Мы вернулись победителями

Кирилл Цыбульский (2024)

Вернувшись из зоны боевых действий, недавние школьники, Юля и Рома, пытаются строить новую жизнь в послевоенной России. В стране буйствуют кризис и нищета начала 1990-х годов, когда за место под солнцем приходится по-настоящему драться. Герои стараются забыть тяготы войны и уехать подальше от воспоминаний, но на их пути стоят тяжелое прошлое и жестокое настоящее. Смогут ли герои выдержать испытания и вместе встретить будущее?

Глава 4

Два оборота против часовой стрелки. Металлическая дверь, обитая деревом, приоткрылась, и человек нырнул внутрь. Потянув ручку на себя, он неслышно повернул задвижку «ночного сторожа», заперев дверь.

Слева, у ряда вешалок с одеждой, был выключатель. Лампочка, висевшая над дверью на перевязанном изолентой проводе, осветила коридор. Впереди была кухня, справа и слева — двери, ведущие в спальни.

Пройдя к одной из дверей, он толкнул ее. Та была не закрыта, легкого движения хватило, чтобы тусклый свет лампочки проник в комнату. Небольшой стол, диван, шкаф. Стандартный набор. В комнате напротив было тоже, но вместо дивана была двуспальная кровать, а вместо стола — трюмо с зеркалом, увешанным фотографиями по кругу. На прикроватном столике снимок был в рамке. Трое: отец, мать и сын. Старый снимок, покрытый пылью.

Он не стал включать свет где-то еще помимо коридора. Время было неспокойное. Заметив с улицы свет, любопытный сосед мог бы подкараулить его и поднять шум.

Он потянул тугой ящик, какой нужно было приподнять, чтобы тот поддался. В нем звякнули столовые приборы. Семья, что жила в этой квартире явно не отличалась богатством. Приборы были дешевыми железками с погнутыми зубчиками у вилок. Классическая, советская, посуда из сервиза шестидесятых годов, в какой не доставало пару предметов. Хрусталь и та была толстым резным стеклом с ценником «7 р. 50 коп.» на дне.

В этой квартире глазу воришки не за что было зацепиться, но пришел он не за тем. Открыв холодильник, он взял попку докторской колбасы, маргарин и толстым слоем намазал на ломоть батона, какой не стал отрезать — оторвал руками. Включил газ, заварил пакетик чая. Пока ждал, когда вода окрасится в черный, съел пол бутерброда и сварганил новый.

Сев на пол, спиной к холодной батареи, он умял лакомство и с облегчением выдохнул. Июньские ночи были еще прохладные, а потому чай, хорошенько подслащенный, приятно согрел душу.

Перекусил, смел крошки в раковину, сполоснул нож и положил клинок длиной пятнадцать сантиметров во внутренний карман куртки. Зайдя в спальню с большой кроватью, он подошел к шкафу и просунул руку между полотенцами. Ничего. Ничего. Есть. Пара червонцев. На первое время хватит.

Сон валил с ног. Прилечь бы, прикорнуть хотя бы часок. Нет. Слишком опасно. Он может проспать до рассвета, и тогда все, пиши пропало.

Напоследок он зашел во вторую спальню, порылся в шкафу, взял пару вещей и маску. Наконец-то она пригодится.

Он выключил свет, отодвинул задвижку и, стараясь как можно меньше скрежетать ключом, закрыл дверь. Спустившись на третий этаж, он услышал, как дверь наверху открылась, и прислонился к дальней стене, чтобы его не увидели сквозь лестничный пролет. Два часа ночи, а эта чертова соседка не спала.

Через этаж шла незримая борьба взглядов. Он смотрел наверх, выпуская воздух через щелочку рта. Соседка щурилась в толстых очках, стараясь разглядеть хотя бы тень. Она не стала спускаться. Побоялась. И правильно сделала.

Ровно в семь, как и договаривались, компания собралась на Просвете[2], у гаражей. Филин, старший, открыл амбарный замок и пустил всех внутрь. Машины в гараже не было, вдоль стен стояли полки с ящиками из-под овощей и фруктов, наполненные деталями и инструментами. Воздух в гараже был пропитан машинным маслом, соляркой и пылью с песком.

