Когда звезды касаются моря

Кри Лейн (2025)

Юная аристократка Инес Брисуа оказывается на борту пиратского корабля, скрываясь от навязанного брака. Теперь ей приходится жить под мужским именем и доказывать свою ценность среди опасных и безжалостных людей. Инес предстоит пройти через испытания, раскрыть тайны и столкнуться с опасностями, чтобы обрести свободу, о которой она так долго мечтала. Но сможет ли она забыть о прошлом и начать новую жизнь, полную приключений и опасностей?

Тот, кто пришёл

Следующий день начался с тяжёлого ощущения, что что-то надвигается. Виктор, словно паук, оплёл этот дом своей властью, и каждый шаг напоминал мне о его присутствии. Его люди бесшумно сновали по коридорам, словно тени, а отец, казалось, окончательно утратил свою обычную уверенность, проводя время в кабинете, избегая лишних разговоров.

Я вошла в столовую, где Виктор уже сидел за столом. Он пил чай, как человек, который полностью владеет ситуацией. Его взгляд скользнул по мне, и я почувствовала, как внутри разгорается злость.

— Доброе утро, Инес, — произнёс он так непринуждённо, словно вчера ничего не произошло.

— Удивительно, как вы всегда появляетесь там, где вас меньше всего ждут, — холодно ответила я, садясь напротив.

Он слегка наклонился вперёд, скрестив пальцы, и его глаза стали настойчивыми.

— Инес, — начал он, — я здесь, не чтобы нарушать ваш покой. У нас есть общее будущее, которое вы так упорно игнорируете. Я просто пытаюсь помочь вам понять, что нас ждет дальше.

— Помочь? — я почувствовала, как голос стал громче, — Вы называете это помощью? Это захват моего дома, Виктор. Контроль над каждым моим шагом. Это не помощь, это тирания.

Он наклонился вперёд, сцепив пальцы, и его взгляд стал серьёзным.

— Миледи, вы всегда такая язвительная утром, или это только в моё присутствие?

— Это только из-за вашего присутствия, — бросила я, — Вы не оставляете мне выбора.

Он сделал вид, что обдумывает мои слова, затем откинулся на спинку стула.

— Иногда отсутствие выбора — это лучшее, что может случиться. Вы начинаете понимать, что важно.

Я почувствовала, как гнев вскипает во мне, и встала из-за стола, не желая продолжать этот разговор.

— Уверена, вы найдёте способ насладиться завтраком без моего общества, — бросила я через плечо.

— Инес, — его голос был твёрдым, но с лёгким оттенком насмешки.

Я остановилась и обернулась, встречая его взгляд. Он всё ещё не двинулся с места, его глаза не отрывались от меня. В них была абсолютная уверенность, как будто он и правда знал, что в конце концов заставит меня подчиниться.

— Ну что ж, — лорд усмехнулся, — Без твоего участия завтрак будет… скучным.

— К счастью, я не обязана делать ваши утренние часы интересными, — ответила я с холодом.

— Пока ещё не обязана, — произнёс он, улыбаясь, — Но после свадьбы, как мне кажется, наши утренние завтраки станут куда более… регулярными.

Моя грудь поднималась и опускалась от напряжения. Я быстро повернулась и вышла, не желая, чтобы он видел, как его слова меня задевают.

Через несколько дней мать и я поехали в город выбрать ткани для моего свадебного платья. Это должно было быть волнующим событием, но вместо радости я чувствовала только напряжение. Виктор оставил мне лишь несколько свободных выборов, и один из них — ткань для платья.

Мы вошли в магазин, где ароматы дорогих тканей смешивались с запахом старинных древесных полок и воска. Весь интерьер был наполнен мягким светом, создавая атмосферу спокойствия, но мне было не по себе. Я провела пальцем по рядам изысканных тканей, не ощущая ни вдохновения, ни удовольствия от выбора.

Мать, несмотря на свою тихую улыбку, заметно нервничала. Она пыталась подбодрить меня, указывая на цветы, которые могли бы украсить платье, но я едва обращала внимание на её слова. В голове было слишком много мыслей о том, что происходит в моей жизни, о том, что я не контролирую. И тогда, среди тканей и стеллажей, я вдруг заметила его.

