Жизнь после смерти 6

Константин Федотов (2025)

Прошло много лет и угроза вымирания человечества миновала, но она нанесла непоправимый ущерб, а на десерт оставила после себя новые, опасные формы жизни. Цивилизация откатилась в своем развитии на несколько веков назад. Однако напоминания о былом величии все еще встречаются на просторах нашей планеты.

Глава 6

Люблю грозу в начале мая! Вот именно под этим девизом прошла сегодняшняя ночь. Хотя я бы сказал, что это был какой-то шторм, ураган или какое-то другое стихийное бедствие. Даже Бегунок был в шоке от происходящего, что тут говорить об Акелле и в особенности о лошадях.

Шквалистый ветер с корнями вырывал деревья и отбрасывал в стороны, сломанные ветки летали повсюду и частенько долетали до нас, оставляя на наших телах ссадины. Гром грохотал так, словно мы стояли рядом с батареей артиллерийских орудий. Молнии сверкали одна за одной, озаряя небо, и нередко били неподалеку в одиноко стоящие деревья, раскалывая их в щепки и поджигая, но разгораться они не успевали, так как сильный ливень вперемешку с градом, что был размером почти с куриное яйцо, заливал и засыпал все вокруг. Лошади бились в панике и все время норовили вырваться из наших рук и убежать куда подальше. Акелла быстро смекнул, что к чему и по-быстрому выкопал себе нору, в которой смог укрыться от веток и града.

У нас же с Герасимом не было возможности где-то спрятаться от непогоды, так как нужно было успокаивать лошадей. Мы накрыли их своими бронежилетами, чтобы им доставалось не так сильно, и, поглаживая, успокаивали их, правда, мне все же разочек прилетело копытом от Бурки Бегунка, который в панике не узнал меня, счел за опасность и двумя копытами шарахнул так, что я метров десять кубарем пролетел и остановился, врезавшись в дерево. Будь на моем месте Бегунок, я бы остался без напарника, тут к гадалке не ходи, он мне все ребра переломал и руку, причем перелом был открытым. Гера хотел броситься ко мне на помощь, но я, перекрикивая непогоду, прокричал ему держать лошадей, а то сбегут, и тогда нам долго топать пешком. Меня порадовала реакция Черники, что увидела мой полет, как сказал Бегунок, она сразу напала на виновника моих бед, позабыв про грозу, и несколько раз шарахнула Бурке своими мощными копытами по спине, чуть не переломав того, и еще сделала несколько сильных укусов в шею, и если бы Гера не оттащил Чернику, то тот остался бы без коня. Акелла также выскочил из своей норы, но, понимая, что Черника и так отлично справляется, бросился ко мне и, видя мое состояние, поскуливая, пытался зализывать открытую рану и прикрывал меня своим шерстяным телом от падающего града и летящих веток. Минут через двадцать я пришел в норму и, поблагодарив Акеллу за заботу, как ни в чем не бывало продолжал стоять рядом с лошадкой, поглаживая ее бархатный нос и почесывая за ушком. А вот Гера увел Бурку подальше, так как тот помимо грозы боялся и Черники.

Гроза постепенно утихала, небо светлело, и наконец, появились первые лучи восходящего солнца. Лошади успокоились и легли отдохнуть, как и мы с Бегунком.

Развести костер оказалось непростой задачей. Дров было много, но все они были сырыми. Поэтому я достал из рюкзака таблетку сухого спирта и положил ее в кучку сырых дров. Дрова медленно, но верно начали разгораться, и в воздух поднялся столб белого дыма.

— Обработай ранки, а то не дай бог еще заражение крови заработаешь! — сказал я Бегунку, протянув ему фляжку с самогоном и чистой белой тканью.

Покрутив в руке фляжку, Гера открыл крышку и с наслаждением вдохнул запах содержимого.

— Макс, а можно мне внутрь немного? А то я что-то промерз за ночь. — делая самый грустный на свете вид, с глазами полными боли и страданий, словно кот из «Шрека».

— Хрен с тобой, можно, но чу-у-точку! А то я знаю тебя, тунеядца. — пригрозил я напарнику.

Гера довольно улыбнулся и, характерно выдохнув, приложившись к горлышку фляжки, присосался к ней, словно клещ, жадно глотая содержимое. Мой звонкий подзатыльник остудил пыл молодого алкоголика, и тот с обидой в глазах вернул фляжку.

— Вот ты, Макс, тип конечно, сам не пьешь и другим не даешь! — с обидой в голосе, потирая ушибленный затылок, проворчал Бегунок.

— Ага, не повезло тебе со мной. — ухмыльнувшись, сказал я и, обильно смочив ткань самогоном, протянул ее Герасиму, — Только не вздумай ее выжимать и пить, а то я не знаю, чего от тебя ожидать, когда дело касается алкоголя.

— А чего ты сам не пьешь? Как же расслабиться и все такое? Мы же с тобой когда познакомились неплохо так посидели, ты когда пьяный такой душевный человек, а когда трезвый, то невыносимый зануда. — протирая царапины на руках, спросил у меня напарник.

— Вот ты дурак, конечно. Алкоголь — это в своем роде яд, отрава, а как ты заметил, мой организм, получив повреждение, сразу же меня исцеляет, так что я физически не могу опьянеть, хоть бочку залпом выпью. — прояснил я парню.

— Соболезную. — пожав плечами, ответил напарник, продолжая обрабатывать ранки.

— Спасибо, я не сильно от этого страдаю, однако врать не буду, иногда бы хотелось слегка поддать, но увы.

— А чего ты тогда меня этого лишаешь? Завидно? Ладно на вылазке, но дома-то почему?

Конец ознакомительного фрагмента.