— Вот это хоромы, — сказал Слон, самый крупный из пятерых.

— Тебе тут не тесновато? — подшутил Берег.

Слон шагнул в сторону Берега и замахнулся, сделав вид, что готов ударить, но, увидев, что Берег не собирается отмахиваться, замер, не зная, как поступить дальше.

— Врезать бы тебе, чтоб знал, — сказал Слон.

— Давай, врежь. Посмотрим, что с тобой будет, — ответил Берег.

В этот момент вмешался Филин, копаясь в хламе на полу:

— Заткнитесь оба. Если у вас много энергии, то скоро вы сможете высвободить ее.

Слон и Берег презрительно переглянулись. Рома стоял в дверях и курил, поглядывая, то на вечно собачащихся придурков, то на Филина, который что-то искал. К Роме подошел Газ и попросил прикурить. Рома посчитал, что тому надоели разборки той парочки, но позже заметил, как руки Газа едва попадают сигаретой в губы. Они тряслись как после недельной пьянки.

— Все в порядке? — спросил Рома.

Питер хрустнул костяшками и повернулся к нему, издал что-то вроде улыбки Джокера, тогда Рома понял, что у него трясутся не только руки, но и челюсть.

— Выпить бы, — сказал Газ. — Трубы горят, сейчас сдохну.

— Ты когда последний раз спал?

Тот же вопрос Рома мог отнести к самому себе. Когда он последний раз закрывал глаза и позволял телу расслабиться? Возможно, когда его оглушило на войне. Несколько часов прошли как в тумане, Рома ничего не понимал и слышал лишь обрывки звуков, словно те доносились из глубокого колодца. Кажется, это было больше года назад.

С тех пор, стоило настать ночи, как то и дело отовсюду слышались взрывы и выстрелы. Партизаны перерезали глотки сослуживцам Ромы. Однажды он сам проснулся от того, что горло залила кровь, дыхание начало захлебываться. Рома поднялся, попытался позвать на помощь, но все, кто был с ним в бараке, уже были мертвы. Осознав это, Рома закричал, несмотря на кровь, и проснулся. Такими были его сны последние месяцы, оттого ночью приходилось заниматься чем угодно, лишь бы не погибать снова и снова.

— Какой, нахер, сон? — отвечал Газ. — Я говорю: выпить охота. Есть что?

Рома покачал головой. Не было. Газ сделал последнюю жадную затяжку и вернулся в гараж, задев плечом Рому.

— Братцы, трубы в кишку гнутся, — сказал Газ. — Найдется, чем залить, а?

Слон и Берег пожали плечами. Филин молча указал на канистру на нижней полке.

Не задумываясь, Газ вытянул тяжелую канистру, открутил крышку. В нос ударил спертый запах бензина. Газ скривил челюсти, переставшие трястись, и подозвал Слона:

— Плесни водицы.

Слон нашарил на полках бутылку с прозрачной жидкостью, что-то вроде стакана, облепленного изнутри масляной пылью, к какой прилипли мухи. Протерев стакан пальцем, Слон наполнил его жидкостью из бутылки и протянул Газу.

Газ взял стакан, выдохнул, приготовившись отпить бензин, и опрокинул канистру. Равновесие Газа пошатнулось, он начал заваливаться назад под тяжестью канистры, но Слон вовремя подоспел. Он оторвал от губ Газа канистру, бензин облил лицо и ворот Газа. Тот встряхнул головой, выныривая из незабываемого погружения, и следом за бензином опрокинул стакан с водой.

Вода оказалась жгучей как угли. Как показалось, она вступила в неизвестную никому из присутствующих химическую реакцию с бензином и воспламенилась внутри Газа. Он упал на колени, встал на четвереньки, высунул язык, то ли глотая воздух, то ли готовясь вернуть обратно топливо. В желудке Газа ничего кроме бензина не было — хоть канистру подставляй.

Кожа на лице и шее Газа побагровела, вены вздулись, и тогда тот выпустил из недр громкий выхлоп и задышал.