Эдмунд стоял у дальнего стеллажа, рассматривая какие-то куски ткани, но его взгляд был направлен прямо на меня, как только я вошла. Мы оба замерли на мгновение, будто не ожидая встретиться в этом месте. Он выглядел так же, как в детстве — с тем же лёгким смехом в глазах.

— Инес? — его голос был таким же тёплым и знакомым. Он шагнул ко мне, и я почувствовала, как напряжение немного уходит, пусть и ненадолго, — Я не ожидал встретить тебя здесь.

— Эдмунд… — я замерла, словно не веря, что вижу его, — Ты… что здесь делаешь?

Он улыбнулся, и эта улыбка напомнила мне о беззаботных днях детства.

Мать, заметив, что я разговорилась с Эдмундом, отошла в сторону, давая нам возможность пообщаться.

— Решил выбрать ткани для своей свадьбы, — пошутил он с лёгкой усмешкой, — Хотя, честно говоря, мне ещё предстоит найти девушку, чтобы её организовать. А твоя свадьба с лордом Хартфордом… жаль, что я не могу ничего изменить и вынужден просто наблюдать за происходящим со стороны.

Я почувствовала, как внутри что-то ёкнуло. Он заметил моё молчание и посмотрел на меня с лёгким беспокойством.

— Все хорошо? — спросил Эдмунд.

— Да. Всё в порядке. Это просто… свадебные хлопоты. Всё должно быть идеально, понимаешь? — я попыталась соврать, но он не поверил.

— Инес… — он стал серьёзным, сделав шаг ко мне, — Ты же знаешь, что можешь поговорить со мной. Я не тот, кто будет осуждать.

Я молча кивнула и присела на небольшую софу, которая стояла неподалёку. Он присел рядом, не торопя с вопросами и давая мне время собраться с мыслями. Эдмунд всегда был таким — чутким и внимательным. Он молчал, но я чувствовала, как его взгляд скользит по мне, будто он видел больше, чем я хотела бы показать.

Он вздохнул, поглаживая руками обивку дивана, и наконец сказал:

— Помнишь, как мы с тобой бегали по саду, соревновались, кто быстрее добежит до старого дуба? Ты всегда была быстрее меня, — его голос был тёплым и немного грустным, — А я злился, но ты всегда говорила, что победа — не главное. Что важен путь.

Я закрыла глаза на мгновение, поглощённая этим воспоминанием. Всё в моём теле напряглось, когда я подумала о том времени — времени без забот и без этих тяжёлых обязательств, которые теперь заполняли каждую секунду.

— Да, помню, — ответила я тихо, — но тогда было легче. Все наши заботы были такими малыми… Игры, смех, и твои бесконечные шутки.

Эдмунд улыбнулся, но в его глазах скользнула тень грусти.

— Я и представить себе не мог, что те времена уже никогда не вернутся. И что ты будешь сидеть здесь, выбирая ткань для свадебного платья, и думать, как бы пережить этот день. Я бы отдал всё, чтобы вернуть эти моменты.

— Эдмунд… я хотела возразить, но его слова пронзили меня, словно острый гвоздь доску. Я зарылась в ладони и почувствовала, как тяжело мне дышать, — Я не могу вырваться из всего этого. Ты не понимаешь, что я должна сделать. Это… Это не просто моя свадьба, это часть игры, в которую я не могу не играть.

Эдмунд не отводил от меня глаз.

— Ты не обязана жить чужими ожиданиями, Инес, — сказал он тихо, но твёрдо, — Ты можешь всё изменить.

— Я не могу уйти, Эдмунд. Это всё… Это не только про меня.

Я покачала головой, стиснув губы, чтобы не дать слезам вырваться. Вскочила и схватила первую попавшуюся ткань.

— Я должна выбрать ткань для платья, — сказала я, пытаясь вернуть себе контроль.

Эдмунд не ответил, но его взгляд остался на мне. Слова были лишними.

Ночь была тихой, но эта тишина казалась мне гнетущей. Я сидела в своей комнате на ковре перед камином, поджав под себя босые ноги. Моя ночная сорочка нежно касалась кожи, открывая плечи, её лёгкая ткань почти не ощущалась на теле. Книга, лежащая на моих коленях, была раскрыта, но я не могла сосредоточиться. Строки расплывались перед глазами, мысли уводили меня в другие места, а мои чувства запутывались, как клубок ниток. Виктор, его присутствие — навязчивое и доминирующее — не давало мне покоя.

