Выкуп

Ирина Глебова, 2010

Романы серии «Сыщик Петрусенко: потомки» представляют собой соединение высокохудожественной прозы и детективных, напряжённых сюжетов. Являются современной линией известных ретро-детективов «Сыщик Петрусенко». Главный герой ретро-серии (Викентий Петрусенко) и главный герой современной серии (Викентий Кандауров) – предок и потомок, оба криминальные следователи. Происходит своеобразная стыковка во времени через поколения. Появляется возможность интересного сюжетного хода: в современной серии даётся ретроспектива судеб героев ретро-серии. Выкуп. Главные герои романа – банкир Барков, его вторая жена Инга и племянник Константин, – эпизодически упоминаются в романе «Оборотень». (Книга «Ночные тени»). Действует здесь и сын Баркова Олег, который в «Оборотне» – один из главных героев… У крупного финансиста, директора коммерческого банка Вадима Баркова один за другим умирают два родственника. После этого он получает от неизвестного лица, представляющего какую-то организацию, уведомление: убийства – дело их рук. Они ставят ультиматум… Барков не принимает угрозы всерьёз, однако, когда события принимают совершенно трагический оборот, Барков обращается к профессионалам. Разгадкой этих преступлений и сложной интриги занимается подполковник Викентий Кандауров. Расследуя дело, он едет в Швейцарию. И там встречается с другими потомками сыщика Петрусенко. Читателя ждёт много неожиданностей.

Глава 11

Во всех подробностях историю своей матери Жонглёр, конечно же, не стал рассказывать партнёру — так, в общих чертах. Но и этого оказалось достаточно, чтобы испанец проникся к нему чуть ли родственным чувством. Поэтому играть с ним оказалось невероятно легко. Жонглёр дозировал проигрыши и выигрыши, как сам хотел. То пасовал на сдаче, то выдавал партнёру каре или маленький флеш. Очень скоро он понял, что испанец знает несколько самых наивных трюков и время от времени пытается шельмовать. «Так вот что он имел ввиду, когда говорил, что он «сильный игрок»!» Эдику стало смешно, но он совершенно спокойно давал «ловить» себя. Сам же, когда хотел, сдавал Бетанкоурту тройку тузов, а себе — фул валетов и разыгрывал буйную радость от выигрыша. В другой же раз, пользуясь коронным вольтом отца, доставшимся ему в наследство, он сдавал выигрышную комбинацию карт партнёру.

Время летело незаметно. Так же незаметно для испанца, его деньги перекочёвывали на сторону его друга «Энрико». Как Эдик и надеялся, это и в самом деле были доллары. Поскольку Бетанкоурт получал от игры настоящее удовольствие, он не слишком огорчался проигрышу. Да и Эдик следил за тем, чтобы его партнёр время от времени радовался, отыгрываясь, хотя выигрыш бывал заметно меньше потерь.

Они играли уже несколько часов, но не устали. Бетанкоурт следил за тем, чтобы бокалы не были пусты, чтобы закуска не иссякала. Они делали небольшие десятиминутные перерывы, во время которых испанец охотно рассказывал о себе, своей жизни и работе. Наверное, ему приятно было вновь свободно говорить на родном языке в этой чужой стране, где несколько дней его почти никто толком не понимал. И потом — Эдик ему был очень симпатичен.

Сам о себе карточный шулер Жонглёр знал одну вещь — он был рациональным игроком. Азарт никогда не властвовал над ним, но он, когда было надо, отлично имитировал его. Сам же всегда следил за игрой расчётливо, мог на самом, казалось бы, взлёте спокойно уйти. Он никогда не поддавался на подначки и уговоры, если это не совпадало с его собственным желанием, не играл с кем попало, а безошибочно выбирал партнёров. Играл Эдуард только с одной целью — выиграть деньги. И если большинство его «коллег» просто не могли жить без игры, он спокойно выдерживал длительные — месяцами, — перерывы, просто исчезая с поля зрения. Потому, будучи известным катранщиком, именитым карточным мошенником, Жонглёр всё равно оставался «тёмной лошадкой». Вот и теперь, играя с испанцем, он внутренне был спокойным. Тот же, наоборот, всё больше входил в азарт. Когда за окном проступили розоватые предутренние сумерки, Бетанкоурт, возбуждённый выигрышем, вновь предложил сделать небольшой перерыв. Он принёс новую бутылку вина и, раскупоривая её, сказал:

— Очень жаль, Энрико, что у вас не осталось родственников в Испании. А то бы, приехав к ним, вы бы не захотели покидать нашу прекрасную страну!

