Моя единственная

Лина Коваль (2024)

— Я хочу с тобой развестись. — Снова женишься? — выпаливаю на эмоциях. Мой муж Иван Соболев, которого я не видела почти два года, засунув руки в карманы строгих брюк, игнорирует мой выпад и ждет ответа. Расслабленный, мужественный. Все такой же красивый, но чудовищно равнодушный теперь. — Хорошо. Я согласна. — У нас нет ничего общего, — он добивает меня своей правдой. — Ни имущества, ни детей, слава богу. Нас быстро разведут, и мы больше никогда не встретимся. Все как ты мечтала, Таисия. — К-конечно, — запинаюсь, тяжело дыша. — Ничего общего… Ни имущества, ни детей, — с силой прикусываю губу, чувствуя противное жжение в глазах. — Слава богу, Вань… Первая часть называется «Мой однолюб»; Хэппи-энд; Нецензурная брань, сцены 18+

Глава 3. Иван

Когда я остался один. Когда сбылся самый страшный мой сон.

Я… черт возьми… я искал как мог. Разные адреса, конкурсы, квартиры… И постоянный, сносящий сознание сброс звонка.

Короткие гудки я запомнил на всю жизнь, потому что полгода их слушал. День ото дня. Куча выкуренных сигарет, тысячи километров и тотальное ощущение вины — вот с чем остался. Нет, никто меня не обвинял на словах, но я видел этот предательский блеск в глазах всех вокруг. Даже собаки.

Я дал себе срок — полгода…

Я дал тебе срок — полгода…

А потом принял эту вину на себя. И просто живу дальше… Как умею.

Даже плохим людям надо как-то жить…

Иван Соболев

— Как прошла встреча? — спрашивает Алиса.

Активно разминает мне плечи с заднего сиденья. Это немного, но раздражает.

Мир сосредоточенно рулит, иногда заглядывая в папку, которую я внимательно просматриваю.

— Вы уснули оба? — обижается Алиса.

— Нормально, — отзываюсь, не отрываясь от проекта.

Просто поверить не могу, что она окончила универ. Просто поверить не могу, что сумела это все провернуть так, чтобы я ничего не узнал. В деканате клялись, что Таисия Соболева забрала документы. О переводе никто слова не сказал.

— Мы домой? — снова слышится сзади.

Мир тоже смотрит на меня вопросительно.

— Закинем тебя домой, а я прокачусь до Машки. Обещал заехать.

— Почему мне нельзя с тобой?

Не обращая внимания на гримасу Громова, оборачиваюсь.

— Тебе все можно, Лис. Но к Маше я сегодня заеду один, хорошо? Ты плохо себя чувствовала, отлежись.

— Ладно, Ванюш. Как скажешь. Буду послушной.

Она убирает руки с моих плеч, свободно улыбается и подмигивает. Эта ее легкость — то, что надо.

Наша семейная московская квартира тоже находится в центре. Обычная сталинка со стоимостью в миллион за квадрат, к которой я лично не имею никакого отношения. Она куплена отцом для частых командировок.

Высадив Алису у подъезда, Мирон срывается с места.

— Ебать, она у тебя прям выдрессированная, — шутит. — Как собака-улыбака.

Я сжимаю зубы. Переварив агрессию, отвечаю:

— Прекрати. Когда захочу спросить чье-то мнение, обязательно соберу консилиум.

— Тут и консилиума не надо, — ворчит друг.

Закурив, продолжаю листать страницы.

— Ты как вообще? — слышу. — Я до сих пор в лютом ахуе.

Все бы ничего, но год назад я дал себе зарок — ни с кем не обсуждать свой неудавшийся брак. И даже встреча со своей все еще законной женой в московском ресторане в качестве действующего дизайнера «Формулы строительства», не заставит отойти меня от заданного вектора. Ничто не заставит.

— Я нормально, — отвечаю, смачно затягиваясь и выпуская дым в открытое окно.

