1. Книги
  2. Триллеры
  3. Марат Зайнашев

Дневник Неизвестного

Марат Зайнашев (2020)
Обложка книги

Людям несвойственно знать ответы. Где мой смысл? Под каким корытом, стесняясь, он прячет свой хвост? По крайней мере, на один вопрос я могу дать ответ: смысл ищут все, а кто не ищет — давно уже мёртв, даже если его жизнелюбивый скафандр не выпускает ложки из рук. Наверное, я сам лишь сосуд. Пустой, немотствующий, неодушевлённый. Спускаюсь по лестнице жизни в сугубую бездну, она ведь именно такая — всегда ведёт вниз, к промёрзшей до дрожи земле.

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Дневник Неизвестного» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

VI
VIII

VII

Время подползало к обеду. Саша, не евший ещё со вчера и наконец расслышавший стенания желудка, трясущимися от голода руками принялся добывать остатки ледяной курицы из примёрзшей к стенкам морозильной камеры целлофановой упаковки.

Самуил оставался в комнате. Он никогда не готовил и, по видимому, не умел ничего, кроме запаривания лапши. Саше удивительно было думать, как он умеет выживать и выкручиваться не имея ни жилья, ни работы, и притом сохранять достойную физическую форму.

Всё время готовки Саша слышал музыку из комнаты, что-то для него новое, хотел прибежать послушать и посмотреть в этот момент на друга — тот прежде скрывал свои музыкальные вкусы, относился к ним даже с ревностью и тяжело переносил уговоры Саши поделиться с ним своими предпочтениями; но Саше не удалось провернуть скользкими от мяса руками ручку кухонной двери, и он, только испачкав её, решил сначала докончить.

Заложив в мультиварку остатки съестного сырья Саша немедленно помчался на звучание чего-то тяжёлого и депрессивного.

Самуил сидел на всё том же скрипучем стуле, но с закрытыми глазами. Он жестикулировал словно ткач у кросен, пальцами следующий за нитями льющейся в пространстве музыки. Саша не посмел открыть рта и заговорить. Его и всегда увлекало всё необычное, творчески чувственное, — отчасти поэтому они с Самуилом могли друг друга терпеть; но теперь он окончательно убедился, что сожалеет о своей неспособности писать стихи или так до глубины души проникаться музыкой; и что несмотря на своё презрение к этому чувству — он завидует Самуилу.

Пока Саша увлекался мыслями о зависти и самоубеждением себя в том, что если он и завидует, то только в одном этом, а в остальном он Самуила превосходит, и в особенности в порядочности и адекватности жизни, — музыка доиграла до конца. Теперь нужно было что-то сказать, однако Самуил вдруг застыл, введя в ступор и Сашу. Лишь спустя неподвижную, увесистую атмосферой минуту он открыл глаза и, не поворачивая головы, заговорил сам, делая длинные паузы меж фразами.

— Это важнейшее. Музыкальное послевкусие, — он ртом попробовал воздух, будто пытаясь уловить в нём что-то от музыки. — Когда она ненавязчиво и приятно звучит в голове, постепенно стихая, как эхо… Она и в воздухе есть, ведь не иначе как по нему достигает ушей. И на совершенно буквальный вкус её тоже необходимо пробовать, и осязать, и… — он сделал длительную паузу и после добавил:

— А не только слушать. И смотреть на неё тоже нужно. Конечно же умозрительно. Конечно. Да. — он обращался будто к самому себе, совсем не видя обомлевшего Сашу, но было ясно, что слова обращены к другу.

— Только этим соцветием из пяти чувств можно полностью открыть для себя музыкальный секрет, всецело слиться с ним и утечь по реке ритма, мелодии, их гармонии или дисгармонии, смотря что тебе там нравится… Только не нужно узкомыслить и думать, будто музыкальное послевкусие наступает обязательно в конце произведения; оно не менее важно и в середине, и в начале, о, особенно в начале! когда медлительно играет интродукция, постепенно вводя новые инструменты и высоты звука, которые, привыкаясь твоим ушам, звучат уже внутри головы, и даже после окончания своей партии и по вступлению новой, сквозь её крещендо они всё ещё играют для тебя, дополняя этим послевкусовым эхом то, что ты слышишь сейчас. Конечно, наверное и для этого есть своё название — недостаток музыкального образования сказывается. Я говорю это для тебя потому, что чувствую, как ты хочешь и не можешь понять. — он подвёл своим словам итог поворотом головы со значительным заумным выражением глаз и бровей и посмотрел на дверной проём.

