. Варданян делал вид, будто все как надо, и бесил ее этим. Собственное бессилие раздражало не меньше.

— Отказы не принимаю, — предупредил Варданян, остановив глаза на Настене.

Она отвернулась, хоть и кивнула. Карина идти не хотела, но подругу бросить не могла. Та молила ее взглядом о спасении, даже если никто не мог вывести их из этого лабиринта нелюбви-недружбы, а они заблуждались все глубже и дальше.

— Тусим у меня на даче, — добавил Зайкин.

— Не слишком ли много пространства для тесного круга? — усомнилась Карина, вспомнив трехэтажный коттедж с бассейном.

— Кариш, мы с тобой можем потесниться, где захочешь. Там много укромных мест.

Русые брови подпрыгнули дважды. Дурацкий оскал манил откровенностью. Так и хотелось согласиться на его дерзость, но выбранное амплуа требовало стойкости и равнодушия, поэтому пришлось привычно закатить глаза. Настена с Варданяном захихикали.

Концерт начинался в пять, но Полина попросила приехать пораньше. После пар на перекус оставалось не больше получаса, поэтому Карина решила пообедать в столовой. Зайкин к ней присоединился. Сначала говорили ни о чем. Он рассказывал небылицы, она делала вид, что верит, а сама искала момент, когда можно будет продолжить утренний разговор в гардеробе. Но людей в столовой было максимум пять, и каждое слово разносилось эхом по залу. Звон приборов о тарелки не мог заглушить никакую тайну. Карина отложила это до улицы. Паузу между историями смогла выловить только у самого хэтчбека, пока Зайкин искал ключи.

— Про Жерара ты не понял, — карие глаза притягивали синие.

Он на секунду замер, а потом вытащил ключи из переднего кармана джинсов и воскликнул радостно, будто клад нашел, а ее слова проигнорировал.

— Для меня это проблема.

Зайкин тыкал кнопки на крохотном пульте, сжав рот в линию. Сигнализация пропищала после третьего нажатия.

— Он же препод. Еще обидится и отчислит меня нахер.

Лица она не видела полностью, потому что Зайкин обходил автомобиль, но вокруг как будто раздувалось электрическое поле, а маленькие разряды тока грозили острой болью. Карина догадалась, что лишь настойчивостью добьется реакции, и подошла к нему, уперев ладонь в стекло водительской дверцы. Глядела решительно. Или обреченно.

— И теперь ты будешь до окончания универа с ним спать? — синий взгляд удостоил ее вниманием.

Карина опустила голову. О таком она и сама еще не успела подумать.

— Ты такая нежная со всеми. Всех обидеть боишься, — слащавая саркастичность резко сменилась грубой горечью. — Кто тебе важен.

Зайкин дернул дверцу. Карина невольно отшагнула, но схватилась за ручку, чтобы не дать ему закрыться.

— Я пыталась с ним порвать вчера, но он сказал, типа, давай сделаем вид, что ничего не изменилось. Как я должна была ответить?

Она вздернула свободной рукой, а глазами провела круг.

— Не знаю, — Зайкин сел за руль. — Когда мне признаются в любви, я отвечаю, что уже влюблен, и прекращаю общение. Потому что так честно.

Синие глаза отравляли душу своей искренностью. Действовали, как святая вода на вампиров — выжигали всю нечисть изнутри.

— И не рассказываю тебе о каждом разе, потому что это не важно, — давил Зайкин. — А ты сказала это так… я подумал, сейчас на свадьбу пригласишь. Не в роли жениха, естественно.

Карина захлопала ресницами. Чувствовала себя глупо. Во-первых, испытывала вину и осознавала нелепость собственного поведения, а во-вторых, все еще пыталась себя убедить, что не должна оправдываться перед Зайкиным.

— Придурок, какая свадьба? Я просто не ожидала от него. Мы чисто на секс договаривались.

Плечи опустились, правая рука повисла, а левая крепко держала дверцу, хотя Зайкин не пытался ее захлопнуть. Он поднял на лицо и цокнул тихо.