— Мне тоже жаль, — ответил Эдик искренне.

В самом деле, Соледад пыталась разыскать родных, оставшихся в Испании. Ещё до войны, с помощью приёмных родителей, она делала запрос на отца. С самой Испанией тогда, конечно же, никакой связи не было, но через международные организации Красного Креста поиски велись среди испанских беженцев в странах Европы. Безрезультатно. После войны она сама дважды посылала заявление в Министерство иностранных дел — в пятидесятые годы и в шестьдесят втором, незадолго до своей трагической гибели. Опять же, с франкистской Испанией дипломатических отношений не было, но через третьи страны поиски всё-таки велись. Увы, надежды и Соледад, и самого Эдика не сбылись. Испанский дед его, по всей видимости, погиб в гражданскую войну, никаких других родственников тоже не нашлось. Бетанкоурт, приподняв свой бокал, проговорил вдохновенно:

— Сейчас, к сожалению, вы ещё не сможете приехать в Испанию, но у нас в стране уже происходят разные изменения… Да, скоро многое поменяется, попомните мой прогноз. И тогда я приглашу вас, Энрико, к себе в гости!

Они чокнулись, выпили, закусили. Бетанкоурт щёлкнул пальцами, собираясь что-то сказать, как вдруг, совершенно неожиданно, захрипел, посинел, стал хватать воздух открытым ртом, задыхаясь. Это случилось так неожиданно и страшно, что Эдик оцепенел. Ему было двадцать семь лет, и у него на глазах никогда не умирал человек. Он, в любой ситуации решительный и энергичный, испугался так, что в первое мгновение прижал к лицу ладони, словно прятался. Но потом, пересиливая себя, медленно подошёл к испанцу. Тот наполовину лежал в кресле, наполовину сполз на пол. Его тело подёргивалось, глаза закатились и уже, похоже, ничего не видели. «Сердце, — подумал Эдик. — У него что-то с сердцем!» Он слышал, что нужно положить человеку под язык таблетку валидола или накапать сердечных капель, но где их взять? Да и в самом ли деле это сердечный приступ? Бывают ещё разные комы — эпилептическая, диабетическая…

«Нужно позвонить, вызвать врача…» — опять подумал он, но это была вялая, недейственная мысль. Во-первых, потому, что Эдик вдруг понял: испанец уже мёртв! Мгновение назад, у него на глазах Бетанкоурт сильно дёрнулся и тут же стал неподвижен. Тело его обмякло и почти полностью сползло на пол. Заведённые глаза, полуоткрытый рот, скрюченные пальцы… Эдик резко отвернулся, почти подбежал к приоткрытому окну, распахнул его сильнее. Некоторое время он стоял, глубоко вдыхая свежий утренний воздух. Он думал о том, что вызывать врача не нужно, и не только потому, что помощь опоздала. За медиками последует милиция, которой потребуется предъявить документы, объяснить своё появление здесь. И это — самое малое! Начнётся расследование, станут копаться в его жизни, его делах!

У Эдика закружилась голова, застучала кровь в висках. О, нет! До сих пор он так ловко избегал общения с милицией, и вдруг этот нелепый случай может поставить всё под удар! Ведь этим ищейкам стоит лишь потянуть за ниточку, лишь заподозрить, и они до всего докопаются… Вдруг Эдик сжал кулаки так, что ногти впились в ладони: ещё одна мысль пришла в голову! А что, если медики ошибутся и не признают смерть испанца естественной? И его, Охлопина, обвинят в убийстве с целью ограбления?