Тихий стук в дверь выдернул меня из размышлений. Я напряглась, ожидая, что это, возможно, служанка, но когда тишина затянулась, я недовольно подошла и открыла дверь. На пороге стоял Виктор. Его рубашка была небрежно расстёгнута, волосы слегка взъерошены, а глаза горели странным огнем.

— Что вы здесь делаете? — резко спросила я, скрестив руки на груди и останавливаясь в дверном проёме, — Это моя комната, Виктор. Вы не имеете права заходить сюда.

— Я стучал, — ответил он спокойно, но его глаза выдавали внутреннюю борьбу, — Но вы не торопились открывать.

— Я не ожидала увидеть вас, — сказала я холодно, — И, тем не менее, вы снова решили, что можете игнорировать любые границы. Вы хоть осознаёте, как это выглядит? Моя репутация и так под угрозой из-за вашего постоянного присутствия в этом доме, а теперь ещё и это?

— Мне всё равно, что подумают другие. Важно лишь то, что мы должны обсудить.

— Обсудить? — мой голос стал холоднее льда, — И что же настолько важно, что не могло подождать до утра?

Не дожидаясь моего разрешения, Хартфорд просто прошёл внутрь, словно это была его комната. Его шаги были медленными, но уверенными, как будто он считал себя вправе находиться здесь. Я не тронулась с места, но мой взгляд был холодным и полным возмущения. Он остановился, повернулся ко мне, его взгляд обжигал.

— Вы можете ненавидеть меня, сколько хотите, — начал он, и его голос стал мягче, но в нём звучала напряжённость, — Но вы не можете отрицать того, что между нами что-то есть.

Я сделала несколько шагов по комнате, чувствуя, как внутри закипает гнев. Каждый мой шаг был резким, будто я пыталась сбросить с себя его слова, его взгляд, его присутствие.

— Между нами есть только ненависть, Виктор, — резко ответила я, скрестив руки на груди, — Вы ворвались в мою жизнь, как буря, и пытаетесь убедить меня, что это правильно.

Он сделал шаг ближе, и напряжение в комнате стало почти невыносимым, как будто само пространство сжималось вокруг нас. Его голос прозвучал низко, но в нём чувствовалась не только твёрдость, но и страсть, едва сдерживаемая:

— Вы ошибаетесь, моя миледи. Вы видите во мне только свои страхи и ненависть. Но я — это нечто большее, чем вы готовы признать.

— И что же я должна увидеть? — мои слова прозвучали резко, словно пощёчина, — Человека, который разрушает всё вокруг ради своих амбиций? Человека, который пытается убедить себя, что я — ещё один его трофей?

— Вы не моя собственность, — произнёс он, его голос стал глубже, насыщеннее, словно каждая эмоция нашла в нём отражение, — Но вы — мой смысл, Инес. Вы — то, ради чего я готов отдать всё. Даже если вы не хотите это признать, вы чувствуете это так же, как и я.

— Чувствую? — я рассмеялась, но в этом смехе не было радости, — Вы серьёзно? Виктор, вы — последнее, что может вызвать во мне хоть какие-то тёплые чувства. Всё, что я к вам испытываю — это презрение и гнев. И вы не заставите меня думать иначе.

— Презрение и гнев, говорите? — тихо проговорил Виктор, делая ещё шаг ко мне, сокращая расстояние.

Его взгляд стал еще более проникающим, почти гипнотическим.

— Тогда почему вы так реагируете на меня? Почему ваш голос дрожит, а дыхание сбивается?

Его слова, наполненные вызовом и уверенной наглостью, только подливали масла в огонь. Я чувствовала, как меня охватывает жар, но не от страха или волнения, а от злости.

— Не смейте даже пытаться анализировать мои чувства, Виктор, — сказала я резко, сделав шаг назад. Но он последовал за мной, словно не замечая моих слов.

— Вы можете отрицать это сколько угодно, — продолжал Хартфорд, его голос становился все тише, но от этого только более настойчивым, — Но я вижу вас насквозь, миледи.

Виктор сделал шаг ближе, и я заметила, как его взгляд опустился на мои губы. Его рука потянулась ко мне, и прежде чем я осознала, что он собирается сделать, его лицо уже приблизилось к моему. Он наклонился, пытаясь поцеловать меня.

