Хроники Сэнгоку. Сказание о Черной Цитадели

Мария Виноградова (2023)

Ввергнутая в пучину войны и раздора Япония вот уже сотню лет тонет в кровавых распрях между самурайскими домами. И когда уже начинает казаться, что смуте нет конца и края, в противостояние вступает молодая кровь. Амбициозный и взбалмошный Татсусиро Сабуро не чурается пачкать руки для достижения собственных целей. Его решительные и зачастую жестокие действия делают ход войны непредсказуемым, награждая титулом самого жестокого человека за всю историю японского народа, вынуждая объединяться даже самых злейших врагов. Могут ли люди рождаться демонами во плоти? Или их толкает на путь саморазрушения вереница ошибочно принятых решений? Способен хоть кто-то вернуть демону человеческий облик? Когда судьбоносные события делят жизнь на до и после, случается, что роковую черту способна провести только твоя собственная смерть.

БИТВА ЧЕТВЕРТАЯ

Клятва

Несмотря на небольшие размеры и удаленность от экономически развитых регионов, деревушка Фукагава всегда была оживленным местом. Приобняв по обе стороны тракт, соединяющий Эдо с Киото, каждый день через нее проходило множество торговцев и пилигримов.

Солнечный весенний день пах прохладой и свежескошенной молодой травой. Этот живительный аромат вселял бодрость в тела селян, не разгибающих спины на полях с раннего утра, разглаживал морщины на лицах самых ворчливых трактирщиков и вызывал головокружение у той юной части населения, что так падка сердцами на весенние — буквально будоражащие кровь, — импульсы.

Однако этому весеннему волшебному настроению суждено было омрачиться визитом не самых приятных гостей. Когда отряд из шестерых пеших самураев и одного верхового миновал старую покосившуюся арку, селяне заметно притихли, вжались поглубже в узкие закоулки и не смели поднять взоры или даже попытаться рассмотреть столь вычурно бросающихся в глаза воинов в черных доспехах. Возглавляющий самураев всадник не посчитал нужным спешиваться с коня, расточая гневные взоры по сторонам. Если бы хоть один из деревенских посмел поднять взгляд на этого высокопоставленного дворянина — на что без сомнений указывал искусно сделанный доспех, — он бы отметил суровый пронзительный взгляд, плотно стиснутую челюсть, говорящую о вспыльчивости характера и бескомпромиссной жестокости. Грубые черты лица и ярко выраженный враждебный настой были идеальным посылом всем окружающим держаться от этого человека подальше.

Черный узорчатый панцирь переливался в лучах солнца отполированным ониксом, подчеркивал могучее телосложение самурая, а змеящиеся золотые узоры на громоздких наплечниках невольно приковывали взгляды. Массивный шлем с удлиненными шейными пластинами украшали плоские рога в виде полумесяца все того же золотого цвета, а часть лица от самых глаз покрывала черная демонообразная мэмпо²⁸ с оскаленной пастью.

По мере продвижения отряда по главной улице деревушки — взрослые второпях уводили детей, вопящие торговцы невольно умолкали, а местные наемники прятали трусливо взгляды, старались не привлекать излишнего внимания. Вороной боевой конь ступал грациозно, высоко выбрасывая ноги, выгибая мускулистую шею и размахивая шелковистым хвостом, точно разъяренный тигр.

Дзиро Куроносукэ нравилась всеобщая покорность и страх, что так отчетливо въелся в воздух, он вперил ледяной взгляд вперед и с наслаждением вдыхал этот пьянящий аромат, как вдруг под ноги коня с воплями бросилась пожилая женщина. Животное моментально всполошилось, вздыбилось, грозно закричало, размахивая мощными копытами по воздуху и выгибая шею. Старуха повалилась на землю, выставив руку перед собой так, словно загораживалась щитом, который помог бы ей защититься от неминуемой гибели. Дзиро грубо одернул поводья, вынудив норовистое животное подчиняться своей воле, проворно выскользнул из седла, грубо ухватив коня под уздцы, а второю рукой стиснув за длинную черную гриву. Успокоив вороного, он разъяренно схватил женщину за серые одежды, но не успел и рта раскрыть, как ее лицо нервно задергалось, ослепшие глаза широко распахнулись.

— Несчастный!

Куроносукэ опешил от подобной дерзости настолько, что вмиг растерял все мысли. Сильной рукой он брезгливо отпихнул старуху в сторону, в результате чего та завалилась на землю, но тут же уставила на самурая порицающий кривой палец с длинным поломанным ногтем.

