Сделаю тебя любимой

Любовь Попова

— Отпусти меня. Мой отец хорошо заплатит. — Деньги меня не интересуют. У меня их предостаточно. — Тогда что? Что тебе от меня нужно? — Для начала прибери тут. Потом пожрать приготовь… Ну а дальше ты знаешь… — Что знаю? — Детка, я только что сбежал из тюрьмы, как ты думаешь, чего мне так большего всего не хватало? *** Беременная и всеми брошенная я еду к бабушке, но мои планы круто меняет авария и бандит, который принимает у меня роды и забирает с собой.

Глава 2.

Я смотрю в лицо своего малыша, а голову рвет от вопросов. Как сбежать? Как выбраться? Как я вообще могла попасть в такую ситуацию? Зачем поехала к бабушке? Будет ли меня кто — то искать… А, самое главное, откуда он знает мое имя…

— Вы не ответили… — и снова тишина. Я поворачиваю голову, вглядываясь в мужской профиль. Нос с горбинкой, неухоженная борода и грубые руки, умудрившиеся принять роды. Роды… Я не могла даже представить, что буду рожать не в частной клинике или больнице, а под деревьями в овраге. Сама виновата… Я в принципе всегда виновата во всем сама…

Внутри до сих пор все жжет и болит. Хочется в душ. Хочется в кровать под теплое одеяло. Или просто мне холодно…

— Я замерзла, — мой голос в очередной раз режет гнетущую тишину между нами. Может мне удастся взять пистолет? Я когда — то училась стрелять. Лет в пятнадцать, наверное.

Бандит включает обогреватель, прекрасно зная, как разобраться с моим космическим кораблем. Из чего я могу сделать вывод, что он из тех, кто управлял дорогими машинами.

— За что вы сидели?

Он просто игнорирует меня. Словно я пустое место.

— Почему вы…

— Рот закрой.

Отворачиваюсь. Может и правда, лучше помалкивать. Лучше еще немного полюбоваться на малыша, который сонно причмокивает. Скоро проснется… Чувствую, как под попой его становится теплее, а я делаю вид что по салону разносится не самый приятный запах.

— Мне нужно надеть на него подгузники.

— Доедем наденешь.

— Но воняет же!

— Ты, когда — нибудь сидела в камере с пятью мужиками и сломанным унитазом. Ты даже представить не можешь, что такое «воняет»

Я втягиваю воздух носом и отворачиваюсь. Нос морщится непроизвольно. Ну да. Это Мой малыш. И держать в руках испражнения, пусть и через одежду не самое приятное. Не говоря о том, что ребенку вредно находиться грязным.

— Дайте я его хоть подмою.

— Ты сейчас либо рот закрываешь, либо вылетаешь из машины. Одна.

Меня охватывает ужас, я вздыхаю и молча с ребенком перелезаю на заднее сидение. Не повезло, да. Он не остановится. Придется действовать иначе.

Я забираю из багажника все необходимое, помогаю малышу стать снова чистым… Малышу, словно у него имени нет. Я ведь давно решила, что его будут звать Юра. Юрка. Юрасик. Юрочка. Юрий… Сильное мужское имя. Такое же как у его деда.

Мы вдруг тормозим. Прямо в лесу. Я оглядываю березы, сосны, огромные кусты.

— Машину тут оставим. Выходи.

Прямо тут? А дальше куда? Я надеялась, что хоть по камерам смогут отследить куда я делась, а теперь…

— Долго идти?

— А в чем проблема?

— Просто у меня ботинок нет.

— Свои я тебе не отдам.

Я вздыхаю. Опять неудача. Ладно. Надену кроссовки, которые валяются в багажнике.

То, что теперь я в обуви, бандит никак не комментирует. Просто забирает из багажника сумку для роддома, спортивную сумку с моими вещами и свой рюкзак.

— А куда мы идем?

Конечно он ничего не отвечает. А я лишь надеюсь, что мне удастся выбраться… Убежать. Конечно бежать с ребенком на руках не самое легкое занятие, но я делаю из платка люльку и креплю себе у груди.

Вдруг бандит достает веревку и крепит ее у меня на руке. Так крепко, почти до боли…

— Я не убегу.

— Пошли…

Я кидаю последний взгляд на свою машину. Свою первую и единственную. Я о ней заботилась не хуже, чем любой мужчина. Полировала. Натирала. Мыла. А теперь она остается тут. Вместе с ключами.

— Ее уже украдут.

— И отлично. Не найдут меня. И тебя, — бросает он на меня взгляд. Наверное, первый со времен родов. Тяжелый, глубокий, пугающий.

— Откуда ты меня знаешь, — решаю перейти в наступление, а он хмыкает.

— Ты же ведешь соцсети?

— Ну и что?

— Оттуда и знаю.

На языке горчит разочарование. Я думала, что он кто — то… другой… Не просто случайный бандит, а кто — то, кто знает меня, кто не обидит, а теперь по спине ползут скользкие мурашки. И все что мне остается это идти за ним все глубже в лес.

Иногда он тормозит чтобы отлить, совершенно меня не стесняясь. И совершенно не хочет отворачиваться, когда я прошусь в туалет.

— Ну не могу я при вас.

— Ссы в штаны. Какая проблема?

— Вы просто… — мочевой пузырь приказывает недолго жить и я поддерживая ребенка, присаживаюсь в кустах под его цепким взглядом. Боль сводит промежность, но я стискиваю зубы, чтоб не показать, как мне плохо. Не получается. Живот болит, а ничего не идет. Ладно, потом.

