Свадьба. В плену любви

Любовь Попова

Она мне в любви признавалась. Она за меня замуж хотела. Ребенка завести. А теперь… Теперь она чужая невеста в пышном белом платье. … Осталось всего полчаса, и из чужой невесты она превратится в чужую жену. Осталось всего полчаса, и я потеряю ее навсегда. Уехав пять лет назад, я просто поставил все на паузу, оставил душу в этом доме, в этой девушке, а через полчаса она мне ее вернет. Кинет в меня простым «да» у алтаря. А если я не хочу ее забирать?

Глава 11. Ася

— А Ремезов? — кричит Демьян, догоняя меня у нашего отдела ЗАГС. Папа, кстати, выбил здесь ремонт, так что уже ветхое здание отремонтировали, а внутри сделали очень красивый зал бракосочетаний. За это папу и любят — за умение выбивать простые радости для простых людей. Не знаю, какие дела были у наших с Андреем отцов, но точно как-то связано с самым крупным торговым центром, который начали строить возле нашего города. — Ася, я с кем разговариваю? Ого! Его отремонтировали?

— Тут много всего отремонтировали. — Жаль не меня. — Что ты спрашивал?

— Ты не трахалась с Ремезовым?

Мама с ребенком, выходившие из здания, резко дернулись в сторону. Я с самым глубочайшим осуждением смотрю на Демьяна, а он глаза смеет закатывать.

— Ты же в курсе, что для этого действия существует множество разных синонимов?

— Не включай заучку. Так было?

— Тебя не касается.

— А может, мне просто любопытно.

— Хочешь расскажу печальную историю про Варвару?

— С Базара?

— Ага, — открываю дверь, а Демьян меня отпихивает. Я почти падаю, но он открывает дверь и толкает меня внутрь. — И что это было?

— Ну, ты же жаловалась, что я не джентльмен?

— Ну, да, как это я не догадалась, — прохожу внутрь, ищу глазами кабинет директора ЗАГСа, Марины Дмитриевны, которая, собственно, нас и расписывала. — Знаешь, если бы ты не принес с собой паспорт, этого можно было бы избежать.

— А он, как назло, был со мной. Неудача, да.

Мы подходим к кабинету и стучимся. Никто не открывает.

— Мы не опоздали?

— Твой отец сказал, что она будет до пяти.

— Тогда странно, — дергаю ручку, но она не поддается. Демьян начинает дергать сильнее.

— Молодые люди, а чего вы дверь ломаете? Вещь казенная, между прочим, — перед нами полная симпатичная женщина с короткой стрижкой.

— А нам Марина Дмитриевна нужна. Она… Короче, нужна нам, — выдает не слишком связные предложения Демьян, а я от него отодвигаюсь. Его запах слишком остро на меня действует, вообще дышать трудно, и сердце бьется сильнее.

— Она должна подписать свидетельство о разводе. Я дочка Анатолия Чебреца.

— Да? Ну, проходите, посмотрим, что у вас там.

Мы торопимся войти, минуя недовольную очередь, где кто-то вслед бросает: «Детки богатеев. Сначала женятся по залету, а потом разводятся».

Мы быстро переглядываемся и садимся по обе стороны длинного стола.

— Вот, Ась, дожили, теперь ты тоже дочка богатеев.

— С кем поведешься, как говорится.

Подаем паспорта. У Демьяна черная обложка, а у меня белая. Забавное сочетание, конечно. Особенно учитывая, что рисунок дерева один и тот же. И вообще все это смешно, если бы не было так грустно.

Я не знаю! Нет, наверное.

Не любит. Не любит. Я так боялась услышать правду, а теперь даже легче стало. Все время гнала от себя мысли, что ошибку совершила, когда прогнала его, обидела. Боялась, что спутала жалость с любовью, но нет. Все правильно. Все так, как и должно быть. Пять лет назад, не прогони я его — мы бы поженились. И все равно бы это закончилось вот здесь, в кабинете, где нас разведут. Так или иначе разведут.

— Так, а это что, вы всего два дня назад расписались?

— По ошибке, — поднимаю глаза от узора столешницы, выныривая из подсознания. Бросаю взгляд на Демьяна и удивленно замираю, замечая, что он буквально сжирает меня глазами. Ежусь, как от холода. — Да, Демьян?

— Что? — моргает он. — Ну, да. А о чем речь?

— Ребят, я не могу вас развести. Должно по закону хотя бы тридцать дней пройти.

— Глупость какая, мне папа сказал…

— Я честно не знаю, о чем ваш отец договаривался с Мариной, но сегодня утром она ускакала в Турцию. Горячая путевка, или вроде того. Она может, наверное, нарушать правила, но я обычный работник. Подписать не могу, мне потом такой штраф прилетит, или уголовное наказание. Вы сейчас заполняете заявление, а через месяц приходите.

У меня ком в горле скапливается, грудь от обиды распирает.

— Ну, мы же пришли, чтобы…

— Девушка, я извиняюсь, но, правда, не могу, не положено так быстро.

— Демьян! Ну, что ты молчишь?!