— За тобой по пятам ходит смерть!

Люди торопливо стали покидать улицу, боясь лицезреть момент расправы над старой женщиной. Дзиро, не сводя с умалишенной пламенного взора, зловеще зашипел, теряя контроль над собой:

— Проклятая ведьма, как смеешь ты даже смотреть в мою сторону, будучи хоть сотню раз слепой?! Я — Дзиро Куроносукэ, смерть — моя верная спутница!

— Глупый мальчишка! Упрямый, самоуверенный сопляк! — взвизгнула она. — Величие твое — точно туман на рассвете. Ты падешь… Да, да! Падешь от руки мстительного духа! Как бы ты не пытался бежать от своей кармы, мстительный дух догонит! Да… Тень врага, чьи кости покоятся под пеплом, настигнет тебя холодной ночью! Белый демон утащит тебя в Дзигоку!

— Замолчи, женщина! — разъяренно рявкнул Дзиро, катана в мгновение ока выскользнула из ножен. Рука дрожала от неподвластной ярости.

На улицу выбежала худенькая девушка, загородив собой старуху и начала умолять, рухнув носом в землю у самых ног Куроносукэ:

— Господин, простите мою мать за подобную грубость! Она больна! Она не понимает, что говорит! Умоляю, сохраните ей жизнь!

Дзиро заскрежетал зубами, с шумом выдыхая сквозь них воздух, оглянулся: жители испуганно поглядывали со всех сторон, робко перешептывались. К командиру Цитадели приблизился один из офицеров, зашептав на ухо предостережения, что слегка остудило разгоряченного воина. Вооруженная мечом рука опустилась, но дыхание по-прежнему оставалось порывистым и возбужденным.

— Белый демон! Белый демон!! — вопила в спины удаляющимся воинам старуха.

Рокот грома вырвал Куроносукэ из кошмара, он в лихорадочной трясучке вскочил в положение сидя. Ледяной пот струился по лицу, спине и груди, сердце отбивало стаккато, тело колотила дрожь. Он постепенно стал приходить в себя, испуганно глазея по сторонам, будто выискивая в колющей глаза темноте кого-то. На улице бушевала гроза, освещая сквозь молочного цвета амадо комнату беспрестанными вспышками. Тени гнущихся в разные стороны деревьев отражались на их поверхностях, точно силуэты безобразных злых духов. Они тянулись кривыми лапами в разные стороны, кланялись к земле. Ледяная рука неумолимо дрожала, коснулась лица, отерла липкий пот со лба.

— Нет-нет… Не бывать этому. Не бывать!

* * *

Утреннее весеннее солнце пряталось за облаками, но, несмотря на это, на улице стояла по-летнему жаркая погода. Воздух казался раскаленным и липким. Ветер совсем пропал, птицы притихли, только откуда-то из глубины леса раздавались пронзительные вопли цикад. Сато и Нобунага проснулись раньше всех и неторопливо направлялись на тренировку. Сато шел, сгорбив плечи с полузакрытыми глазами, периодически зевая и постоянно спотыкаясь, то о торчащие из дороги камни, то о собственные ноги. Проклиная себя в который раз, он зарекся не играть больше со взрослыми в кости до первых соловьев. В это время Нобунага разрывался бурными эмоциями, жестикулируя и смотря сквозь реальный мир искрящимися глазами.

— Я никогда не видел ничего подобного! Его лезвие черное, как крыло ворона, а еще он длиной в человеческий рост! Наката-сан создавал его больше полугода, потому как инферитиум очень сложный металл, и каждый слой требует основательной закалки, а их там семь! А лезвие! Линия закалки переливается сотней оттенков! Весит правда, что твоя коняга, но вчера мы вонзили его в землю и летящий на лезвие дубовый лист прошел как призрак сквозь заточку и только потом распался на две части, а значит это невероятно острый меч! Такой острый, что, отрубив им кому-нибудь голову, бедняга ничего и не поймет, пока не решит отправиться по своим делам.

Сато закинул руки за голову и вздохнул, утомленный энергичной болтовней друга:

— О духи, пацифист Нобунага говорит об оружии и отрубленных головах с пламенем в глазах. Ущипните меня боги, что с тобой случилось? Где Нобунага? Где этот добряк, что при виде раненой птички бежит со слезами на глазах к Цукиёри-сан и умоляет спасти животине жизнь?