Нет, нет, он должен убрать все следы своего пребывания в этом номере, а потом незаметно исчезнуть, испариться… Но, вместо того, чтобы действовать, Эдик медленно опустился в своё кресло, не отводя взгляда от мёртвого тела в кресле напротив. Идея, молнией блеснувшая в уме мгновение назад, казалась такой бредовой, невероятной, авантюрной… И такой привлекательной, что заболело сердце!

— Минуточку! — сам себе сказал Эдик, сказал полушёпотом, но вслух. — Я просто представлю — на минуточку, — что это можно сделать… Просто представлю! Мы ведь с ним похожи, ну, не как братья, однако же… Я превращаюсь в испанца и улетаю в Швейцарию…

Эдуард вскочил и стремительно прошёлся по комнате. Он теперь не смотрел на мёртвого Бетанкоурта, он прикидывал: что он знает об испанце! Оказывается, Эдуардо много успел рассказать о себе. Он холост, родителей уже нет, единственная старшая сестра живёт с мужем и детьми в Чили. Завтра… нет, уже сегодня вечером он должен улетать — из Адлеровского аэропорта в Москву, а там — в Женеву, где у него тоже есть какие-то компаньоны… Так, это хорошо: значит в Испании Бетанкоурта не скоро хватятся друзья, сослуживцы — это ведь не близкие родственники, которые начинают быстро беспокоиться. А компаньоны в Женеве решат, что он просто не прилетел, изменил планы. Всё складывается отлично! Бетанкоурт говорил, что он даже за гостиницу уже рассчитался, чтобы в день отъезда не тревожиться. Значит, здесь тоже его не хватятся. Прекрасно!

Эдик поймал себя на мысли, что строит планы уже всерьёз. Заставил себя остановиться, перевести дыхание. А что! Почему бы и в самом деле подобное не осуществить? Ведь это вполне возможно — он уже поверил! Разве не думал он, особенно последний год, о загранице, как о несбыточной мечте? И вот — такой случай! Надо быть полнейшим идиотом, чтобы упустить! У них ведь даже имена одинаковые, и язык испанский ему как родной, и роста они одного, и комплекции! Немного подгримироваться — это же пустяк для артиста Миловзорова! Бог мой, да что тут думать!

И всё же Эдик заставил себя уйти во вторую комнату, в спальню, сесть там и всё хорошенько продумать, до мелочей. Потом он просмотрел все вещи Бетанкоурта. Нашёл паспорт и узнал, что испанец старше его на пять лет. Это не страшно — разница минимальная, на взгляд незаметная. Два билета на самолёты: Адлер-Москва и Москва-Женева… Довольно много денег, большинство — в долларах. Это тоже его порадовало. Обнаружился ещё один документ: Эдик долго рассматривал его, пока понял — это кредитная книжка одного из швейцарских банков. Сумма вклада была не огромная, но внушительная. С такими деньгами вполне можно начать приличную жизнь за границей! На мгновение мелькнула мысль о подписи Бетанкоурта, но он не стал сейчас об этом думать — там, в Женеве, ещё будет время. И потом, у него ведь есть и свои собственные накопления в долларах. Как хорошо, что он послушался отца!

Охлопин быстро и умело упаковал все вещи Бетанкоурта в два кожаных чемодана. Теперь перед ним стояла самая трудная задача — избавиться от трупа. Умершего испанца не должны были найти хотя бы несколько ближайших дней. И Эдик уже знал, что он сделает, нужно было только везение!

Канализационный люк с чуть сдвинутой крышкой он заметил сразу, когда вместе с испанцем пришёл в этот номер. Подошёл к распахнутому окну, выглянул, глубоко вдохнул, сказал восхищённо:

— Окна прямо к морю — великолепно!

Но цель у него была иная: осмотреться. Хотя Эдику никогда не приходилось удирать — от партнёров или от милиции, — он предусмотрительно намечал пути к вынужденному внезапному отступлению. В этот раз он тоже заметил, что со второго этажа легко соскочить — рядом по стене приходит водосточная труба, — что эта часть двора пустынна, а близкий морской берег — не обустроенный пляж, а дикое место. Люк почти под самым окном он тоже увидел, но не придал ему значения. Зато теперь весь расчёт был именно на него.