— Сука, — проговорил он, пытаясь отдышаться. — Спирт.

Берег и Слон заржали в голос. Рома смотрел на все это с едкой ухмылкой. Ему не было жаль Газа. Газом он был потому, что единственный из своей семьи выжил, когда пьяный отец оставил на всю ночь газовую духовку рабочей. Газ тогда был ребенком. После того случая что бы ни происходило с ним, он всегда выживал. Война доказала это.

Филин повернулся к остальным, держа в руках черный пластиковый ящик.

— Ром, Берег, — обратился он. — Разбирайте.

В ящике было оружие. Три пистолета со стертыми серийными номерами. Полные обоймы.

Берег взял пистолет, не задумываясь, и положил за поясницу. Рома переступил порог, в нерешительности посмотрел на оружие. Он не брал его в руки с тех пор, как закончилась война. Даже холодным металл напоминал о смерти.

— Зачем это? — спросил Рома.

— У нас сегодня дело, помнишь? — сказал Филин. — Это на всякий случай.

— Ты говорил, что в магазине никого не будет, а теперь раздаешь нам оружие, как будто мы готовимся к перестрелке.

— Лучше быть готовым к худшему, ведь так?

Рома достал из кармана нож и показал Филину. У того по губам скользнула улыбка.

— Этим ты будешь бутерброды себе делать, — сказал Филин.

Слон, глядя на Рому и Филина, подошел к ящику и потянул руки к оружию. Филин отвернулся от него.

— Вам с Газом я не доверю оружие, — сказал Филин и обратился к Роме. — Ну. У нас нет времени на твои сопли. Бери, нам нужно выдвигаться.

Рома взял пистолет и ощутил всю его тяжесть. Каждый патрон готов был отнять чью-то жизнь.

— Вот и отлично. И надень куртку, а то твой протез уж слишком бросается в глаза, — сказал Филин, взяв себе третий пистолет. — Проверяем: маски, перчатки, оружие, мешки. Слон и Газ берут монтировки. Набиваем мешки и садимся в машину. На все про все десять минут.

Белый жигуль стоял во дворе. Мотор еще не успел остыть. В 20:00 стемнело. Филин открыл водительскую дверь, просунув под стекло железную линейку, через секунду дверца щелкнула, Филин завел двигатель и подобрал остальных через два квартала.

Слон сидел спереди, чтобы на заднем ряду было достаточно места для троих. Дорога предстояла долгая. Банда ехала на другой конец города, где не было шанса на то, что им встретится кто-то из знакомых. Знакомым был только магазин электроники, о котором всем рассказал Филин. Не прошло и недели после возвращения на гражданку, как тот предложил обкрадывать магазины, а потом перепродавать награбленное в разных районах, чтобы никто не мог отследить связи.

В том магазине работал дядя Филина, не служивый, отсиделся из-за якобы проблем со здоровьем. Филин яро ненавидел его, как и всех тех, кто оставался в тылу. Сильнее он ненавидел только тех, кто уехал от войны за границу, а по ее окончании вернулся на родину. С теми у Филина был короткий разговор: с правой между глаз, обчистить бумажник и пригрозить смертной казнью, если им повезет встретиться вновь.

Филин получил свой позывной благодаря тому, что чаще других оставался дежурить ночью и всегда был начеку. Казалось, его не брал сон: когда темнело, усталость сходила с его лица, и Филин готов был рваться в бой. Среди солдат ходили слухи, будто тот видит в темноте.

Жигуль припарковался около 22:00. Свободного места было много, ничто не должно было помешать им рвануть с места в ту же секунду, когда все окажутся на своих местах. Для преступления время было еще раннее, но Филин все рассчитал: он хотел приехать пораньше, чтобы проследить за магазином и оценить обстановку.

Два часа ожидания не прошли даром. Нервы Филина успокоились. В магазине не было ни души, ни света. Редкий прохожий прогуливался в столь поздний час. Все должно было пройти гладко. Филин вышел из машины, открутил номерные знаки и вернулся назад. Выкурив две сигареты, он сказал:

— Идем.