— Рукоять такая длинная и толстая, но идеально ложится в руку, — продолжал юноша, жестикулируя. — Наката-сан поработал над балансом так, что нодати вовсе не кажется неуклюжим оружием.

— Невероятно, он меня совершенно игнорирует, — фыркнул Сато себе под нос, отведя взгляд в сторону.

— Наката-сан сказал, что вручит нодати Дзиро-сама во время открытия тринадцатого турнира. Как думаешь, командир возьмет меч на вооружение?

— Вряд ли, — равнодушно ответил друг, зевнув так сладко, что на ресницах застыли слезинки.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что! — выпалил Сато раздраженно. — Дзиро Куроносукэ — приверженец школы парных мечей. Если он возьмет этот нодати, ему придется взять и второй точно такой же, а какой недоумок станет сражаться двумя нодати, словно это обычная катана? Даже с одним таким мечом трудно совладать, два ты просто не удержишь в руках. Если уж ты воспылал таким интересом к орудиям убийства, зайди как-нибудь в библиотеку к Кондо-сан и поищи на полках писания Кадзуки Кейти «На острие меча». Там очень красочно описывается функциональность каждого вида оружия, и приводятся примеры использования. — Он остановился, уставив взгляд к небу, как будто вспоминая. — Во-первых, — рыжий загнул указательный палец, — в открытом бою для использования нодати требовалось два человека. Два! Потому что хотел бы я поглядеть, как быстро ты сможешь извлечь столь длинный клинок из ножен самостоятельно. Во-вторых, после убийства им врага — одного или по счастливому случаю двух, а по невероятно счастливому случаю вместе с лошадью, что бывает крайне редко — нодати бросали и шли в бой с обычной катаной. В-третьих, мой юный оружейник Нобунага, с таким же успехом можешь привязать к рукам булыжники и полезть в драку. Изделие Накаты-сана не больше, чем символический подарок для Дзиро Куроносукэ.

Нобунага все это время стоял и, затаив дыхание, слушал лекцию друга, а затем встрепенулся и явил робкую улыбку:

— А ведь ты прав, Сато-сэмпай. Никак не могу взять в толк, как ты в себе сочетаешь все это?

— Что «это»?

— Ты сильный и способный в боевом мастерстве, в то же время умен и любознателен, а от одного взгляда на тебя девчонки растекаются как масло на огне.

— Я просто пытаюсь искать всяческие преимущества своего нахождения в этом месте. Но с девчонками ты загнул, конечно! Не знаю, что до остальных, но Такахико от меня прямо-таки воротит. — Он оскалил белозубую ухмылку. — Как только сталкиваемся взглядами, она аж вся зеленеет.

— Такахико-сан странная, не стал бы я на твоем месте с ней связываться. Проклянет еще.

Беседу прервал звук быстрой и легкой поступи за спиной. Оити, не церемонясь ни секунды, подбежала к брату и заключила в столь нежные объятья, что Сато невольно налился краской и отвел взгляд. Нобунага, так же раскраснев, ощутил приятное прикосновение пальцев сестры к спине, с наслаждением вдохнул знакомый аромат вишни от ее убранных в тугую прическу волос. От пылких объятий сердце зашлось в груди раненой птицей, и Нобунага боялся, что Оити узнает об этом. Девушка припала щекой к плечу брата, подняла свой ясный изумрудный взгляд и прошептала, поднеся губы к самому уху так, что от дыхания по всему телу пробежала приятная щекотка.

— Кицубоси-чи, какой сегодня день?

Оити с малых лет звала брата Кицубоси — именем, данным ему при рождении. С тех самых пор оно несло в себе скрытый смысл, связывающий только их двоих, навевало теплые воспоминания о доме, пропитанные насквозь запахом вишневого дерева, шумом травы в саду, теплотой и уютом.

— Ох, совсем забыл. — Он задумчиво почесал затылок и улыбнулся самой искренней улыбкой.

Сато, кажется, тоже вспомнил какой сегодня день: «Нобунаге сегодня исполняется шестнадцать. Или семнадцать? Ну, надо же. Хороший же из меня друг».

Оити взяла брата за руку и опустила позолоченную ленту ему на ладонь. Золотые плетения искрились в солнечных лучах множеством оттенков, приковывали взгляд. Юноша присмотрелся и тут же воспрянул, удивленно взглянув в глаза сестре.

