Край заблудших

Ксения Левонесова (2024)

Не пересекай границу города на Лете, иначе — смерть. Здесь поля охраняет женщина-змея, а дома выращены из семян. Жителей этого странного места зовут заблудшими. Они падают с небес и не помнят ничего, даже собственного имени. Так и происходит с Орфом. Забыл все слова, знает лишь то, что назначен почтальоном. Разнося послания, юноша выясняет, что у многих горожан есть тайны. Впрочем, как и у него самого. Почему Орф оказался в этом месте? А самое главное — как отсюда выбраться?

Глава 07

Танцы на полях

Лем работал. Меня хотели передать другому лекарю, но он перехватил рабочих и заставил затащить меня в свой кабинет. Затащить — потому что сам я едва волок ноги. Уже не от бессилия или боли, просто все стало каким-то… ненужным? Бессмысленным? Я вспомнил Диту, но ничего конкретного сказать не мог. Как мы познакомились? Как поцеловались? Как я понял, что готов спуститься за ней даже в Ад? Как спустился сюда?

То, что мы в Аду (привет, новое слово), я уже не сомневался. Или как минимум в предбаннике адского пекла. Одно я знал точно: я спустился сюда, не умирая. Не потому что Хида так сказала, нет. Просто я сам чувствовал — и, наверное, всегда в это верил, — что смерть — это конец пути. После смерти я точно не встретил бы Диту, а значит, покончить с собой я не мог. Нашел другой путь.

— Поймали его в поле… Вроде держится молодцом, но вот тут раны, на боку. Да и вообще на ногах еле стоит, — рассказывал один из работяг.

Выслушав, Лем спровадил их и закрыл дверь. Тут же осмотрел правую руку — чешуя Хиды разрезала одежду, кровь застыла на ткани, но сами раны зажили после тех ее волшебных растений. Интересно, остались ли шрамы? Взглянул — есть, но едва заметные, как белые полосы от заживших царапин.

— Удивительно, что ты почти цел, — сказал наконец Лем.

— Да, удивительно…

— На тебя что-то напало?

Я посмотрел на лекаря.

— А что на меня могло напасть?

Лем пожал плечами и отвернулся к полкам с лекарствами. Потом передумал, залез в шкафчик под столом и достал бутылку.

— Не знаю. С полей обычно не возвращаются. Прямо как из-за границы.

— Ну а я вернулся.

— Выпей. — Он протянул бутылку. Я понюхал и поморщился.

— Без этой дряни справлюсь. Я тебе новых слов принес. Заплатишь?

Лем сел на стул, готовый слушать, и сам отхлебнул из бутылки.

— Говори.

— Экзамен. Телевизор. Актеры.

Он сначала обрадовался, готовый впитывать новые слова, но тут же разочарованно поник.

— Ну… Как будто говоришь что-то знакомое, но нет того тепла, как от «солнца». Понимаешь?

— Еще как.

Я поднялся на локтях, сел в кровати.

— Где мы, Лем? Что это за место? Зачем здесь столько фабрик, чем заняты все люди? Что за границей? Почему никто ничего не помнит?

Лекарь развел руками.

— Если бы я знал.

— Когда я очнулся, мне казалось, ты все тут знаешь. А если не ты — то кто?

— Может, Каин? Он здесь дольше всех.

— Ага, так он мне все и рассказал…

Я осмотрел руку. Форму придется доставать новую, эта — как будто с бездомного стащил, порванная, вся в земле. Может, Тропа заштопает? Надо вернуть ей веретено. Не хочется таскать с собой собственную судьбу, потеряю еще.

— Если он не расскажет… Я знаю, кто может. — Лем сказал это неохотно, будто я его заставил. Что за интонация? Не хотел говорить — просто промолчал бы, к чему это кривляние?

— Кто?

— Я пока не могу сказать. Точнее… В общем, сначала мне нужно у него самого спросить. Если согласится, я закину пустое письмо тебе в ящик, хорошо? Это будет значить, что он согласен. Зайдешь ко мне в тот же вечер, и я тебя провожу.

— Какие секретные операции, с ума сойти.

— Иначе никак, братец…

— Орф, — поправил я. — Я вспомнил, как меня звали раньше.

— О, поздравляю! — Моему имени Лем обрадовался больше, чем «телевизору» и «актерам». — Вижу, ты в порядке. До дома дойдешь? Тебе бы поспать да перекусить, к утру будешь здоров. Видимо, тот, кто тебя «не ранил», тот же и залечил.