Ловко и быстро — всё-таки циркач! — Эдик соскользнул из окна на землю. Мгновенно осмотрел те немногие окна, выходившие на эту часть двора. Все были темны и безлюдны: к четырём часам утра даже самые упорные гуляки спали крепко и безмятежно. А первый обслуживающий персонал появится в коридорах и служебных помещениях гостиницы через час-полтора… Эдуард отодвинул чугунную крышку, почти полностью открыв люк. И вновь так же ловко взобрался в номер. Мёртвое тело испанца лежало уже рядом с окном, полностью подготовленное к «транспортировке». Ему подмышки были протянуты скатанные жгутами простыни, на них Эдик осторожно опустил тело на землю, простыни втянул обратно в номер, и только после этого спрыгнул на землю сам. Вновь быстрый взгляд вокруг — всё тихо, спокойно! Через несколько минут тело Бетанкоурта было сброшено в канализацию, люк с негромким звяканьем плотно лёг на место. В руках у Эдуарда осталась небольшая дорожная сумка на длинном ремешке. В этой сумке, принадлежащей Бетанкоурту, лежали его документы, деньги, ключ от номера и один из костюмов испанца. Повесив сумку на плечо, Охлопин решительно направился к морю. Там, берегом, он вышел к шоссе, поймал такси и поехал в Сочи.

Машина мчалась по высокому побережью, внизу волны то нежно розовели, то вскипали багрецом — всходило солнце. Эдуард впервые в жизни видел восход над морем, но почти что не замечал его. Эмоции и мысли будоражило другое. Он вспоминал о том, как, преодолевая страх и брезгливость, сбривал мёртвому усы, как раздевал того до нижнего белья. Но это нужно было сделать! Он всё рассчитал: Бетанкоурт, живой и здоровый, спокойно покинет гостиницу, улетит в Москву, а потом — в Женеву. Об этом станут свидетельствовать и документы, и люди. Если где-то след испанца и оборвётся, то только в Швейцарии, а скорее всего, ещё дальше — в Америке… Когда тело в канализации найдут, никому не должно прийти в голову, что это испанец. Мало ли кто — много людей исчезают бесследно!

Вдруг впервые за это утро Эдуард подумал: а ведь и его самого тоже станут искать! На день-два он предлог придумает, но потом друзья-артисты хватятся его, поднимут большой шум… А вдруг тело из канализации идентифицируют, как его — артиста Миловзорова? Эдик усмехнулся: вот это будет вольт! И подумал: «А что, это было бы даже хорошо. Люська, конечно, будет в трансе! Но ничего, переживёт. С таким братцем, как её Вадим, не пропадёт ни она, ни Коська. А там — как сложатся обстоятельства. Может, со временем я сумею их тоже туда выдернуть…»

Через полтора часа он подъехал прямо к гостинице, где остановилась вся филармоническая группа. Было ещё рано, но Эдик знал: сегодня у них первое выступление в детском санатории в десять утра. Его коллеги и в самом деле уже вставали, умывались, готовились к завтраку. Он совершенно естественно присоединился к ним в столовой, потом взял свой чемоданчик с реквизитом и долларами, нашёл гримёршу Софочку, попросил «оживить» ему лицо. Софочка увела его в свой номер, посадила перед зеркалом.

— Да, Эдик, тени у тебя под глазами очень и очень! Небось, водишь в свой номер-люкс по ночам девиц, не высыпаешься?

— Обижаешь, малышка! — Эдик нежно, почти невесомо провёл ладонью от плеча к бедру молодой женщины. — Если б это было так, я бы начал с тебя! Неужели отказала бы?

Софочка качнула бедром так, что сразу не понять — от него или к нему, засмеялась:

— Попробуй! Ты ведь никогда мне такого не предлагал!

Так, перебрасываясь с гримёршей шуточками, Эдик с ловкостью жонглёра и картёжника стащил у неё тюбик чёрной краски для волос.

Он отыграл с группой программу в детском санатории, а когда санаторский автобус вёз их обратно к гостинице, подсел к руководителю.

— Слушай, Миша, тут такое дело… Один местный мандариновый король из-под Пицунды зовёт меня на два дня к себе в имение. Говорит — у его мамаши именины. Старушке ещё с дореволюционных времён нравились жонглёры и фокусники. Вот сын и хочет сделать ей подарок в моём лице.