— Ити, это же…

— Когда-то ее мне подарила матушка. Наверно, это единственная память о ней.

— Вещи, связанные с воспоминаниями необычайно важны. Ты уверена?

— Это мое желание. Хочу, чтобы она была у тебя. Как некая, — она запнулась, забегала глазами, — связь. Ее волокна прочны и долго не износятся.

Юноша улыбнулся, дернул за кончик льняной грубой веревки, и длинные черные волосы рассыпались каскадом по спине. Золотая лента затянулась туго на затылке, сверкая в солнечном свете, рваная челка всегда была слишком коротка, чтобы попасть в прическу, разделялась на две непослушные пряди, обрамляя худое лицо. Устыженный Сато бодро подскочил к другу, закинул руку за его тонкую шею и, подтянув к себе, затараторил:

— Нобунага, ты все же перехвалил меня. Оказывается, недостатков во мне тоже пруд пруди. Например, я весьма скверный друг! За этими нескончаемыми тренировками обо всем позабыл! Дни так быстро летят… — Он умолк и натянуто улыбнулся, углядев серьезность во взгляде друга. — Что, не простишь меня?

— Я подумаю, — протянул с важностью юноша, скрестив руки на груди.

— Ну, пожалуйста.

— Ну, не знаю.

— Ну, смилуйтесь, Ода-сама. — С этими словами рыжий рухнул другу в ноги в низком поклоне.

Нобунага подскочил на месте и принялся поднимать Хисимуру с колен.

— С ума сошел?! А если кто-нибудь увидел? Слухи полетят быстрей, чем мухи слетаются на свежее дерь…

— Помилуйте, — рассмеялась Оити, — вам нужно выступать на сцене!

Отряхнув колени от песка, Хисимура облегченно выдохнул, опустил руку на плечо друга и, глядя в глаза, бодро отчеканил:

— Приказывайте, Ода-сама, на сегодня я Ваш верный вассал.

— Ха, — заулыбался юноша, — не искушай меня, а то войду во вкус. Хотя одно поручение у меня для тебя все же найдется.

— Я — весь внимание.

Нобунага вдруг уставил взгляд куда-то в сторону, словно с особой осторожностью подбирал слова, словно есть только один шанс выпустить их на волю, а выпустив — не вернуть. То и дело складывая ладонь в кулак, мальчик повернулся к Хисимуре. Хисимура ждал, затаив дыхание, но ожидание так затянулось, что он просто не мог умолчать:

— Только не проси меня убить Акэти, я пока не готов.

Ребята на момент замерли, глядя друг на друга, а потом громко расхохотались. Сато всегда умел разрядить обстановку неуместной шуткой и тем самым превратить серьезную беседу в дружескую болтовню, уничтожая неловкость и стеснение на корню. И Нобунага любил его за это.

— Хочу, чтобы всегда так оставалось. — Задорная ухмылка утратила яркость и обратилась скорбной улыбкой. — Даже не представляю, как бы я справился со всеми невзгодами этого места без вас двоих. Вы — неделимая часть меня, понимаете? Хочу, чтобы всегда так оставалось, — повторил, тронув грудь ладонью. — Просто хочу, чтобы вы знали — я не глядя подставлю спину ради вашей защиты. Не смейтесь, рано или поздно я стану вам полезен, вот увидите. Я стану сильным, стану вам опорой. Вы, наконец, сможете на меня положиться, а не только вытаскивать из передряг. Я даю слово, что навсегда останусь вам верен, и — растерзай мою душу Владыка Ужаса Эмма²⁹, — если когда-нибудь отступлюсь от этого обещания.

— Похоже, Эмма Дай-О никогда не дождется этого дня, — улыбнулся Хисимура. — Даже как-то обидно за него стало. Что ж! — Он хлопнул себя по щекам, выпрямился, вперив искрящийся взгляд в друга. — Я принимаю твое обещание, Нобунага, а в свою очередь обещаюсь всегда оставаться твоим другом и братом. Обещаю поддерживать любые твои начинания.

— Всегда?

— Всегда-всегда!

— Даже, если я решу уйти в горы и пройти посвящение в монахи?

— Я лично обрею твою башку наголо, — ощерился рыжий.

— И даже, если захочу совершить покушение на Сёгуна?!

— В стране каждый третий мечтает совершить покушение на Сёгуна.

— Вместе, у нас бы получилось, — улыбнулся Нобунага.