Домой… Слово Лем помнил, а догадывался ли о его истинном значении? Что дом — это не просто четыре стены с крышей и кроватью? Я не помнил свой прежний дом, но точно знал: там было что-то еще. Что-то такое, что нельзя купить и поставить в уголочке. Дита?.. Нет, ее в доме не было, но я отчетливо понимал, что с ней в четырех стенах стало бы гораздо лучше.

– Дита. Что это значит? Дита.

Я повторил необычное имя несколько раз, пробуя. Звучит интересно. Мы стояли возле ее дома, на дороге, пока мимо проезжали редкие автомобили. Я каждый раз отводил ее подальше, к кустам, чтобы ее не задели даже боковым зеркалом.

– Тебе не нравится? — нахмурилась она.

– Нравится. Это от имени, да? Первая буква имени и фамилии…

– Ты скажи, хорошо звучит или нет?

Я поцеловал ее вместо ответа. Она наконец успокоилась.

– Знаешь, идея супер. Давай и я по такому же принципу назовусь? О — Раф… Хотя нет, лучше Орф. Звучит?

– Ты меня передразниваешь или правда? — заигрывая, рассмеялась она.

– Правда. Мы с тобой — Орф и Дита…

Спал ужасно. Марфа куда-то запропастилась. Видимо, это сказалось не только на мне: спящие рядом постоянно стонали и ворочались. Я от этого вздрагивал, просыпался на миг, потом снова погружался в грезы. Проснулся опять от звона часов. Сходил на склад — без проблем дали новую форму. Забрал почту, сунул список зданий Каину под дверь, разнес еще несколько посланий. Некоторые люди оглядывались на меня, перешептываясь. Наверняка слух о почтальоне, который смог выжить на поле, разнесся по всему городу. Разве что Зима ничего не сказал — когда я пришел, он уже спал. Видимо, не дождался он меня возле конвейера, но это и к лучшему. Я вспомнил о нем только в приюте, и возвращаться к границе было бы очень некстати.

Прошел день. Другой. Третий. Работа стала серым небом, среди которого вот-вот должен был грянуть гром. Так мне казалось. Я ждал весточки от Лема, по ночам бродил к лесу, надеясь увидеть Диту. Она так и не приходила, на поля я решил пока не соваться. Еще нужно было отнести веретено Тропе, но оно так и болталось у меня в сумке. Страшно было к ней возвращаться, вдруг решит отомстить за то, что не выполнил работу? Рубанет ножницами по нити — и нет меня.

Наконец я собрался с духом, отыскал во время очередного ужина старуху — сестру Тропы — и отдал веретено ей. Она и без объяснений все поняла. Никакого трепета при расставании с собственной судьбой я не ощутил.

Новых слов и воспоминаний не было, и я довольствовался теми, что есть. Даже записал их в свой блокнот, чтобы точно не забыть. Там же лежала карта города — кривенькая, со странными пропорциями, разместившаяся на четырех листах. Но хоть что-то. Может, если однажды взбешусь и решу уйти за границу, оставлю это в наследство следующему почтальону, чтобы не мучился. Место, где начинаются поля, я подписал огромными буквами: «НЕ ВЛЕЗАЙ, УБЬЕТ!». А позади полей пририсовал трех мужиков с молоточками. Это судьи, о которых говорила Хида, туда тем более ходить нельзя.

Лем не писал. Можно ли заявиться к нему в лекарню без спроса и дела? Что-то мне подсказывало — это бессмысленно.

— Эй, малец, — меня подозвал очередной прохожий, пока я бездумно бродил по городу. — Можешь передать послание? Только срочно.

— Давайте, — без особого энтузиазма согласился я.

— На словах. Найди Элая — он работает на пивоварне. Вон там, с самой высокой трубой.

Я посмотрел в указанную сторону, хотя и без этого понял, куда идти. Интересное местечко. Пивоваренный завод есть — а пива в городе нет. Или просто я пока не видел? В столовой его не выдавали.

— Скажи Элаю, что сегодня к вечеру нужно груз доставить. Он поймет.

Я отправился выполнять работу. Итак, фабрика… Я взглянул на карту и прикинул: в городе сплошные заводы да производства, а у жителей половины из этих товаров нет. Производят больше, чем потребляют. Иногда к границе утаскивают глиняные чашки — красивые, расписные. Кому мы их отправляем и зачем столько? Там что, целый взвод солдат кормят?

Конец ознакомительного фрагмента.