Ты моя жена. Настоящая

Лана Пиратова (2024)

— Это правда? — его взгляд давит, но я упрямо задираю подбородок вверх. Я не боюсь тебя, Давид.– Что именно? — спрашиваю. — В нашей жизни столько лжи, я уже и сама путаюсь.– Он мой? — кивает на мой живот.– Кто, Давид? — не сдаюсь я, все еще надеясь, что не так поняла вопрос.– Не тупи, Василиса! Ребенок мой? — смотрит на меня исподлобья.Я зажмуриваюсь, чтобы не заплакать. Его вопрос ранит, но он не увидит моих слез. Немного успокаиваюсь и отвечаю медленно и равнодушно:– Не твой. Иди к своей будущей жене или матери твоего ребенка. Этот ребенок не твой.

Глава 8

Василиса

Давид забирает меня у метро.

— Красивая ты, всё-таки, девка, Василиса, — произносит задумчиво, без стеснения разглядывая меня, когда я сажусь на переднее пассажирское сиденье.

— И тебе привет, — отвечаю я.

Давид усмехается.

— Ну что? Соскучилась?

— Ты обещал быть серьезным, — говорю я. — Если нет, то я пойду.

Берусь за ручку двери, намереваясь выйти.

— Да сиди ты! — Давид накрывает рукой мои пальцы.

Его губы оказываются совсем рядом.

— Пахнешь также вкусно, — вдруг говорит он, блуждая взглядом по моему лицу. — Я так соскучился, Василиса. На любую сделку пойду.

Я убираю руку с ручку дверцы и ладонь Давида ложится мне на ногу.

Беру его за запястье.

— Дай, хоть потрогаю немного, — улыбается он. — Знаешь, сколько женского тела не касался? Кто бы узнал, подумал, что решил ориентацию сменить. А все ты. Вредина маленькая.

Приближает ко мне свое лицо.

— Мучить меня решила? Опять игры твои? Василиса? Не боишься?

— Чего это? — я судорожно сглатываю и вжимаюсь в сиденье.

— Проиграть? — улыбается Давид и нажимает незаметно на рычаг!

Сиденье резко опускается. Так неожиданно, что я охаю.

Рука Давида на моем животе.

— Чего напряглась? — он наклоняется ко мне. — Не обижу, ты же знаешь. Разве я когда-нибудь не думал о тебе? Не давал тебе кончить?

— Давид! — серьезно начинаю я и пытаюсь приподняться. — Подними кресло. Мы так не договаривались.

— А мы пока вообще с тобой не договаривались, — усмехается он. — Это ты вдруг решила обратиться ко мне. Сделку предлагаешь.

Он откровенно насмехается надо мной.

Я упираюсь руками ему в грудь и со всей силы отталкиваю. Так, что Давид ударяется затылком о потолок машины.

Сажусь в кресле и, нащупав рычаг, возвращаю его в прежнее состояние.

— Давид, еще раз, — говорю, глядя вперед, — я пришла поговорить серьезно. Если нет, то мне лучше уйти. У меня есть еще дела и тогда мне придется искать помощь в другом месте.

— Так тебе, все-таки, нужна помощь, — улыбается Давид.

— А ты не знаешь? — прищуриваюсь я. — Почему ты не сказал мне, что на меня хотят повесить поджог?

— «Повесить»! Фу, Василиса! Где уже набралась жаргона? Одного визита к следователю хватило? — Давид продолжает смеяться надо мной.

— Так вот, — я, наоборот, серьезна, — ты скрыл от меня это! Давид! Почему?!

Возмущенно смотрю на него.

— А ты дала мне шанс сказать это? — его лицо тоже становится серьезным. — Я ведь хотел поговорить с тобой. Не помнишь? А ты? Ты просто сбежала, Василиса. Впрочем, как всегда. Я уже не удивляюсь этому. Ты сама не дала мне возможности рассказать тебе.

— Хм, — произношу задумчиво, — то есть у тебя хватило времени, чтобы рассказать мне о том, как гудят твои яйца и поведать мне о своих мозолях, а вот предупредить меня у тебя времени не хватило. Какой же ты, Давид!

Сжимаю губы от злости.

— Какой есть, — ухмыляется он. — И тем не менее за помощью ты ко мне пришла. Максим же тоже, наверняка, предлагал помощь? А? Чего молчишь? Думаешь, не знаю, что трется возле тебя? И Арсен этот. Гондом. Но я рад, — произносит довольно и я удивленно смотрю на него.

Чему это он так радуется?! Так хочется стукнуть его сейчас. Прямо кулаки чешутся. Тру их об ноги.