Четверо в масках вышли из машины. Слон остался в салоне, перелез на водительское место и вцепился в руль, выжав сцепление. Он готов был рвануть в любую минуту. Филин взял всю грязную работу на себя: разработал план, достал машину, вскрыл дверь магазина.

Тени растворились во тьме. Лишь фонарный свет едва освещал прихожую магазина. Банда действовала наощупь. Слон знал, что в случае опасности, он должен включить фары. Это был знак, что остальным нужно как можно скорее возвращаться.

Рома не видел, что клал в мешок. Главным было — сохранить вид товара, чтобы его можно было перепродать. Рома не стал углубляться в стеллажи, оставаясь на зримом расстоянии от выхода. Он оглядывался, видя, как Слон теребит кожаный руль, и представлял, как тот раздражающе скрипит.

Где были остальные, Рома не знал. Несколько раз он замечал мелькавшие тени, но ничего не мог разобрать в темноте. Времени было слишком мало, все ориентировались на биологические часы, которые за годы, проведенные на фронте, настроились не хуже швейцарских. Четыре минуты были уже позади, а Рома наполнил мешок почти до отказа.

Завязав его, Рома шарил в поисках мелких предметов, которые поместились бы в карманы. Что-то нашел — положил, не думая. Думать они будут потом.

Слева у стены мелькнула тень. Рома напрягся. Неужели кто-то закончил быстрее него и уже пошел к выходу? Нет. Вряд ли. Рома решил проверить, вышел из-за стеллажей, посмотрела на улицу. Все тихо. У дверей никого не было. Но кто тогда пробежал рядом с ним?

В следующую секунду Рома услышал хруст костей. Его легко можно было спутать с треском костяшек Газа, но Рома знал, что это звучат его ребра. Удар последовал сзади, в область легких. Рома повернулся и увидел высокую тень, нависающую над ним. Не разбираясь, кто это, он ударил тьму и понял, что попал. Послышался стон. В дальнем углу магазина что-то упало. Филин понял, что план провалился.

Еще удар. Рома попал носом кроссовка и машинально вытащил пистолет из-за пазухи. Он не рассчитывал им пользоваться.

Направив дуло во тьму, Рома прислушался. Как бы он ни пытался сосредоточиться и распознать окружающие звуки, он слышал лишь свое дыхание, бешеное биение сердца и боль, расползающуюся в боку.

Рома вновь оказался на войне. Даже после возвращения домой она не отпускала его. Тот же сырой окоп, дрянная еда и молчание. Смотришь по сторонам — не видишь ни хрена, только прислушиваешься. Сколько было таких ночей? Не сосчитать. И вот снова она. Роме вновь приходится вжиматься в оружие и целиться в пустоту, чтобы выжить.

— Стреляй, — сказал Филин, стоя за спиной Ромы как дьявол.

Рома смотрел во тьму. Тысячу дней он провел на войне. И жалел о каждом из них. Искалеченные души, трупы, инфекции. На войне умирают не только от пуль и снарядов. На войне тебя пытается убить солнце и луна, песок и вода, личинка, заползшая в рану. Ослушаться приказа тоже означало смерть.

— Стреляй! — говорил Филин.

Филин был самый старший из банды. Ему было двадцать три. Он провел на войне пять лет и ни разу не был ранен. За стойкость и храбрость получил звание младшего сержанта. Рома должен был слушать его. Но война кончилась. Оружие сдано. Филин — ветеран войны, офицер запаса. На гражданке нет места подчинению одному только слову. К тому же, у Филина был перед Ромой неоплаченный долг.

Рома опустил пистолет, и тогда раздался выстрел. Вспышка на мгновение осветила магазин. Рома успел различить на полу мужчину с дубинкой в руках и дырой между глаз. Время замедлилось. На улице зажегся свет. Это Слон включил фары и завел мотор. Филин схватил Рому за грудь и потащил за собой к выходу. За ними бежали Берег и Газ.

Филин сел на переднее сидение. Остальные расположились сзади. Белый жигуль рванул с места.