Гастрольные байки. О музыкальных буднях прямым текстом

Маргарита Петрюкова

«Музыка – сверстница рода человеческого», писал Пауло Коэльо и прибавлял: «Скажи мне, какую музыку ты слушаешь, и я скажу тебе, кто ты». А можно перефразировать: «Скажи мне, какую музыку ты создаешь, и я скажу тебе, кто ты». Вторая часть сборника рассказов о рок-артистах расскажет читателю о тяготах гастрольной жизни, быте и музыкальных буднях этих людей простыми и прямыми словами. Покажет обратную сторону шоу-бизнеса и приподнимет завесу тайны над тем, что обычно происходит за кулисами.

Великий художник

Хорошие художники копируют

Великие художники — воруют

(Пабло Пикассо)

Все началось с того, что Уэл не смог поехать с The young needles в турне. Эта новость очень взволновала фанатов, и музыкантам пришлось сделать несколько официальных заявлений о том, что Ольсон не покидает группу, просто по независящим от него обстоятельствам вынужден остаться в Вашингтоне.

Заменить его на гастролях вызвался Рэнди Уокер, гитарист одной из ведущих команд вашингтонской панк-сцены, дружественного для The young needles коллектива.

— Спасибо, что согласился помочь, — пожимал ему руку Сэнди на первой их совместной репетиции.

— Всегда рад. Тем более у нас сейчас все равно нет работы. Запись альбома зависла, все разбежались по сайд-проектам.

— Звучит уныло, — сказал Кеннеди.

— На деле это еще унылее, чем я описал, — сетовал гитарист. — Мы должны взять себя в руки, решить вопрос с лейблом, иначе, боюсь, что группа развалится.

— Хэй-хэй! — погрозил ему Спайк. — Только попробуйте! Не можем же мы тянуть вашингтонскую сцену в одиночестве! Посмотри на Лос-Анджелес, надо показать, что таланты рождаются не только под солнцем Калифорнии.

Рэнди был согласен, но в их группе наступил творческий кризис и, хоть им и объяснили его причину, поделать с этим музыканты ничего не могли. Уокеру оставалось надеяться, что турне с The young needles как-то вдохновит его на создание музыки, а он сможет передать это вдохновение своим коллегам.

А его временных коллег очень волновали вопросы коммерциализации музыки и нехватки молодых коллективов, которые позволили бы панк-сцене вдохнуть глоток свежего воздуха. Музыкальная индустрия в этом плане словно вернулась в восьмидесятые, где начинающим музыкантам, чтобы раскутиться оставалось только передавать из рук в руки болванки со своими записями. Конечно, сейчас немало помогал Интернет, но как далеко писателю, выкладывающему свои опусы на специализированных литературных ресурсах до полок книжных магазинов, так и этим группам с аккаунтами на MySpace далеко до нормальных концертных площадок.

— Почему это вас так волнует? — поинтересовался у музыкантов Рэнди.

— Потому, что мы думаем не только о себе, а о музыке в целом, — сказал Сэнди. — Мы видим, что слушает нынешняя молодежь, и нам от этого грустно. Многие закидают меня камнями за это заявление, но я считаю, даб-степ, который сейчас в моде, отупляющим. Да простят меня коллеги-электронщики, это так. Яркий пример тому — друзья моего сына.

— Он у них проводил соцопрос, — хихикнул Кеннеди.

— Да, я интересовался. И сделал вывод, что эта музыка не дает никакой смысловой нагрузки. Рок’н’ролл же, наоборот, апеллирует к интеллектуальному развитию.

Рэнди фыркнул. Странно, что Джонс не вспоминает о подростках в майках The young needles, которые распивают дешевое спиртное у городских супермаркетов. Тем временем Сэнди продолжал:

— Мы не из тех ребят, которые думают, вот у нас есть все, и гори все остальное огнем. Панк-рок сцена стоит на коленях и на это больно смотреть. Разве тебе все равно?

— Нет, — ответил Рэнди, которому в действительности было все равно.

У него есть своя группа, в которой есть свои проблемы, которые нужно решать.

Но как их можно решать, находясь за тысячи миль от своих музыкантов? Им просто нужна пара хороших песен, и все будет замечательно, верил Рэнди. Им нужен толчок. А то, что говорит Сэнди, это, конечно, здорово, но у него создалось впечатление, что The young needles только болтают языком по этому поводу, но ничего не делают. Если уж, они так беспокоятся по поводу развития панк-сцены, пусть учредят лейбл записывают молодых исполнителей, но нет, они просто разглагольствуют, как печально обстоят дела.