Не раздумывая, я оттолкнула его с такой силой, что он едва не потерял равновесие. Его глаза расширились от удивления, а я стояла, потрясённая своим же поступком. Я была на грани потери контроля, и в груди рвалась буря эмоций, словно волна, готовая обрушиться на него. Возмущение, гнев, боль — всё переплеталось в этот момент.

— Как вы смеете! — почти выкрикнула я, глядя ему в глаза.

В груди билось моё сердце, но это был не пульс влюбленной женщины — это было сердцебиение от ярости, от чувства унижения и силы, которую я на мгновение обрела.

— Если я согласилась стать вашей женой, это не означает, что вы можете себе позволять такие вещи!

Виктор стоял, его дыхание стало глубоким и ровным, но его глаза не отрывались от меня. Я видела в них что-то большее, чем простое разочарование — там горела неуемная решимость, почти жестокая. Он сделал шаг назад, но не сдался. Его губы чуть изогнулись в напряжённой усмешке.

— Это всё равно случится, Инес, — сказал он с абсолютной уверенностью в голосе, и его слова звучали как приговор, — Рано или поздно ты станешь моей. Я знаю это. Ты знаешь это.

Я вздохнула, глубоко и с какой-то яростной горечью, и, не скрывая своего презрения, ответила:

— Вы так высоко о себе думаете, Виктор. Верите, что сможете заставить меня подчиниться? Что я стану частью вашей коллекции, вашим призом, как и все остальные вещи, которые вы можете заполучить своим желанием и силой?

Виктор шагнул ко мне, но я сжала челюсти и повернулась к дверям, показывая ему своим жестом, что не намерена больше терпеть его присутствие в этой комнате.

Он остановился, неуклонно смотря на меня, а я почувствовала, как меня снова охватывает ярость. Его спокойствие только добавляло огня, как будто его слова были не вызовом, а пророчеством.

— Вы правы в одном, — сказал он с таким равнодушием, что мне захотелось закричать, — Я добьюсь этого, Инес. Вы будете моей, даже если не сейчас. И это не зависит от ваших слов или от того, как вы мне сопротивляетесь. Это неизбежно.

— Уходите, — сказала я, не оборачиваясь, голос мой был твёрд и решителен, — Своими словами вы только ещё больше доказываете, как низко вы пали. Слышите? Уходите.

Он молча развернулся и, не произнеся больше ни слова, покинул комнату. Но я знала, что это ещё не конец. В его словах была опасная уверенность, и он бы не остановился. Но и я не собиралась сдаваться.

Я закрыла дверь на ключ и вновь опустилась на ковер у камина, пытаясь сосредоточиться. Мысли унесли меня туда — в тот вечер, когда всё началось.

Тот вечер был… другим. Я помню, как он вошёл в дом, высокий и уверенный, с этим непередаваемым взглядом, который сразу привлекал внимание. Он был холодным, но не враждебным, больше как человек, который знает цену своим действиям и словам. Виктор не пытался быть кем-то другим, и в этом было что-то странно притягательное. Я не знала тогда, что этот момент будет поворотным, что с ним начнётся что-то, что невозможно будет остановить.

Он был не из тех, кто делает первый шаг. Это было заметно с самого начала. Я помню, как мы сидели за ужином, и он молчал. Все остальные обсуждали текущие дела, но его молчание было не пустым, а насыщенным. Он не был одним из тех, кто вклинивается в разговор ради того, чтобы занять место за столом. Он сидел, слушал, наблюдал — его присутствие заполняло пространство.

Тогда я подумала, что он просто интересный, умный человек. Я была еще совсем молода и, если честно, немного наивна. Я даже не подозревала, что именно это молчаливое присутствие станет для меня настоящей опасностью, что он уже тогда контролировал моё пространство, мои мысли, мои реакции.

Но с каждым месяцем, с каждым разговором, с каждым взглядом, с каждым его шагом, он всё больше вторгался в мою жизнь, пока не стал неизбежной частью её. Тот самый человек, с которым невозможно не считаться, даже если ты его не хочешь. Я помню, как однажды он сказал мне, что всё будет по его правилам. Тогда я смеялась — кто бы мог подумать, что он, этот почти незаметный человек в тот вечер, станет тем, кто полностью изменит мою жизнь.

Теперь, когда я оглядываюсь назад, я понимаю, как глупо было не заметить это. Он не был просто гостем. Виктор был тем, кто всегда знал, как всё закончится.