Зачем любить, если можно страдать

Марин Вете (2024)

Изабель учится в Сарбонском университете и после очередного учебного года отправляется вместе с родителями на отдых, где заводит знакомство с интересным мужчиной. Андре — умный, образованный и притягательный человек, который сразу же находит язык не только с Изабель, но и с ее родителями. Смогут ли эти двое дальше жить, увидев друг в друге родственную душу? Какие препятствия будут стоять перед ними? И смогут ли они обрести совместное счастье, открыв все свои тайны?

8

глава

Совместный ужин с Андре все-таки состоялся. За день до него мы с отцом поехали в магазин и вернулись с четырьмя пакетами в обеих руках. Купили даже новые пластиковые стулья, хотя их даже не было в списке. На следующий день мама приготовила вкусную еду и заставила меня перемыть посуду, которая и так была чистой. Так случалось всегда, когда в наш дом приходил кто-то малознакомый. Тем самым они показывали, что ты не просто гость, ты почти член семьи.

За стол сели около восьми часов вечера, а разошлись по своим домам уже за полночь. Я села между Жюли и мамы, которая сначала сидела прямо, но через некоторое время так, что я видела ее затылок. Все похвалили еду. На лице матери появилась довольная улыбка. Она, и правда, вкусно готовила.

Сначала говорили о чем-то, что не было мне интересным. В такие моменты я обычно обращала внимание на рисунок скатерти, ровный край тарелки или на небо, цвет которого менялся достаточно быстро. Потом отец зацепил тему коммунизма, и я оживилась.

— Маркс и Энгельс были гениями. — Сказала Марил. — Но весьма переоцененные в свое время.

— Дело не в том, что они были гениями, Марил. — Ответил отец, положив вилку на салфетку. — Просто, они знали толк в том, что писали.

— Ты думаешь, они знали, что кто-то возьмет и перенесет их мысли в жизнь? — Спросила мать.

— Конечно. Они же были, как сказала Мари, гениями. — Он усмехнулся и положил оливку в рот. — Хоть, порой и отрицали это.

— Весь переход к коммунизму является закономерным процессом. — Проговорил Андре и вытащил пачку сигарет из кармана песочных шорт. — Причем условия и предпосылки складываются из капитализма.

— Все верно, Андре. — Согласился папа. — Но не будем забывать, что переход от капитализма к социализму является очень сложным делом. Как говорил Маркс: “Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе”.

— Да, да. Ведь, социализм — низшая форма развития коммунизма. — Закивала Марил.

Затем мама сказала что-то типа: я не думаю, что практика коммунизма — это плохо. Хотя, знаете, это же утопия! Никто в обществе не может быть наравне с другими. Всегда будут те, кто сильнее и слабее, как и богаче и беднее.

— Конечно, это утопия. — Вставила я, поболтав вино в стакане. — Однако идея коммунизма появилась еще задолго до Маркса. Вспомните, Древнюю Грецию и софистов, которые продвигали коммунистические идеи. А Пифагор! Он же вводил понятие о том, что среди друзей все общее.

— А Платон! — Продолжил Андре, откинувшись на спинку стула. — Он же был одержим идеей абсолютной общности не только материальных благ, но и жен, детей.

— Теоретически коммунизм представляет собой очень жирный плюс. — Сказал отец. — Но на практике это совсем не так. Конечно, уверенность в завтрашнем дне — это прекрасно, но все же ограниченность информации, отсутствие свободомыслия — это все начало конца.

— Вспомнить СССР с его цензурой. — Кивнула мать.

— А, может, это хорошо, что людей ограничивали от какой-то информации? — Предложила Жюли. Но все сразу отрицательно покачали головами.

— Тебе бы понравилось, если бы Франция сейчас начала войну, и не сообщила об этом в новостях. — Произнесла я.

— Мне бы не понравилось, если бы страна не посоветовалась с народом.

— Но она и не посоветуется ни с кем из нас, если захочет начать войну. — Сказал отец. — Мы живем в обществе, в стране, где вместо нас обычных людей решают другие люди сложные вопросы.

— Жуть какая-то. — Отозвалась Жюли.

— Но нам еще повезло. — Добавила мама. — В каких-то странах даже выборов нет. Мы еще очень даже хорошо живем.

После обмена мнениями о коммунизме все за столом, кроме меня и Жюли, закурили. Беседа, которая началась не из чего, закончилась, и все решили поставить мозги на место, очистить разум от сложностей и передохнуть. Это напомнило мне занятие сексом. Хотя, я никогда им и не занималась.

~

Гости ушли. Я мыла посуду на кухне, а мать с отцом ставили стол и стул на свои прежние места. За ужином я приметила бокал, из которого пил Андре. Потом, убирая со стола, я отставила его от других бокалов, и сейчас смотрела на него так внимательно, словно я — это орел, а он — моя добыча. Взяв его в правую руку, мне показалось, что я ощущаю тепло стекла, которое передала кожа Андре, когда он сжимал бокал пальцами. Конечно, это было глупостью. Однако это не помешало мне представить, как Андре берет меня за руку.

Я услышала, как что-то упало в саду. Скорее всего, отец свалил вазу, о которой его предупреждала мать еще утром. Не ополоснув бокал Андре, я наполнила его по самые края водой и, сделав глубокий вдох, осушила так быстро, что мне подумалось, я сейчас захлебнусь. Я облизала остатки капель с внешней стороны бокала и поставила его в раковину, а затем после нескольких минут вымыла губкой с пеной вместе с другой посудой.

Оказавшись в своей комнате. Я резко села на кровать и, подняв подол юбки, потрогала себя через трусы. Этой ночью я мастурбировала два раза. Представляла, что за мной наблюдает Андре, стоя у двери. Было хорошо. Заснула я в три часа ночи.