Когда Джонс опять завел эту тему, Рэнди устало закатил глаза.

— Мой сын, — говорил вокалист The young needles. — Совершенно не думает о том, как он слушает музыку. Когда я был в его возрасте, я старался купить хорошие колонки. А он слушает ее на ноутбуке с крошечным динамиком, который искажает звук. Сейчас столько аппаратуры для комфортного прослушивания, но он полностью игнорирует ее. Не понимаю, почему он не хочет подняться в мою студию и послушать свои диски на хай-энд стерео.

С языка Рэнди готово было сорваться множество язвительных ответов, но он благоразумно промолчал. Если Сэнди нравится ломать эту комедию, он не будет ему мешать.

The young needles прибыли в Нью-Йорк. Там они должны были отыграть большой концерт в Мэдисон Сквер Гарден. Рэнди был в восторге.

— Мэдисон Сквер Гарден! — говорил он на саундчеке. — Господи, там играли все столпы рока! Это то место, где мечтает оказаться каждый музыкант!

Члены The young needles его не слушали, они занимались своими инструментами.

— Восемнадцать тысяч человек, — он подошел к басисту. — На нас будут смотреть восемнадцать тысяч человек!

— Да-да, — отозвался тот. — Проверь гитарную линию.

Рэнди подергал струны и обратился к Спайку:

— Я слышал, что только включить тут свет стоит пятьдесят тысяч долларов. Как думаешь, правда?

— Не знаю, — ударник посмотрел на него поверх установки, возле которой сидел на корточках.

Рэнди отошел к своим педалям, которые техники заботливо разместили слева от микрофона Сэнди. Ну, конечно, The young needles, тру-панки играют в Мэдисон Сквер Гарден и при этом говорят о равенстве на сцене. Черта с два! Ему вместе со своей группой никогда не играть на этой площадке, а ведь именно они с The young needles поднимали всю вашингтонскую панк-рок сцену. Вот так, кому-то все, а кому-то — ничего.

Конечно, Рэнди завидовал, он даже подумывал о том, чтобы сделать какую-нибудь гадость или вообще сорвать концерт, но дальше размышлений дело не шло.

Сэнди сегодня был не в духе, он мало общался с публикой, мало двигался на сцене, но добросовестно отработал весь сет.

Когда после шоу музыканты отдыхали в гримерке, вошел их менеджер.

— План такой, — сообщил он. — Сейчас вы спуститесь в партер, уделите внимание публике, а потом мы уберемся отсюда. Машина за вами уже едет.

— Я не пойду, — сказал Сэнди.

Менеджер удивленно посмотрел на него.

— У меня голова раскалывается, — добавил тот. — Отвезите меня скорее в отель и оставьте в покое.

— Представь, что скажут поклонники. Ты весь концерт проспал у микрофона, а теперь отказываешься к ним выйти.

— Проспал? — переспросил Сэнди. — Это было так заметно?

— Еще как заметно, — покивал Кеннеди.

Вокалист поколебался еще несколько минут, а потом сказал:

— Нет, не пойду. Я тоже человек, а не робот. Я тоже могу плохо себя чувствовать.

Те не стали спорить и двинулись в зал, а Сэнди удобнее устроился на диване и открыл ноутбук. Он был активен в соцсетях и предпочитал общаться с поклонниками там.

«Эй, Сэнди, — писал ему фанат в фейсбуке. — Я буду на вашем нью-йоркском концерте. Хочу дать вам диск со своими демо. Интересно узнать мнение профессионалов и, если материал действительно стоящий, попросить о помощи в его продвижении.»

Музыкант отметил сообщение как прочитанное и перешел к ленте новостей. Отвечать сейчас нет смысла. Может, диск возьмет кто-нибудь из музыкантов, тогда он, если что, напишет.

Но, когда The young needles вернулись, вокалист начисто забыл и про диск и про сообщение поклонника. Он быстро положил ноутбук в сумку и поторопился к машине.

Турне продолжалось. Музыканты The young needles боялись, что их временный гитарист, давно не ездивший на гастроли со своей группой, не выдержит их ритма, но Рэнди был бодр и весел и, кажется, даже начал что-то сочинять.

— Новая музыка? — поинтересовался у него Кеннеди, услышав, как тот играет незнакомые мелодии.

— Да, вот написал, думаю теперь послать ребятам.