— Почесать? — приподнимает бровь Давид и кладет мне на ногу свою руку. Просовывает пальцы между ног. — Скучала, зайка?

Опять приближает свое лицо ко мне. Голос становится хриплым.

— Так скучала, что думаю, куда тебе кулаком заехать: в самодовольную улыбку или по гудящим яйцам? — цежу я.

— Василиса, — Давид качает головой, но руку свою не убирает. — И то, и то надо пожалеть. Подпортишь губы и целоваться не сможем. Про яйца я вообще промолчу. Сама себя не простишь.

— Боже, — я закатываю глаза.

— Ну, хорошо, называй меня так. Только не на людях.

И я только собираюсь открыто послать его, как он добавляет уже серьезно:

— Я рад, Василиса, что ты не поверила ни Максиму, ни Арсену. Ты гораздо умнее, чем я раньше думал.

— Ага, — киваю. — Что только делать мне с этим умом?

— Я помогу тебе, — убирает, наконец, руку с моей ноги и проводит по волосам. — Давай, что за сделку там ты мне приготовила? Я прямо весь горю в предвкушении.

Кладет руку на ремень, привлекая внимание к своей ширинке. Ну, конечно, там уже топорщится внушительный бугор в штанах.

— Смотри, фитилек не сожги в этом пламени, — усмехаюсь я.

— Фитилек? — Давид приподнимает бровь. — Тебе напомнить, до куда этот «фитилек» доставал у тебя?

— А смысл? — пожимаю плечами. — Если я не запомнила с тех времен, то сейчас вряд ли что-то изменится.

— Ну и стерва ты, Василиса. И почему мне такая жена попалась?

— Еще не поздно, Давид, изменить свою жизнь. Амина ждет тебя. Вместе с «фитильком».

— А я смотрю, задела тебя Амина-то, зайка? — проводит пальцем по моей скуле. — Ревнуешь?

— Вот еще! — отдергиваю голову. — Тебе нужны акции, Давид?

Перехожу, наконец, к главному. Давид молчит. Просто наблюдает за мной.

— Я подарю их тебе, — продолжаю, не дождавшись ответа.

— Хм, какая щедрость.

— Не совсем. Мне нужна защита, Давид. Мне страшно. Я не знаю, кому верить.

— Ты пришла ко мне, — задумчиво произносит он. — Значит, мне веришь? — смотрит на меня исподлобья. Я отворачиваюсь к окну, прикусываю большой палец.

— Василиса, — зовет меня Давид. Потом чувствую его пальцы на своей шее и он поворачивает мою голову к себе. — Веришь мне?

Пристально смотрит в глаза. А я опускаю взгляд. Не знаю, что ответить.

— Глупенькая, — тихо произносит Давид и тянет меня к себе. Сам приближается и, не давая мне прийти в себя, впивается в мои губы.

Он так крепко держит меня, что я не могу пошевелиться. И опять его губы терзают мои. Давид толкает язык и наши языки встречаются. Он пытается обвести мой язык, придавить его, но я успешно уворачиваюсь и вызываю улыбку у Давида.

Его рука ложится мне на живот. Губы отпускают рот и начинают покрывать теплыми поцелуями скулы, подбородок, шею.

— Давид, — прошу я и упираюсь руками в него.

— Ну, зайка, я только поцелую, — шепчет он, продолжая целовать меня, а потом вдруг подхватывает, приподнимает и пересаживает себе на колени.

Удерживая меня за талию, смотрит серьезно.

— Пусти, Давид, — говорю я. — Я не за этим пришла. Дура! И почему я подумала, что ты изменился и поможешь мне? Пусти!

Пробую встать с него, но он не пускает.

— Успокойся, глупенькая, — улыбается Давид и придвигает мои бедра ближе к себе.

Так, ну вот теперь в меня упирается его стояк и я боюсь пошевелиться.

— Все? Успокоилась? — спрашивает Давид. — Теперь поговорим. Будешь меня слушаться — будешь жива и даже счастлива. Будешь опять бузить — мне сложно будет помочь тебе. Тебе угрожает опасность. И дело не в акциях. Хочешь, чтобы я помог тебе?

Ждет ответа, но я молчу. Сижу на нем, опустив взгляд.

Тогда Давид берет меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. Там теперь нет и тени улыбки.

— Ты сама пришла ко мне, Василиса, — говорит уже мягче. — Я ждал этого. Я хочу помочь тебе. Нам. Веришь мне?

Еще какое-то время я смотрю ему в глаза и киваю.

— Молодец, — Давид гладит меня по волосам. Проводит пальцами по скулам.

Кладет руки мне на плечи и ведет вниз. И, когда его руки оказываются на моих бедрах, сильно сжимает пальцы.