— Я поэтому ни с кем больше одного раза не сплю.

Ей хотелось злиться, разбираться, на что, было некогда. Она просто стиснула челюсти и нахмурила брови. Сердце ерзало неприятно, об него внутренние кошки скреблись — нашли когтеточку. Только синего упрека ей не хватало для абсолютного ада.

— А я вот не могу каждый раз партнера менять. Это не гигиенично, — буркнула Карина и отвернулась в сторону дороги.

Такси заворачивало. Она глянула на телефон. К ней ехал черный седан и находился еще в трех минутах. Белый автомобиль с желтыми полосками проехал мимо. Отпустило.

— Зато чревато последствиями похуже, — Зайкин усмехнулся.

— Хватит мне морали читать! Я сама знаю, что лоханулась.

Она толкнула дверцу, та чуть не стукнула его по лбу, но он вовремя схватился за ручку. Карина обошла его и встала у заднего колеса, прислонившись попой к корпусу автомобиля. Руки скрестила, лицо подняла к небу.

— Второе отчисление я не переживу. Отец меня покромсает. Да и самой мне будет… пиздец как обидно.

Зайкин вылез из салона и встал напротив. Улыбался грустно, не по-идиотски, как привык. Смотрел с сожалением, как тогда, когда впервые увидел ее трансляцию. Ей не нравился этот взгляд. Не из этих глаз. Хотелось, чтобы они всегда смотрели только с восхищением и без обиды. А сейчас в них смешались ласка и боль. «Люболь», — вспомнила она из песни «ВИА Гры» и хмыкнула.

— Не понимаю таких людей, как ты. Вам всегда надо усложнить, — Зайкин притянул ее к себе, крепко обхватив талию. — В жизни за дополнительные страдания никаких бонусов не предусмотрено, если что.

Карина ничего понять не успела, даже возмутиться. Молча уткнулась в грудь. Ресницами расчесывала хлопок водолазки. Руками рефлекторно уперлась в его плечи.

— Минус одна обнимашка, — озвучил Зайкин.

Горячий поцелуй прилетел в лоб следом.

— Без интима, — проворчала Карина.

— Это не интим. Тебя мама разве никогда не чмокала?

Карина пыталась вспомнить хоть один похожий эпизод, но память оставалась темной, как будто чистой. Она не получала от матери ни грубости, ни ласки. Лишь изредка короткие объятия или поглаживания по голове. Зато помнила, как завидовала мелкой Полине, которую часто носили на руках, расцеловывали пухлое личико и улыбались глаза в глаза. Даже отец нежил сестренку, трепал по голове, подкидывал, возил на плечах. Карина утешалась, что с ней такое тоже было, просто она не помнила. Хотя с годами стала понимать, что с Полиной это все продолжалось, а с ней — так и не случилось.

Она обхватила лопатки Зайкина под пальто. Замерзшие без перчаток пальцы быстро отогревались. Тепло его тела приятностью разносилось по коже. Лишь спустя пару секунд пришло осознание, что она впервые его сама обняла и хотела этого. Очень. Душа просила большего. Укутаться им, как одеялом, и пропитаться кокосовым ароматом полностью. Чтобы ощущать его внутри себя. Там как раз было пусто.

Уведомление такси все испортило.

— Кажется, твое, — прервал объятия Зайкин и кивнул в сторону остановившегося на аварийке седана.

Карина сравнила номера в надежде, что они не совпадают, но разочаровалась. Водитель смотрел по сторонам в ожидании пассажира.

— Ладно, увидимся на концерте.

Зайкин улыбнулся и сел в свой автомобиль. На перекрестке он их обогнал, а затем свернул в другую сторону, хотя ехали они в одно место. Карина тоскливо глядела вслед бело-оранжевому хэтчбеку. Хотела нестись за ним сломя голову, ни о чем не думая, ничего не решая, просто на запах, как ошалелая собака, бешеная, зато счастливая. Но они ехали, как два незнакомца, разными дорогами в одно место к одному человеку — ее сестре.