Давид. Я забрал тебя в уплату

Лия Седая (2025)

Сильные пальцы сжались, слегка пережимая горло. Страх заставил меня оцепенеть. Вытянуться струной под горячей ладонью. Я непроизвольно выпрямилась. Подалась грудью вперед. Полностью вложила себя в руку хозяина города. И кавказец это заметил. — Он рассчитался тобой, Славная. А я эту плату принял. Теперь ты моя собственность.

Глава 3. Мирослава

Я стояла перед ним растрепанная, в короткой футболке и домашних шортах. И не смела поднять головы.

Внимательный черный взгляд ощупывал меня так, словно был осязаемым. Опутывал липкой паутиной, связывал по рукам и ногам, мешал дышать.

Мужчина сидел в кресле почти в центре комнаты. В светлом шикарном костюме, широко расставив ноги в дорогих туфлях. Пытаясь удержаться на границе сознания, я сосредоточилась на его обуви. Зацепилась как за якорь, чтобы не лишиться чувств от страха и не растянуться позорно у его ног.

— Посмотри на меня, Славная.

Гортанный голос с акцентом заставил вздрогнуть. Переступить с ноги на ногу босыми ступнями. Меня выдернули из дома, даже не дав переодеться. Просто выволокли, одурманив каким-то веществом. Но он приказал, и я подняла глаза, сглатывая ставшую вязкой слюну.

Страшный. Хозяин города, которому позволено все. И только от него одного зависит сейчас не только моя жизнь, но и моего мужа. Он у них, я точно знаю. Но вот жив ли еще?

— Умница, — лениво похвалил меня мужчина.

— Зачем я вам? — шепчу, снова утыкаясь взглядом в дорогой ковер на полу. — Эдик ничего у вас не брал. А если и взял, то, я уверена, по ошибке. Он все вернет, нам не нужно чужое.

— А он уже вернул, — легко согласился Гириев. И презрительно выплюнул следом. — На все согласился как миленький. Твой муж уже расплатился. Сейчас, наверное, уже до дома добрался. До вашей уютной супружеской квартирки.

— К-как добрался? — от неожиданности я стала заикаться. Что говорит этот человек? — А почему тогда я здесь? Мы ведь вам ничего уже не должны! Вы прислали мне какие-то странные документы, я смотрела.

Кавказец резко поднялся из кресла, в котором сидел. Один шаг и он замер возле меня. Навис сверху, подавляя, заставляя втягивать голову в плечи и зажмуриваться от страха.

От него несло такой звериной силой, такой мощью, что слезы сами потекли из-под закрытых век. Кто я против него? Насекомое. Прихлопнет пальцем и не заметит даже сломавшихся навсегда крылышек.

Медленно, словно гипнотизируя, мужчина поднял руку и положил ее мне на шею. Сильные пальцы сжались, слегка пережимая горло. Страх заставил меня оцепенеть, вытянуться струной под его горячей ладонью.

Я в ужасе вскинула глаза, посмотрела на него, ожидая, что будет дальше.

А он, как будто не замечая, разжал пальцы, но не отошел. Провел ими по воротнику футболки, спустился ниже, безошибочно нащупывая грудь. Резкое движение и я вскрикиваю.

Гириев сжал мой сосок, потянул на себя, заставил подняться на цыпочки от неожиданности. В позвоночник словно вбили горящий кол. Оголенные нервы зазвенели, пробивая все тело электрическим разрядом. Я непроизвольно выпрямилась, подалась грудью вперед, полностью вкладывая себя в его руку.

И кавказец это заметил. Дьявольская ухмылка скользнула по твердым губам.

Мужчина чуть наклонился к моему уху. Царапнул волосками бороды мою щеку.

— Он рассчитался тобой, Славная. А я эту плату принял. Теперь ты моя собственность.

— В к-каком смысле? — Господи, ну почему я всегда заикаюсь, когда волнуюсь?!

Гириев хмыкнул и отошел к небольшому столику, стоявшему рядом с креслом. Взял с него бутылку с каким-то напитком, налил немного в широкий низкий стакан. Слегка пригубил, стоя полубоком ко мне.

Я смотрела на него во все глаза, но повторить свой вопрос боялась. Что значит «расплатился тобой»? Я что, сто баксов? Как можно считать человека чьей-то собственностью?

— А ты ведь и не догадывалась, с каким мудаком жила, да, Славная? — Гириев развернулся и внимательно посмотрел мне в глаза.

Смотреть на него было невыносимо. Черный, непроницаемый взгляд выворачивает душу. Становится невыносимо жарко, хотя я полураздета.

— Что ты… вы имеете в виду?

— Твой муж, Славная, как оказалось, не только пытался кинуть меня, но и подставить тебя. Ты же занималась бухгалтерией на заводе. Скажи, откуда у вас взялись деньги на закупку новой линии осенью?

Я лихорадочно соображала. Действительно, в октябре мы приобрели новые автоматы и сразу же их запустили.

— Эдик взял кредит. Я сама лично собирала документы!

— А откуда поступили средства ты отследила? — жестко спросил меня Гириев, становясь напротив.

Нет.

Я тогда так обрадовалась, что нам дали еще один кредит, что даже не смотрела, с какого счета пришли деньги. Расширять производство было жизненно важно. Только так можно было конкурировать и надеяться на повышение доходов завода.

— Твой муж взял деньги у одной из моих фирм, — слова мужчины били по ушам, разнося меня в пыль. — Но отдавать их не планировал. Решил, что умнее.

Тихий ироничный смешок заставил меня зажмуриться от обиды.

— А ты, Славная, хреновый бухгалтер, раз за твоей спиной он смог собрать документы на банкротство вашего завода. Ну, или излишне доверчивый. Твой Эдик собирался закрыть предприятие, чтобы уйти от возврата долгов. А если не выйдет, то повесить их на тебя. Можешь посмотреть отчеты.

Он кивнул на столик, где рядом с бутылкой алкоголя лежала небольшая стопка документов.

Как ужаленная я бросилась к ним. Лихорадочно вглядывалась в буквы, цифры. Все сходилось. И везде стояла подпись мужа. И даты. Прошедшие даты. Он действительно готовился. И по всем данным выходило, что завод банкротится по незаконным тратам, проводимых бухгалтерией.

То есть мной.

Я с тихим стоном уронила руки вниз, продолжая сжимать бумаги.

— За все надо платить, Славная, — Гириев остановился за моей спиной, дыша мне в затылок. — Твой муж уже расплатился. Дело за тобой.