— Сука, — рычит сквозь зубы, — как же тяжело, Василиса.

Опускает голову и сидит так.

Потом вдруг резко подхватывает меня за талию и пересаживает обратно на пассажирское сиденье. Заводит мотор.

И молчит. Сосредоточенно смотрит на дорогу и молчит.

— Давид, — тихо зову его я, но он не оборачивается, — куда мы едем?

— Домой, — бросает мне и сворачивает на заправку. — Сиди тихо. Поняла? Я быстро.

Открывает дверь, чтобы выйти.

— Давид, а можно в туалет? — спрашиваю я.

Он недовольно оглядывается и отвечает сквозь зубы:

— Можно. Только быстро! И без шуток, Василиса.

Строго смотрит на меня.

Наверное, думает, что я опять хочу сбежать. Но нет. Почему-то сейчас, после его пары фраз, брошенных как бы между делом, мне особенно страшно.

Давид идет к кассам, а я заворачиваю за угол. Иду к дамским комнатам.

Длинный темный коридор и приоткрытая дверь в конце, откуда тянется слабая полоска света. По-видимому, запасный выход.

Замечаю фигуру человека у стены в капюшоне, но отгоняю от себя любые подозрения. Давид меня параноиком сделает! Навел тайны, а ведь наверняка не все так страшно! У него своя игра! Я уверена. Блин, и вообще я вот к нему домой сейчас еду. Сама считай. Опять.

Так. Все. Сейчас скажу ему, что не поеду никуда с ним. Жила же я до этого без него! У меня есть Вика. Максим есть. А у Давида одно на уме.

И, не дойдя до туалета, я резко разворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и решительно поднимаю ногу, чтобы сделать шаг, но тут фигура от стены также резко отделяется и буквально прыгает ко мне.

Одной рукой меня обхватывают за талию, а второй — закрывают рот.

Короткое «а» — вот все, что я успеваю произнести.

Смотрю испуганными глазами, а меня уже тащат в конец коридора. К той самой приоткрытой двери.

Я, конечно, пытаюсь сопротивляться, но с каждой секундой понимаю, что бесполезно. Мои удары, похоже, вообще не ощущаются.

Мы уже у двери и, открыв ее ногой, мой похититель вытаскивает меня наружу. Замечаю черный тонированный автомобиль.

Мамочки. Это же меня туда сейчас и засунут.

Пока меня буквально волокут к машине, я оглядываю все вокруг в поисках помощи. Но здесь пусто. Только эта устрашающая машина и мы.

И я уже понимаю, что все. Это конец. Меня грубо нагибают и пытаются засунуть в машину и тут как спасение раздается голос сзади:

— Отпусти ее, сука!

Я замираю, точно также как и мой похититель. И потом он вдруг ослабляет хватку и я тут же вырываюсь и в два шага оказываюсь за спиной Давида.

Он рукой задвигает меня еще дальше и тут только я понимаю, почему меня так быстро отпустили — в руке Давида пистолет! Настоящий! И мне почему-то становится еще страшнее.

— Иди в машину! — бросает мне Давид через плечо. — Ну! Быстро!

— А ты? — спрашиваю дрожащими губами.

— Быстро, я сказал! — рявкает он в ответ и я уже больше не спорю. Бегу к его машине.

Открыв дверцу, оборачиваюсь и вижу, как Давид нависает над тем самым мужиком, который пытался украсть меня. Он ударяет его и что-то говорит. Трясет. Тот лишь мотает головой. Тогда Давид замахивается и ударяет его рукояткой пистолета сзади. Мужик падает. Я закрываю рот, чтобы не закричать.

Давид оглядывается, пинает мужика и быстро идет ко мне.

— Почему еще не в машине?! — кричит он, буквально запихивая меня внутрь. — Сейчас также обездвижу!

Он жмет на газ и мы буквально срываемся с места. Немного придя в себя, я чувствую, что сейчас заплачу.

— Давид, — беру его за руку, — это из-за акций? Да? Из-за них? Давид! Мне страшно.

Он молчит. Лишь еще сильнее жмет на глаз и постоянно оглядывается в зеркало заднего вида.

— Давид! — прошу я.

— Помолчи! — обрывает он и я опять слушаюсь.

Сижу, опустив голову и закрыв глаза. Слезы тоненькими струйками скатываются по щекам и падают на ноги.

Открываю глаза лишь после того, как машина останавливается.

— Где мы, Давид? — спрашиваю я.

— Там, где тебя не найдут, — сухо отвечает он.

Выходит из машины, открывает мою дверь и сразу же берет меня на руки.