— Что это играло сейчас? — пришёл в себя Саша. Он был внутренне доволен, несмотря на то, что многое прослушал и долго стоял коснея; его согревали мысли о том, что Самуил поделился чем-то ранее ему недоступным и тем самым приобщил Сашу к желанному творчеству, перенёс его на пару ступенек выше; однако в глубине души Саша признавал, что может понять смысл слов, но не может на деле повторить этот смысл и прочувствовать потоки музыки в той полной мере, о которой ему поведал друг. Через это, и ещё посредством присущей ему доброты, затмевающей зависть, Саша выводил себя на мысль, что Самуил человек уникальный, неповторимый, что он именно тот, кем хотел бы быть Саша, с его и физической и ментальной независимостью, свободный от всего, кроме, разве что, животных потребностей, и то даже сведённых к минимуму. Эта духовная отрешённость привлекала Сашу с самого детства, и теперь он обрёл в друге то, чего желал для себя.

— Dawnfall Of Nur — «Umbras De Barbagia» — вдохновенно декламировал Самуил несколько лебезящим тоном. — Это атмосферный чёрный металл, альбом надцатого года. И я тебе скажу, что, являясь человеком разносторонним и с обширными вкусами, признаю, что нашёл именно в этом жанре себя; а в этом альбоме, написанном всего одним человеком, я открыл для себя произведение тысячелетия! И пусть как угодно громко звучат мои слова, но ближайшую тысячу лет я буду слушать именно это вселенского масштаба музыкальное полотно! Я в гроб не лягу, пока не отслушаю эту тысячу! — Самуил проговорил всё быстро, в возбуждении и напряжённо настолько, что вены на его шее и лбу вздулись а сам он весь побагровел от рьяных чувств. — Безусловно, наверное, многим будет тяжело слушать что-то подобное, — продолжал он, чуть успокоившись. — Но эта музыка и предназначена лишь для тех, кто что-то в себе несёт, кто не влачит а сквозь боль живёт с ношей; для тех, кто…

— И какая боль у тебя? — вдруг перебил Саша на самом важном для себя моменте. Но Самуил молчал. Он смотрел на Сашу остекленевшими глазами и выражал всем видом неясное; из его глаз, казалось, исчезли зрачки, и сами глазные яблоки, будто желая спрятаться от мира, ввалились куда-то в череп. Испугавшись нездорового вида своего друга и поняв, что зря это, Саша уже раскаялся, коря себя за эгоистское непонимание человеческих чувств. Однако Самуил заговорил.

— Брось ты, не нужно допытываться, я не отвечу никак… — неуклюже начал Эвель. — Не потому, что тяжело, а просто потому, что говорить особо не о чем. Там, кажется, что-то пищит на кухне, значит, уже готово? Долго же ты меня голодом моришь. Давай накладывай! — Самуил вернул глаза на место и быстро повеселел. — Всё же, разговор у нас был замечательный! Я люблю, когда можно поделиться мыслями, ты знаешь… знаешь.

Саша ушёл. Он про себя поблагодарил Самуила за быструю смену темы и вместе с ней атмосферы, хотя всё же не полностью освободился от совести и весь оставшийся день всё делал немного не так, и даже ходилось ему странно: ноги переставлялись чуточку шире чем всегда, никак не мог он по пути от комнаты до кухни, или по пути назад выровнять это расстояние шага, а чем больше об этом думал, тем менее ловко ему удавалось ходить; о неправильно болтающихся руках он даже боялся вспоминать — так они мешали ему держать равновесие, всё время перегоняли шаг ноги и сбивались, как сломанные часы. Впрочем, с Сашей такое бывало всегда в моменты волнения или досады, после любого напряжённого разговора или инцидента; ему очень навязчиво казалось, будто вот прямо сейчас, в эту секунду кто-то смотрит, как он ходит — «Ровно или нет?». Вследствие мыслей об этом, каждый миллиметр отступления от нормы шага был для Саши катастрофой — снежным комом, подбивающим колени.