— Еще как! О нас услышат во всем мире!

Они сцепились предплечьями, точно собрались помериться силой, и громко рассмеялись. Оити широко улыбнулась, закинула руки им за шеи и сдавила, сколько есть сил, в объятьях, проговорив:

— А я обещаю терпеть ваш идиотизм, так уж и быть!

Сато, смежив глаза, думал: «Я буду хранить это обещание в своем сердце, Нобунага. Что бы ни случилось».

Нобунага мечтательно улыбался: «Я не подведу вас, я справлюсь с чем угодно, если вы будете рядом».

Оити бодро махнула ребятам рукой и устремилась по узкой дорожке в сторону женского додзё.

Друзья же неторопливой походкой продолжили свой путь. На этот раз они пришли раньше всех, да и вообще на территории додзё царила тишина и идиллия. На пушистых ветках молодого ясеня распевали соловьи. Ученики с неким оттенком замешательства оставили обувь у веранды, отодвинули амадо, поклонились и ступили внутрь.

Акэти сидел в позе сейдза перед небольшим камидза³⁰, в котором тлели благовония, распространяя приторный запах корицы, лаванды и розмарина. Солнечные лучи медленно перебирали длинными пальцами голубоватую дымку в помещении. Раздраженный внезапным вторжением, прервавшим его медитацию, учитель выдохнул, сложил ладони перед собой, поклонился и встал на ноги. Волчьи глаза вонзились в учеников, что застыли в дверях, потихоньку осознавая, что-то неладное.

— Вы, двое, что здесь забыли так рано?

Юноши осторожно переглянулись, вопрошая друг у друга взглядами ответ на поставленный вопрос. Сато не успел и рта раскрыть, как учитель его перебил:

— Не говорите, что вы забыли. Я отменил все тренировки на сегодня.

Мальцы изумленно уставились на сенсея, их лица медленно обретали каменные очертания. Потрясенные услышанной информацией, они медленно обернулись друг на друга, как будто начиная вспоминать.

— Бестолочи, я говорил, что сегодня заседание военного совета. Вы как всегда пропустили важную информацию мимо ушей. Однако, — его глаза хитро прищурились, — если завтра вы опоздаете — отхватите вдвойне. Ода — свободен. Хисимура — задержись.

Облегченно выдохнув, Нобунага поклонился и поспешил покинуть додзё, задвинув за собой амадо.

Моментально комната погрузилась в невыносимую тишину. Сато, еле дыша, остался стоять перед учителем, слегка перебирая ткань штанов большим и указательным пальцами правой руки. Обычно таким образом, он перебарывал излишнее волнение, но сейчас эта методика не помогала. Акэти загадочно молчал, вперившись юноше строго в глаза и ухмыляясь исключительно взглядом. Говорили, что этот человек обладал невероятным взглядом. Мало кто выдерживал натиска его глаз цвета расплавленного золота. Казалось, этот взгляд проникал прямо в глубину подсознания, раскрывая самые потаенные страхи. Но Сато даже не моргнул, продолжая нагло впиваться в глаза учителю. Акэти злила спесь ученика, но он хладнокровно выдержал паузу, а затем вопросил тем тоном, при котором волосы на загривке встают дыбом:

— Хисимура, что же ты будешь делать, когда на турнире против тебя выйдет Ода Нобунага?

Тело Сато словно ошарашили разрядом тока, он слегка пошатнулся, округлив глаза. Реакция явно позабавила Мицухидэ, его и до того неприятный взгляд сделался ледяным и невыносимо острым, как наконечник стрелы.

«Так вот что ты задумал, мерзавец».

Сато не заметил, как от потрясения впился ногтями в ладони до кровавых отметин, гнев, а не страх приподнял волосы на затылке.

— Разумеется, дам ему выиграть.

— Отважно, — осклабился учитель. — И весьма глупо. Я подозревал подобный ход твоих мыслей, но не думал, что ты заявишь об этом с такой наглостью.

Сато начало казаться, что шутки про царя Эмму достигли недр Дзигоку, и тот решил проверить недавнее обещание друзей на деле. А может, Акэти Мицухидэ и есть Эмма Дай-О в человеческом обличие?

— А на что вы, Акэти-сенсей готовы ради друга? Разве вы не поступили бы точно так же?

— Думаешь, Дзиро-сама понравится этот спектакль?