Басист задумчиво почесал затылок. Когда Рэнди мог написать что-то, если они почти все время вместе? Разве что только ночью под одеялом.

— Я готов! — объявил Спайк, которого остальные только и ждали, чтобы начать саундчек.

Кеннеди отошел на свое место и больше не задавал гитаристу вопросов, тем более, что тот, кажется, говорит на эту тему неохотно. Хотя, по идее, любой нормальный человек спешит поделиться своим творением с другими. Возможно, Рэнди им просто не доверяет.

После саундчека музыканты вернулись в гримерку, и Спайк увидел пропущенный звонок в скайпе.

— Ребята, Уэл звонил, — сообщил он друзьям.

— Перезвони ему! — улыбнулся Кеннеди, и тот выполнил его просьбу.

— Хэй! — поприветствовал товарищей по группе Ольсон. — Как гастроли?

— Обычная рутина, — ответил Сэнди. — Ты же знаешь, как это бывает. Из города в город, из клуба в клуб.

— А как же приключения? — поднял брови Уэл. — Что за гастроли без приключений?

— Пока самое большое приключение — это спущенное колесо, — ответил Сэнди.

— Это потому, что меня с вами нет. Помните мальчика-сталкера или ту пару, что выясняла отношения у нас на концерте? (чит. рассказы «По следам» и «Случай на концерте»)

— А ты соскучился по гастрольным приключениям?

— Ужа да. Надоело сидеть в Вашингтоне.

— А ты отрулил все свои дела? — спросил Кеннеди.

Уэл кивнул:

— Да. Я свободен и дышу легко. А как там мой сменщик?

Сэнди оглянулся на гитариста, который сидел в углу с телефоном:

— Он нормально. Да, замечательно.

Ольсон с сомнением посмотрел на вокалиста в веб-камеру.

— Да все хорошо у нас, Уэл, — успокоил его Кеннеди. — Не переживай.

— Я не переживаю, не льстите себе, — рассмеялся тот. — Но если я вам понадоблюсь, я готов приехать. Мне надоела обычная жизнь, хочу опять быть рок-звездой.

В гримерку заглянул менеджер:

— Ребята, пора на сцену.

— Уэл, созвонимся позже, — сказал Спайк. — А пока рок-звезды пойдут делать шоу.

Тот скорчил рожицу в камеру и отключился.

The young needles отыграли концерт, после раздали автографы и двинулись в гостиницу.

Вокалист не успел посидеть в фейсбуке в гримерке, поэтому решил сделать это в своем номере.

«Сэнди, — писал ему тот же поклонник из Нью-Йорка. — Ты послушал материал? Я отдал диск Рэнди, он сказал, что передаст тебе. Ты послушал? Он никуда не годится, да?»

Джонс вздохнул. Этот парень здорово переживает за свой материал. Музыкант попросил его прислать ссылку для онлайн прослушивания, раз он так хочет, чтобы его работы были оценены. Тот сразу же сделал то, что сказано, и Сэнди вставил наушники в уши. МР3 были качественные, хорошо записанные, но главное, сама музыка существенно отличалась от того, что предлагает слушателю нынешнее поколение музыкантов. Эти ребята словно изобрели машину времени, способную перенести его на добрых пятнадцать лет назад и дать возможность насладиться чистым панк-роком без синтезаторов и драм-машин, которые Сэнди терпеть не мог. Вай-фай в отеле был ужасный, поэтому он решил все же сходить к Рэнди и взять у него диск.

— Фанаты не давали мне дисков в Нью-Йорке, — заявил гитарист в ответ на его просьбу.

— Ты уверен? — уточнил тот.

— Сэнди, я пока еще в здравом уме. Конечно, я уверен.

Джонс решил разобраться с этим потом. Спешить ему некуда, он может послушать записи и завтра.

Так он и поступил. А за завтраком включил пару треков и Спайку, который жил с ним в одной комнате.

— Это круто, — сказал ударник. — Это очень круто.

— Да, двадцатилетние парни из Нью-Йорка рубят так, что у меня волосы встают дыбом.

Заглянул Рэнди.

— Эй, вы собираетесь на саундчек? — поинтересовался он и, увидев, что они сидят перед ноутбуком, подозрительно сощурился. — Вы смотрите порно?

— Нет, — засмеялся Сэнди. — Мы слушаем записи, которые прислал мне фанат. Хочешь присоединиться?

— Нет, ребята. Поехали. Кеннеди уже в машине, и он просил поторопить вас.