Оставшийся день оба провели неподвижно, спокойно, но многословно. Они вели беседы обо всём подряд и так, будто меж ними не может быть и намёка на разногласия.

К вечеру Самуил всё же устал без привычных ему гуляний, и чуть солнце стало заходить, он ринулся куда-то, попутно бросив Саше что-то про улицу, встречный ветер, свежий воздух, природу и радости жизни.

Саша, оставшись один, почувствовал пустоту. Ему чрезвычайно приятно было общество друга, с ним он приобщался к интересному и увлекательному, к тому, что наполняло. Справедливо будет сказать, что по большому счёту Саша не знал, чего хочет от жизни и к чему стремится, но знал, что стремится очень; он обладал живым, резвым умом, но не умел его хорошенько употребить, теряясь в комплексах и поставленных самому себе нелепых барьерах, за что тайно себя ненавидел. По причине этого незнания Саша и боготворил друга, хотя обычно не слишком жаловал людей, предпочитая уединение.

Сейчас же он ощутил недостаток, нехватку чего-то важного в жизни. Ещё минуту назад Самуил выбежал куда-то как сорвиголова, наплевав на любое мнение о себе, оставив даже Сашу тут, без объяснений. Одного. Без цели. Без смысла.

На Сашу обрушился поток всего самого беспокоящего его, самого неприятного, но, как он считал — полезного.

«Мне уже двадцать три, или двадцать четыре? Не важно. В любом случае, у меня ещё ничего за душой, а надо. Материальное? Меня мало интересуют деньги и всё это бессмысленное. Почему? Апатия какая-то. Но это полезно. Надо думать. Только мыслями и приду к выводу, только вывод поможет что-нибудь мне начать. Как надоело просто существовать. Верно Самуил сказал, что всё уже за нас передумали и нет ничего такого особенного, что мы могли бы в своих мыслях урвать для себя и выдумать оригинальную идею, и даже то, о чём я сейчас соглашаюсь внутри, до Самуила уже думал… кто? Да, так, именно, — он шёпотом стал проговаривать вслух всё, что думает, попутно для себя жестикулируя. — Да, выдумать идею. А она ещё и не возникает сама по себе, пока тебя судьба не пнёт. Боже, никогда бы не подумал, что так к кому-нибудь привяжусь. Надо же… Да почему я божусь?! — нервически восшептал и взмахнул руками Саша. — Вечно прилипнет какое-нибудь слово-паразит. Это я нехорошо, конечно, применил эпитет, но так оно и есть. Всё. Я найду себя. Непременно найду. Вот прямо сейчас и начну!» — Проговорив это, Саша быстро встал с кровати, на которой сидел в потёмках и, не зная за что взяться, нерешительно стал вертеться, осматривая комнату, как бы ища к чему прилепиться ему и творить. «Творить, или… » — Он мысленно подошёл к тому моменту, к которому приходил постоянно, если не знал, чем себя занять и терял смысл жизни и её цель; но перед тем, как пасть в пропасть и расслабиться, проиграв в борьбе за свои непонятные стремления, Саша услышал громкий, быстрый стук в дверь.

В глазок Саша увидел с испитым лицом женщину, имевшую тот самый отпечаток алкоголизма, который выдаёт и роднит всех алкашей, будто людей с Синдромом Дауна, впиваясь в их генетический код и разрыхляя, опухляя губы, превращая их в набухший вытянутый вареник, надувая кожу на скулах и притом размягчая её, делая прозрачной, так что выступают капилляры и вены. Он сразу всё понял и, не спрашивая кто — отворил дверь.

VIII
VI

Оглавление

Купить книгу

Приведённый ознакомительный фрагмент книги «Дневник Неизвестного» предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Вам также может быть интересно

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я