— Мне наплевать, как это будет выглядеть со стороны, — заявил Хисимура, широко раскрыв глаза. — Неважно, что со мной будет, я не допущу, чтобы Нобунагу приговорили по вашей коварной задумке. Он отдает всего себя тренировкам, действительно старается. Он стал сильней. Только вы, Акэти-сенсей, не хотите этого замечать. Цитадель набирает рекрутов из известных самурайских домов для приумножения численности исключительных воинов с дворянской родословной и мощным генофондом. Вы уничтожаете за собой все следы, избавляетесь от целых кланов тихо и хладнокровно. Зачем же вы разрушили его жизнь, а теперь просто хотите избавиться? Я не понимаю. Он борется изо всех сил с судьбой, которую вы ему предоставили. Я не понимаю, за что вы так его ненавидите! — С каждым словом, Сато начинал вскипать. — Слишком жестоко, даже для вас, Акэти-сенсей.

— О да, ты прав, он стал сильней, — хохотнул капитан. — Ведь ты всеми силами тащишь этот камень на поверхность. Смотри, Хисимура, всему есть предел, и когда твой предел настанет, этот камень утащит тебя на самое дно.

Сато с такой силой стиснул кулаки, что захрустели суставы.

— Боюсь, вы не можете знать, каков мой придел, Акэти-сенсей. Прошу простить.

Юноша чопорно поклонился и отступил к выходу. Акэти хитро ухмыльнулся и тихо прошипел вдогонку:

— Хоть бы так оно и было, Хисимура. Хоть бы так и было.

Сато на секунду замер, повернув голову слегка вправо, но тут же вышел, захлопнув за собой амадо с чрезмерной яростью. Акэти продолжил задумчиво разглядывать деревянные таблички с иероглифами: Власть, Сила, Непревзойденность, Скрытность, Смерть.

— Ты может и не заметил, но камень уже повязали на твою шею, осталось лишь толкнуть тебя в воду, Хисимура Сато.

Сато нашел друга в тени пушистого клена, он схватил за стебель резной лист и рассматривал его жилки, обратив к свету солнца.

— Что хотел Акэти-сенсей?

Прежде чем проронить хоть слово, Сато стремился утихомирить бешеный ритм своего сердца, вызванный изначально злостью, что теперь обратилась отвратительной тревогой.

— Это по поводу предстоящего турнира, — произнес он как можно спокойней. — Он обещает быть тяжелым, поэтому мы должны продолжать усердно тренироваться, возможно, даже поработать над сложными верхними и нижними стойками.

— Нижние стойки редко пригождаются во время турнира, — удивленно уточнил Нобунага, ощутив во взгляде Сато нечто, чего раньше не замечал. Нечто схожее с растерянностью. — Ты же знаешь турниры проходят в два три удара и, как правило, первый наносится из верхней стойки, а если этого недостаточно, проще всего довершить дуэль вольтом из средней…

— Времени мало, — перебил напористо сэмпай, но тут же мысленно одернул себя и продолжил уже сдержаннее, — поэтому мне следует переосмыслить наш подход к тренировкам. Дай мне время до завтра, а сам как следует отдохни.

Хоть Нобунагу и насторожил столь нехарактерный этому оптимистичному человеку встревоженный вид, но он так безропотно доверял ему, что принял совет безоговорочно.

— Ну, раз так, я отправляюсь досматривать прекрасные сны — глаза слипаются, — широко зевнул Нобунага. — Увидимся позже.

Сато растерянно кивнул, закинул руки за голову, и выдавил натянутую улыбку:

— Я пойду к озеру, там хорошо думается.

Нобунага махнул другу рукой и побрел в сторону дома, не прекращая зевать во весь рот. Сато провожал его взглядом, пока тот не скрылся средь строений торговой улицы.

«Акэти, раздери его ёкай. Что на уме у этого безумца? Я не понимаю причину такой ярой ненависти к Нобунаге, но настроен он серьезно. Нам следует быть готовыми в разы лучше, чем предполагалось. Ситуация может резко поменяться не в нашу пользу. Акэти хитер, и только демоны знают, что у него на уме. Как поменять ход событий в нашу пользу? Что мы можем противопоставить командованию Цитадели? Мы же обычные мальчишки».

Сато замер, яростно накручивая на указательный палец конец рыжего хвоста, беспокойство отправило мурашки маршировать по всему телу, и он невольно поежился.

«Вероятней всего, если против Нобунаги выйду не я — выйдет кто-то не менее слабый. Такой как Минагава или Тиба. Что делать в этом случае?! Только превзойти их».