— Ну, ты же слышала? Не положено, — встает он, забирая и мой паспорт в том числе. А меня просто колотит от негодования.

— Ты издеваешься?! Ты же мечтал об этом, а теперь такой спокойный!

— Девушка, у меня там очередь.

— Ась, не истери, ну, придем через месяц.

— Да не хочу я тебя видеть больше, как ты не поймешь! Я хотела, чтобы все закончилось. Прямо тут закончилось! — слезы градом, в груди болит, а тело дрожит. Как же обидно! Как же невыносимо! Я же хотела, чтобы все… Раз, и все. Быть выше обиды, которую вызвали его слова. Чтобы легко было. Чтобы попрощаться с улыбкой. А потом однажды встретиться, как добрые знакомые.

Демьян пытается меня обнять, но так только хуже.

— Не трогай меня!

— Простите ее. Распереживалась. Спасибо.

— Стой! — не даю себя увести. — А мы можем по отдельности прийти через месяц. А то Демьяну ехать надо. Он работает в другой стране.

— А можно за меня не говорить? — цедит этот придурок сквозь зубы.

— Да отстань! Ну, что? Можно?

— Да в принципе, да, можете прийти по отдельности, но свидетельство я смогу оформить только после второй подписи.

— Ну, ничего, я потом заберу и по почте ему вышлю. Спасибо! — никогда еще мое спасибо человеку не звучало так грубо. Мне стыдно за свое поведение, но жжет горло, и губы все еще дрожат. Поскорее уйти отсюда, поскорее распрощаться с Демьяном.

Мы оказываемся на улице, где я сразу шагаю в сторону остановки. Можно зайти к родителям, но сейчас состояние у меня разрушительное. Лучше в Москву, лучше заняться чем-то полезным.

— Да, Ася, ну, куда ты бежишь?!

— Подальше от тебя! Почему ты такой спокойный?!

— Потому что повода для волнения нет, месяцем раньше, месяцем позже.

— Все, пока.

— Да стой ты, психованная, — хватает он меня, к себе разворачивает. Втягивает в эту бесконечную бездну, от которой спасения нет. — Почему?

— Что почему?

— Почему ты с ним не спала?

— Это все, что тебя волнует, — хочу вырваться, но он только крепче вжимает руки в мои плечи. Больно делает. Но от этой боли в груди сердце словно мягким пледом укрывается. И тепло ему. И хорошо ему. И мозг начинает накручивать, что, может, он ошибся, может, там за маской боли и похоти есть хоть уголек любви? А я бы его разожгла, я бы на него подула. Ну, почему, ну, почему нельзя просто оставить его в прошлом? Отвернуться, закрыть эту главу.

— Просто ответь.

— Ты же знаешь! Тебя дура ждала. Думала, вернешься, думала, приедешь… Думала, что, может, правду говорил и любишь меня… Да отпусти!

Вылезаю из его объятий.

— Ты сама прогнала меня. Забыла? Дважды.

— Потому что мне не нужна твоя жалость. Потому что это чертова клетка, в которую ты загнал бы нас обоих. Я бы боялась сделать что-то не так, а ты бы боялся лишнее слово сказать. Я хотела, чтобы ты сам хотел, не потому что сперма на мозги давит, не потому что мама велела или маньяк, а сам, понимаешь? Думала, может, заскучаешь… По нашим разговорам, по времени, что проводили вместе.

— Мы выживали, Ась… Это не то, что вспоминается с теплом.

— В этом вся разница, Демьян. Ты выживал, а я проводила с тобой время. Память подкидывает то, что нам удобно.

Слезы сохнут, хотя в горле еще першит. Демьян молча пялится на меня, взгляд не отрывая, а я, наоборот, больше не могу на него смотреть. Куда угодно, только не на него.

— Ладно… Ты прав. Повода для истерик нет. Просто больно, наконец, услышать то, чего так сильно боялась, понимаешь?

— Пожалуй.

— Мы там, в общем, заявления не заполнили. Сделаешь? Не сложно? А паспорт потом верни отцу. Объясни все. Я не могу сейчас никого видеть.

— Я бы мог довезти тебя в Москву. Что ты на автобусе потащишься?

— Я каршеринг возьму. Отец обещал на свадьбу машину, но, наверное, пока не судьба. Ты сделаешь?

— Сделаю, конечно, — он все еще смотрит, все еще жалит прямым, настойчивым взглядом, словно разглядеть что-то хочет. — Можно последний вопрос?

— Ну, попробуй, — сдаюсь я.

— Если меня ждала, почему за Ремезова замуж собралась?

— Увидела твою девушку. Раньше ты не выкладывал никого в сеть. Просто друзья, компании, а тут вы вдвоем на твоем балконе. Я поняла, что ты забыл, и тоже захотела забыть. Все? Или еще вопросы?

— Много…

— Тогда пусть хоть что-то в моей душе останется для тебя тайным. Пока, Дем.

— Пока, Ась, — отворачиваюсь, но пока иду, ощущаю, как по спине бегут мурашки, как его взгляд жалит до тех пор, пока я не скрываюсь за поворотом.