Второе рождение Галатеи

Кирилл Эдуардович Коробко (2024)

Небольшой роман, повествующий о приключения во льдах Гренландии. Экспедиция, отправившаяся изучать неизвестный космический корабль, открывает совершенно неожиданный объект. Не обошлось без романтических чувств, научных дискуссий, драк и эмоций.

Тетрадь 7

2 июля, вторник, 7 часов утра

Навстречу мне выскочил Сэм с выпученными глазами. Его лицо выражало растерянность и страх, даже губа отвисла. Я постарался его успокоить. Я сказал ему, что это только первая схватка, а до начала родов еще уйма времени. Велел ему идти домой, или на службу, или куда хочет — главное, чтобы не мешался под ногами. Кроме того, я попросил его поставить перед входом в ангар полицейского, чтобы заворачивал потенциальных посетителей. Он пообещал сказать полицмейстеру Генри (похоже, тут, в поселке, все друг друга называли просто, по именам), чтобы тот обеспечил для Акико покой.

Сэм ушел. Я позвонил доктору Мэйсону. Судя по всему, он только проснулся, и теперь завтракал. Перед ним суетилась пухленькая женщина, сервируя стол. Он был в бархатном коричневом халате, еще не брит.

— Доброе утро, Стив. Вы сказали, первая схватка? — Он посмотрел куда-то вниз и вправо, очевидно на параметры пациентки. — Зев матки еще не раскрылся? Нет? Значит, время еще есть. Полагаю, нам предстоят интересные сутки. Раньше утра следующего дня она не родит.

Я рассказал ему о смерти Изуми, сестры Акико, о которой узнал от Сэма. Доктор нахмурился.

— Мне госпожа Хасимото об этом не говорила. Теперь ясно, почему пациентка так боится кесарева. Тем не менее, я считаю, что мы должны быть готовы немедленно действовать, если что-то пойдет не так. Например, если сердце плода остановится в результате асфиксии. В этом случае мы обязаны будем сделать кесарево, невзирая на возражения пациентки. Нам ее жизнь, и жизнь ее ребенка, важнее ее фобий. Вы согласны, коллега?

— Да.

— Вас не затруднит подготовить оборудование для реанимации новорожденного?

— Оно готово, доктор Мэйсон.

— Прекрасно. В таком случае, я закончу завтрак, приведу себя в порядок, и приду подменить вас. Вам надо тоже немного отдохнуть. И зовите меня Джеймс. В этом поселке люди ведут себя просто.

— Хорошо. До встречи, Джеймс.

— До встречи, Стив.

Я сходил на кухню ангара, и взял из холодильника легкий завтрак для Акико — стакан молока, вареное яйцо, сыр, хлеб, немного клубничного джема. Одев балахон, прошел к ней, в стерильное отделение. Акико, держа в руке коммуникатор, что-то читала. Увидев меня, ослепительно улыбнулась. У меня кошки на душе заскребли, когда я понял, что после того, что я скажу, эта улыбка погаснет.

— Доброе утро, Акико. Как ты себя чувствуешь?

— Доброе утро, Стив. Была схватка. Было довольно больно и немного страшно.

— Да, я знаю. Я видел на мониторе.

— Это уже началось?

— Да. Схватки будут становиться все чаще и сильнее. Пока ты не родишь. Я хочу, чтобы ты была к этому готова, и не боялась.

— Хорошо. Я не боюсь, когда ты рядом. А где доктор Джеймс?

— Он скоро придет. Сейчас он завтракает. Ты тоже должна поесть.

Я придвинул к ней завтрак.

— Съешь, все это, до кусочка, потому что придется поголодать, пока ты не родишь.

— Ты не нальешь мне чашечки кофе?

— Нет, дорогая. Тебе лучше воздержаться от кофе. Потерпи.

— Хорошо.

Она принялась за еду. Я дождался, пока она поела, потом сказал, что ей надо освободить кишечник.

Акико посмотрела на меня своими глубокими черными глазами. Похоже, что-то поняла. Ее улыбка погасла.

— Стив, дорогой. Я чувствую, что-то случилось. Что-то плохое? Скажи мне сразу.

