Байки про балет

К. В. Бузанов, 2021

В книге содержится сто двадцать три байки, которые записаны со слов призрака Кабриолева. Все они про балет и около него, в той или иной степени, но вот имён Вольдемар Альбертович никогда не называет, хотя про многих и так понятно. Хронология отсутствует, но мелькают привязки к конкретным событиям. И всё привязано к одному конкретному месту, где сейчас призрак балетомана и обитает, – к Большому театру.

День премьеры

Кабриолев, как он сам честно признаётся, премьеры не очень-то и любил, а особенно на начальном этапе своего балетоманского подвижничества, когда «с ноги» в театр он ещё не входил, — они всегда сулили дополнительные сложности с проходом. Есть и ещё одна другая, но главная причина его нелюбви — премьерный нервяк у артистов. Подавляющее их большинство, в день премьеры на взводе сами по себе, да и времени на репетиции никогда не хватает. И, в силу этого, больше они допускают грязи и неточностей, часто танцуют немузыкально, с синхронностью, обычно, не очень… А это всегда как нож по сердцу для Вольдемара Альбертовича — любой огрех любимого артиста его «убивал», от этого он сам сильно нервничал, бледнел, краснел и покрывался испариной. В общем — и балетоман, и артисты много здоровья на первом показе оставляли, физически и морально сложным выходило это время!

Но совсем не ходить на премьеры нельзя: позор, тусовка балетоманская этого не поймёт, да и самому интересно. В день премьеры выносится на суд разнонастроенной публики результат кропотливого труда очень многих, и отказать себе в просмотре этих результатов Кабриолев никак не мог, а тогда получалось: «И хочется, и колется!». И с этим надо было что-то делать…

А лучше всего переживать этот дополнительный стресс получалось с помощью шампанского. Осушив несколько фужеров ещё до начала спектакля, Вольдемар Альбертович становился добрее и снисходительнее. Не так его уже коробил топот корды невпопад, несогласованность в парах и ляпы дирижёра. А на «своих» артистов вообще удавалось глаза закрывать, или, правильнее сказать, заливать. После антракта же всё уже и нравиться могло начаться, тем более на эту сцену абы что априори не выпускали.

Так что имелся у Кабриолева эффективный способ «переживать» премьеры, но имелась у этого способа и обратная сторона — утро после премьеры. Меры в игристом Вольдемар Альбертович не знал, тем более, после окончания спектакля, он всегда обильно отмечался. Выпивалось слишком много, отчего болела у балетомана ужасно назавтра голова и вялость во всех членах ощущалась. Так что не любил Кабриолев премьеры — страдал он от них! А особенно — на следующий день…