Встаю, но в этот момент начинает кричать Юра.

— Покорми его и пойдем дальше.

— Отвернитесь.

— Нет.

— Будете на мою грудь пялиться?

— Я пару часов назад твою пизду рассматривал, а ты грудь стесняешься показать. Корми, орет же.

Я поджимаю губы, выдавливая из себя слезу. С мужчинами это всегда работает.

— Пожалуйста. Я не могу при вас.

— Василина, меня сильно раздражает плач твоего отпрыска и отсутствуют материнские инстинкты. Смекаешь?

Я фыркаю, падаю на поваленное бревно и достаю грудь. Съеживаюсь под вниманием. Пошлым. Сальным. Внимания не обращаю. Сейчас самое важное накормить Юрку. Ешь мой мальчик. Не думай ни о чем. Мама тебя в беду не даст. Он жадно причмокивает, причиняя груди дискомфорт. Я терплю, пока он наедается и проваливается в сон. Как же я ему завидую. Как мне тоже хочется поспать.

— Иди сюда.

Тон его голоса мне не нравится. Я заправляю грудь в лифчик и медленно поднимаю голову. Ахаю, когда в руках бандита не пистолет, а кое — что побольше.

— Вы зачем это достали.

— Ясно зачем. Сосать мне будешь.

Стресс, адреналин, усталость, шок от требования, которое озвучивает бандит… Все это вызывает неадекватную реакцию. Я просто начинаю смеяться… Правда быстро прекращаю, замечая, что весело только мне.

— Я не… Не понимаю, как вы себе это представляете… У меня на руках ребенок, а вы как минимум грязный.

— Рот то у тебя свободен. Ну а если ты у нас такая брезгливая, салфетки возьми. Поторапливайся, Василина, не зли меня.

У него большой член. Взгляд невольно, но сползает прямо к нему. Особенно когда он бесцеремонно подходит ближе

Сглатываю тошноту. Интересно, если свалиться в обморок или заплакать, это поможет?

— Давай, девочка, быстрее начнешь, быстрее закончишь.

Он толкает меня обратно на бревно, не давая подняться, подносит свой агрегат к лицу. Запах надо сказать аховый.

— Я не смогу, меня стошнит… — начинаю плакать, поднимая голову. — Я никогда этого не делаю, вам наверняка не понравится.

— Быстрее, соси сказал!

— Стойте, стойте, — отворачиваюсь, и ощущаю, как головка щлепает по моему лицу. — Дайте я хоть помою его. Потом сделаю, что хотите.

— Свою воду используй…

— Да, у меня есть, — долго копаюсь в сумке, стараясь не думать о крупной нависающей угрозе. Юрка на зло еще спит. Мог бы поорать, спасти мать от позора.

— Долго еще, у меня яйца сейчас взорвутся.

— Да, да, уже достала, — показываю бутылку, откручиваю крышку и поливаю член. Сглатывая ужас, тошноту и стыд, накрываю его рукой. Горячий, пульсирующий. Хват на моих волосах становится крепче… А голова бандита запрокидывается, зубы обнажаются. Он выпускает воздух, шумно дышит. Молчит.

Может получится избежать минета. Просто повожу вот такой рукой по всей длине. Можно даже представить, что мою посуду. Или машину. Вперед. Назад. Вперед. Назад. Можно чуть быстрее, словно тороплюсь. И надавить, чтобы грязь всю оттереть. Можно попытаться обхватить пальцами. Совершать продольно-поступательные движения.

Получается!

Плоть каменеет. Вены проступают сильнее, впиваясь в мою ладонь.

— Хитрая сука, — дергает он мою голову и толкает головку в закрытый рот, выплескиваю несколько крупных капель спермы. Я зажимаю губы, чтобы ни одна не попала внутрь. Чувствую, что от его вкуса меня точно вырвет.

За волосы он запрокидывает мою голову, смотрит в грязное лицо, усмехается.

— А тебе идет моя сперма. В следующий раз руками не обойдешься, будем бороться с рвотным рефлексом, верно?

Молчу, а он наконец отпускает меня, заставляя выдохнуть от облегчения. Тут же утереться салфетками, сполоснуть рот и лицо водой.

Я еще долго сижу, ощущая себя грязной и отвратительной, а он уже надевает рюкзак. Собирается идти. А мне так не хочется. Даже на этом бревне лучше, чем на ногах.

— Я больше не могу.

— Оставайся, — пожимает он плечами. — Только ребенка мне отдашь.

— Мы далеко в лесу. Ты с ним не справишься. У тебя даже питания для него нет!

— Разберусь. Ну что, остаешься.

— Для того, чтобы забрать моего ребенка, тебе придется убить меня, понял? — кричу и тут же вздрагиваю, когда он щелкает затвором пистолета.

— Не вопрос. С тобой слишком много сложностей, а подрочить я себе и сам смогу, — он направляет пистолет прямо мне в голову. Решение приходит моментально.

— Со мной не будет сложностей. Но можно вопрос?

— Только один? Теряешь хватку, — убирает он пистолет.

— Только один. Надолго все это?

— Пара тройка месяцев, потом вернешься в свою красивую жизнь. Вставай, пошли, — помогает он мне подняться. Всего три месяца. Я переживу. Я сильная.