— Акико, у тебя беременность протекает очень сложно.

— Я это знаю.

— Я не все тебе сказал.

— У меня поперечное положение плода.

— Да. Но не только.

Глаза Акико прожгли меня, как огнем.

— Что еще?

— Вчера, когда мы с Джеймсом просканировали твой организм на томографе, мы увидели одну очень неприятную вещь.

— Какую?

— Видишь ли, пуповина обвилась вокруг шеи твоего ребенка. Я боюсь, что, во время родов, это задушит его. А роды будут тяжелыми и длительными. Время на реанимацию младенца будет упущено.

Я помолчал. Акико не спускала с меня глаз.

— Когда мы с доктором Мэйсоном обнаружили это, то вдвоем пришли к мнению, что тебе необходимо сделать кесарево. Причем прямо сейчас.

— Нет.

— Да. Мне Сэм рассказал о смерти твоей сестры, Изуми. Нет, не перебивай! Ты должна знать, что кесарево сечение не было причиной ее смерти. Причиной было неправильное положение плода, и вызванное этим кровотечение. Наступил общий сепсис. Кесарево сделали, когда было уже поздно что-либо делать. Твоя сестра скончалась от септического шока.

Акико молчала. В ее глазах был неприкрытый страх. Я погладил ее по голове.

— Нельзя тянуть с этим, Акико. Сейчас придет Джеймс, и мы приступим. В этой операции нет ничего страшного. Ты будешь под общим наркозом, и ничего не почувствуешь. В этом случае, и у тебя, и у твоего ребенка, есть все шансы. Если пустить все на самотек, твой ребенок погибнет. Возможно, погибнешь и ты. Я не могу этого допустить. Решайся.

— Стив, дорогой… Нет ли какого-то еще, другого способа? Ведь у тебя лучшая аппаратура…

— Аппаратура не заменяет врача. Это врач программирует робота, какую операцию, и как делать. А сейчас этот врач стоит перед тобой, и говорит, что надо сделать операцию немедленно.

— А если без операции?

— Это невозможно. Еще вчера, мы с доктором Мэйсоном, планировали инвазивно перерезать пуповину, а потом развернуть плод, чтобы роды шли обычным образом. Но сегодня, когда я услышал о твоей сестре, я принял решение. Ты не сможешь меня отговорить.

Она заплакала.

— Ты можешь быть очень жестким, Стив.

— Да. Когда речь идет о твоей жизни, и жизни твоего ребенка. Мужайся, Акико. Я не позволю, чтобы с тобой случилось несчастье, как с твоей сестрой.

— Ты дашь мне время? Я хочу позвонить Сэму… и родителям.

— Конечно.

Пришел доктор Мэйсон.

— Доброе утро, Акико. Доброе утро, Стив.

— Доброе утро, Джеймс.

Он посмотрел, сквозь прозрачный пластик, на нас, с Акико, и сразу все понял.

— Стив, мы делаем операцию? Акико согласна?

— Да.

— Мудрое решение. Я рад, что все определилось. Акико, не бойся. Это необходимо.

— Я все равно боюсь, — она шмыгнула носом, и, как-то, по-детски, вытерла слезы рукавом.

— Как хочешь. Только не смей реветь.

— Не буду, — сказала Акико. И тут же зарыдала.

Дав пациентке выплакаться, мы позволили ей позвонить родным, потом стали готовить к операции. Я сделал ей несколько внутривенных инъекций: витамины, антибиотик, седативное.

Акико перебралась на операционную койку, в объятия робота-хирурга. Робот-реаниматор и робот-акушер стояли рядом, и были включены. Все было готово. Я взял ее за руку:

— Ничего не бойся, дорогая. Все будет хорошо.

Она слегка пожала мне руку в ответ. Я еще раз все проверил. Хирург контролировал все параметры пациентки, и был готов дать наркоз. Я одел ей маску, и велел считать до десяти. На шестой секунде она уснула. Я сделал шаг назад, и осмотрел экран. Акико спала, сердца ее и ребенка ровно бились. Я кивнул доктору Мэйсону, и нажал кнопку"Пуск".

Конец ознакомительного фрагмента.