Выкинув окурок, подцепляю новую сигарету из пачки. Мир не унимается:

— Тайка вообще не изменилась. Может, чуть поправилась только. Такая же, как была.

— Давай к делу, — киваю на папку. — Что думаешь?

Громов озирается и жмет на поворотник. Перестраивается в крайний левый ряд, поблагодарив «аварийкой» пропустившего. Потом постукивает по рулю пальцами.

— Думаю, что с тендерами связываться смысла нет. Сам знаешь, это долгие деньги. Встрянем по кредитам и лизингу, потом будем ходить с милостыней по банкам…

— Мы возьмемся, — решительно прерываю его, отбрасывая дизайн-проект назад.

Смотрю прямо перед собой и прищуриваюсь. Значит, Москва?..

— Ладно, Ванюш. Как скажешь. Буду послушной, — пищит Мирон, пародируя Алису, и ржет.

Я усмехаюсь. Вот клоун. Бью его кулаком в плечо и хоть немного расслабляюсь, позволяя себе вытянуть ноги, насколько это возможно.

Не знаю, что чувствую. Пусто. Будто в груди форточку приоткрыли и там все время сквозняк. Выкинув сигарету, тянусь еще за одной, но понимаю, что это перебор. Две подряд я давно не выкуривал.

— Ну ок, давай возьмем, — рассуждает мой партнер. — А че мы, с милостыней, что ли, не ходили? Молодость вспомним. По проекту что скажешь? Успел посмотреть?

— В целом дельно. Но надо проверить санпины.

— Да, я тоже сразу подумал.

Потираю виски и смотрю на пролетающую мимо нас улицу.

— Дизайнер — москвичка, сразу видно, — кривлюсь. — Материалы указала неподъемные. С такими только апартаменты в космосе строить, а Министерство образования точно не потянет.

— Согласен. С декоративной штукатуркой Тая загнула.

За разговорами не замечаю, как мы оказываемся в знакомом дворе. Убрав сигареты и телефон в карман брюк, устало вздыхаю.

— Может, у нас переночуешь? — спрашиваю.

— Ага, три раза. Мне жена яйца отрежет. Я домой лечу. Сейчас до Шарика домчусь с ветерком, два часа — и я со своими девчонками.

— Как знаешь.

Форточка в груди с треском захлопывается, но я усилием воли, сжав кулаки, ее открываю. И снова пусто. Идеально.

Прихватив папку и пиджак, выбираюсь из тачки.

— Все-таки эти «китайцы» — говно, а не машины, — выдаю, осматривая каршеринговое чудо.

— А я о чем, только Демидов мог на такое позариться, — соглашается Громов, не забывая словесно уколоть любимого зятя, а затем окликает: — Вано.

— Что? — оборачиваюсь, склоняясь к окну.

— Ты там поласковее с ней.

— Ага.

— Как с парашютом, Вань. Ласково-ласково, — смеется Мир, а потом становится серьезным. — Я же могу тебе доверить работу с «Формулой»? Если не справишься, тяжело будет — скажи, я возьму на себя.

— Все будет нормально. Хорошего полета.

Набрав на домофоне код, поднимаюсь на третий этаж и жму на звонок.

— О, Ванька, — улыбается сестра.

В квартире пахнет домом. Из форточки в груди снова сквозит.

Обнимаемся с Машкой быстро, и я смотрю в дверной проем, ведущий в детскую комнату, из которого в ту же секунду выбегает моя пятилетняя племянница.

— Дядя Ваня приехал. Ура-а-а!

Подхватываю Ксюху и по привычке несколько раз подкидываю в воздухе, ощущая напряжение в мышцах. Прижимаю к себе, стараясь не переусердствовать с объятиями. Тоже соскучился. В последнее время совсем редко видимся, но с новым контрактом будет почаще.

— Выросла — капец, малая.

Ксюха смотрит мне в лицо, влажными ладошками разглаживает щетину и смачно чмокает в обе щеки.

— Я тебя так ждала! — визжит с детской обезоруживающей улыбкой.

— А я-то как ждал.