— Хорошо, мы идем-идем, — сказал вокалист, и Рэнди пошел вниз, таща за собой чемодан на колесиках.

Через минуту Сэнди и Спайк тоже вышли и с удивлением обнаружили гитариста в коридоре. Он возился со своим чемоданом.

— Я думал, ты ушел, — удивился Джонс.

— Я тоже думал, что я ушел, — отозвался тот. — Но, этот, проклятый, чемодан.

Каждое слово гитариста сопровождалось паузой, во время которой он пытался застегнуть расходящуюся на чемодане молнию.

— Кто-то набрал слишком много вещей, — пошутил над Рэнди ударник.

Тот не ответил.

— Хватай его подмышку и пошли, — сказал Сэнди. — А то там Кеннеди нервничает.

Гитарист так и поступил. Потом он купит новый чемодан. Ну, или выбросит половину вещей.

Музыканты провели саундчек и концерт, после которого их попросили ответить на несколько вопросов.

— Вы говорите о коммерциализации музыки, как о вещи непозволительной, — начал репортер. — А сами тем временем продали уже двести тысяч копий своего последнего альбома.

— Это плохо? — улыбнулся Сэнди. — Нас постоянно пытаются притянуть за наши слова, но при этом их неправильно трактуют. Да, мы продали двести тысяч копий, и в данном случае это повод для гордости. Потому, что люди просто идут и покупают наши диски. Наши клипы не мелькают по ТВ, наши песни никому не навязывают и огромные афиши с нашими лицами не висят по всему городу. Тут речь идет уже даже не о торговле музыкой, а о торговле лицом. Что еще хуже.

Рэнди закатил глаза. Господи, какой оказывается, Сэнди Джонс зануда. И как его семья его терпит? Возможно, на сцене он и огонь, но в жизни — нет.

Однако слова вокалиста убедили репортера. По крайней мере, этого. Жаль, что подобные вещи надо каждому раскладывать по полочкам.

После короткого интервью музыканты поехали в гостиницу. Что примечательно, так это то, что члены The young needles продолжили развивать эту тему даже в автобусе. Рэнди уткнулся в ноутбук — эти люди начали его раздражать.

В скайп позвонил Уэл, и музыканты начали рассказывать про интервью ему. О боже, неужели нет других тем для разговора?

Ночь наши герои провели в автобусе, в гостиницу заселились только утром.

Гитарист все еще мучился с чемоданом. Он переложил некоторые вещи в дорожную сумку, но молния просто сломалась и застегиваться не хотела.

— Скажу менеджеру, чтобы купил мне новый чемодан, — пожаловался мужчина. — А этот выброшу при первой же возможности.

— Правильно, — согласился Сэнди, глядя, как тот тянет свой злополучный чемодан, одной рукой придерживая крышку, чтобы содержимое не вывалилось.

Бедняга Рэнди шел, согнувшись в три погибели и, естественно, не смотрел под ноги. Вокалист только хотел сказать ему, что впереди бордюр, но не успел. Чемодан гитариста подпрыгнул, он отпустил руку, и все его вещи оказались на асфальте. Фронтмен The young needles с сожалением наблюдал, как тот кидает свой скарб обратно в чемодан. Тут он заметил диск в белом конверте с надписью «для Сэнди Джонса».

— Эй! — воскликнул он. — А это что?

Подошел Кеннеди.

— Это мое! — гитарист вырвал диск у него из рук.

— А мне казалось, что Сэнди Джонс это я.

Басист удивленно посмотрел на Рэнди и сказал:

— Если там написано «для Сэнди» — отдай его Сэнди.

Тот понял, что спорить с ним все равно, что отрицать очевидное и кивнул:

— Хорошо, в гостинице отдам.

Джонс, в свою очередь понял, что это именно тот диск, который был ему нужен.

— Давай сейчас. Не хочу отягощать твой чемодан этой непосильной ношей.

Рэнди посмотрел на него, как на врага народа, сунул ему диск, схватил свой чемодан и зашагал прочь. Кеннеди подошел к вокалисту:

— Что это за диск?

— Фанат просил передать его мне. Пойдем, послушаем?

Басист согласился, и они поднялись в номер.

— Эй, я слышал, как он играл эту мелодию на одном из саундчеков! — воскликнул он, когда Сэнди воспроизвел диск. — Он сказал, что сочинил ее сам и хочет показать своим ребятам, чтобы записать ее.

— Вот подонок, — сквозь зубы проговорил Сэнди. — Ну, и что с ним делать теперь?