— И что, хорошие деньги обещает? — спросил оживлённо руководитель.

— Да уж грех было бы отказываться!

— Везёт тебе, Эдик! А, может, ему будет нужен и саксофонист? Или певец? Ты уж узнай, не будь эгоистом!

— Я узнаю, — пообещал Эдуард. — Но вы тут без меня отыграйте сегодня вечером и завтра…

Подобные индивидуальные заказы случались и в прошлых поездках, потому руководитель согласно кивнул. В свою гостиницу Эдик вошёл с сумкой через плечо и чемоданчиком в руке — было всего лишь слегка за полдень. А через два часа из гостиницы вышел не Эдуард Охлопин, а Эдуардо Бетанкоурт — тёмные, почти чёрные волосы, франтоватые усики, красивый импортный костюм… Волосы Эдик совершенно профессионально покрасил себе сам, фальшивые усы всегда были у него среди реквизита, а костюм испанца сидел на нём, как влитой. Теперь он очень сильно походил на Бетанкоурта, — во всяком случае, для не слишком пристальных глаз. Эдик очень надеялся, что таких глаз ему не придётся встретить.

В Гаграх, в «Ориенталь» он вошёл непринуждённо, одной рукой придерживая сумку, в другой небрежно вертя ключи от номера. Кивнул дежурному за административной стойкой и с удовольствием увидел, что тот ему приветливо, как знакомому, улыбается. Войдя в комнату, сразу подошёл к окну, бросил взгляд на плотно лежащий на месте канализационный люк, коротко вздохнул, успокаиваясь. Заказал по телефону обед в номер, а потом вызвал такси и спокойно уехал в Адлер, в аэропорт — точно к своему самолёту.

А потом он летел в комфортабельном салоне первого класса из Москвы в Женеву и чувствовал себя мальчишкой, играющим в шпиона. Он с удовольствием выбирал себе блюда на ужин, заказывал напитки, заигрывал со стюардессой на смешанном испанско-немецком языке. Он, как казалось ему самому, веселился от души. И только когда стал сходить по трапу в аэропорту Коунтрен, вдруг сильно забилось сердце, а когда вошёл в ярко освещённый зал — подкосились ноги. «Боже мой! — подумал он в сильном волнении. — Неужели всё так легко прошло? Это же просто невероятно!» Сейчас, наконец-то позволив себе поверить и расслабиться, Эдуард испытал настоящий шок. Только теперь он осознал в полной мере: жизнь его внезапно и круто изменилась. Да что там изменилась! Начинается совершенно иная жизнь! Неизвестно, какой она будет, но всё же Эдик надеялся — отличной, богатой и весёлой! Он ведь так молод, ловок, умён, везуч! А мир, в котором он очутился, предоставляет предприимчивому человеку такой размах! Не в пример тому миру, который он покинул…

Два дня он прожил в небольшой гостинице, походил по городу, полюбовался Женевским озером. И принял окончательное решение — пора улетать в Америку! Во-первых, в Швейцарии ему просто нечего делать, в Соединённых же Штатах такому оборотистому парню, как он, дело найдётся. Во-вторых, нельзя долго жить под именем Бетанкоурта. А вдруг он ошибся, и испанца начнут разыскивать гораздо раньше? Интерпол, как он слышал, организация очень серьёзная! Значит, надо убираться подальше и менять фамилию. Опять же, в Штатах, наверное, это сделать будет просто — в такой огромной и многолюдной стране затеряться не трудно… В одном из городских туристических агентств он купил путёвку во Флориду, оформил все документы, и в один прекрасный день уже летел через океан в Соединённые Штаты. Единственно на что Эдуард не решился, так это получить в банке деньги Бетанкоурта. Приобретенная за годы картёжного промысла осторожность удержала его: нужно было ведь подделывать подпись, а на этом он мог погореть. «Нет, — решил Эдик, — нельзя рисковать всем, что так удачно сложилось! В конце концов, у меня наличных денег достаточно для стартового прыжка!» Впереди его ждала Америка — страна огромных возможностей…