Кеннеди соображал туго и уточнил:

— Он хотел присвоить песню этого парня?

— Да. И если бы я не нашел сейчас диск, ему бы это удалось.

Музыканты замолчали. Первые несколько секунд они сердились, а сейчас стало просто неприятно от того факта, что с ними все время находился человек, способный на такой низкий и подлый поступок.

Заглянул Спайк:

— Ребята, Уэл звонит! Эй, а что у вас с лицами? Такой вид, словно кто-то умер.

Вокалист рассказал ему про Рэнди.

— Ни фига себе, — присвистнул тот. — Я, конечно, понимаю, что у них кризис, но, черт, воровать чужое! Эти ребята сбились с пути еще после выхода предыдущего альбома.

— Что делать-то с ним? — поинтересовался Сэнди. — Я не борец за справедливость, конечно, и не мне его наказывать, но я все же не могу сделать вид, что ничего не было.

— Там висит Уэл в скайпе, может, он тебе посоветует.

Сэнди и Кеннеди двинулись в номер к ударнику.

— Ну, наконец-то! — воскликнул Уэл с экрана ноутбука.

— У нас тут приключение, — сказал ему Спайк.

— О, — улыбнулся гитарист. — Рассказывайте! Я же говорил: что за турне без приключений!

Сэнди изложил ему суть.

— Творческой проституцией попахивало давно, — Уэл почесал подбородок. — А теперь просто воняет. Они позорят вашингтонскую сцену. Позорят. Вы диск-то у него отобрали?

— Конечно.

— Хорошо бы огласить это, — задумался Уэл. — Чтобы и другим неповадно было. Но это может окончательно поставить крест на группе, которая и так одной ногой в могиле.

— Вот и я про это, — кивнул Сэнди. — У них кризис, пусть сами и выбираются из него. Не надо выезжать на нас или наших фанатах.

— Это все лирика, — перебил его тот. — У вас завтра концерт в Балтиморе. Ты сможешь стоять с ним на одной сцене?

— Смогу, но не скажу, что это доставит мне огромное удовольствие.

— Так гоните его в шею! Я за ночь доберусь из Вашингтона в Балтимор! Мне не нужно репетировать наши песни! К чему вам этот Рэнди? Хотите, чтобы он еще что-нибудь у кого-нибудь украл?

Музыканты переглянулись.

— Приезжай, — кивнул Спайк. — А я поговорю с ним.

— Я пошел собирать вещи! — радостно воскликнул Уэл и отключился.

Ну, хоть кто-то доволен в этой ситуации. Барабанщик вошел к Рэнди в номер с тем, чтобы сообщить ему решение группы, но комната была пуста. Ни гитариста, ни его вещей.

В дверях Спайк столкнулся с менеджером, который на одном дыхании выпалил:

— Он уехал! Я в панике! Просто сбежал и все! Ничего не объяснил!

— Расслабься, завтра приедет Уэл.

Тот с явным облегчением вздохнул:

— А этот-то почему сбежал?

— От стыда.

— Что?

— Не думай об этом, — отмахнулся Спайк. — Он знает и мы знаем. Этого достаточно.

Менеджер пожал плечами:

— Ладно, ждем тогда Уэла.

Следующим вечером The young needles играли в Балтиморе. Они не предупреждали своих поклонников о том, что на гитаре сегодня будет играть тот, кому эта привилегия принадлежит по праву.

Увидев Ольсона, зал просто сошел с ума. Он знал, что фанаты любят его, но даже не подозревал, что настолько. Овации не стихали до тех пор, пока на сцене не появились Спайк, Кеннеди и Сэнди, которые специально задержались на минуту, дав гитаристу насладиться этим своеобразным триумфом.

Это был вечер The young needles, в том составе, в котором все привыкли их видеть. Сэнди смотрел со сцены на ликующую толпу. Эти люди любят их, и ни Уэл, ни Кеннеди, ни Спайк, ни он сам никогда не позволят себе обмануть доверие кого-нибудь из них.

Диск, который дал ему нью-йоркский фан, он передаст продюсерам на вашингтонском лейбле. Как бы ни была хороша записанная там музыка, у The young needles есть свои песни, фанаты любят эти песни, и музыканты не станут воровать чужие идеи.

Рэнди и его группа погрязли в шоу-бизнесе, и пока они не сменят ориентиры, успех к ним не вернется. Потому, что успех любит тех, кто честно делает свое дело.