Погруженный в размышления Хисимура добрел до додзё, не отдавая себе команды, завернул за угол, где простирался сад, но вместо шумящих зеленью деревьев уткнулся в небольшое озерцо. Удивленный представленным зрелищем, он замер, осмотревшись и стараясь идентифицировать свое место нахождения. Отрешенность совершенно случайно завела юношу на территорию дома военного совета, где, по словам Акэти Мицухидэ, сегодня должна состояться важная встреча высшего командования.

Край озера, что улеглось на расстоянии от одноэтажного длинного здания, впивался в корявую стену горы, с которой шумящим напором ниспадал небольшой водопад, отбрасывая рябь по всей изумрудной поверхности. Каменистое дно не позволяло измерить точную глубину. Казалось, что оно совсем близко, но юноша был знаком с подобным обманом зрения. Зеленый ковер вокруг природного бассейна очерчивали заросли молодого бамбука, который шелестел при каждом легком дуновении ветра. Под отвесной каменной стеной, стремящейся на несколько кэн³¹ ввысь, притаилась магнолия — вся в розовом цвету, точно сказочное облачко.

Что-то вроде фантомной боли от ударов палками намекало Сато, что здесь находиться запрещено, но желание прикоснуться к оазису заставило его позабыть обо всех запретах и суровых последствиях. После неприятного разговора с учителем ему, как любому подростку, с высоты своих шестнадцати лет, хотелось непременно встрять в неприятность, действуя наперекор своим надзирателям. Будь он взрослым и равным по рангу Акэти Мицухидэ, он бы не преминул вызвать этого хитрого демона на поединок, чтобы в тот же миг зарубить.

Сухой воздух пах хвоей, легкий ветер ласкал теплыми поцелуями кожу, от его мягких прикосновений листья бамбука испуганно шептались. Сато, приняв окончательное и бесповоротное решение опорочить это нетронутое никем место своим вторжением, торопливо скинул одежду, свернув и спрятав меж стеблей бамбуковых зарослей. Не упуская из внимания веранду дома, он бесшумно погрузился в ледяное озеро; сдержал вопль прилива адреналина, ощущая, как вода обжигает и бодрит каждое нервное окончание тела. Мурашки выступили на коже, юноше хотелось рассмеяться во весь голос, и он погрузился в потоки с головой, дав волю эмоциям, пока греб к эпицентру гремящей воды.

Дно у подножья водопада умостили булыжники, что из-за постоянно бьющей воды обрели овальные гладкие формы; глубина в том месте едва ли дотягивала до ягодиц. Сато ступил на камень, подставил спину под напор, уперевшись руками в корявую стену горы. Смежив веки, он ощущал, как хлещут потоки по его спине, оказывая довольно грубый массаж, и — сам того не осознавая — желал, чтобы кто-нибудь вышел на веранду дома, застав нарушителя с поличным, но как бы он не старался добыть эти самые острые ощущения, угрюмые мысли настигли его прежде.

Нескончаемый поток мрачных дум демонстрировал сложившуюся ситуацию с разных сторон, быстро подкидывая всевозможные пути решения; он накрыл юнца подобному тому самому потоку воды, ниспадающему с каменного утеса, и унес за пределы этого запретного сада, что грозило неприятными последствиями. Однако интуиция никогда еще не подводила Хисимуру, и сейчас он, словно на духовном уровне, ощутил чье-то присутствие за спиной.

Настороженно повернув голову, проникая взглядом сквозь сверкающие потоки воды, рыжий распознал знакомый силуэт. Такахико Орин стояла у края берега, пораженно устремив взгляд на обнаженного Хисимуру. Приятно удивленный Сато лукаво ухмыльнулся, развернулся в ее сторону и выступил из-под напора воды. Девушка тут же встрепенулась и раскраснелась, забегав глазами, подыскивая объект, в который можно было уставиться, лишь бы случайно не наткнуться взглядом на выставленные на показ прелести Хисимуры.

— Такахико! Вот это сюрприз.

Он сиганул с камней под воду, скользнул под ее прозрачным покровом подобно хищной рыбе, и вынырнул у самого берега, поглядывая с плутовством.

— Присоединишься?

Девушка задохнулась от такой наглости и поспешила ответствовать:

— Ты… прикрылся бы чем-нибудь! И вообще, что ты здесь делаешь?!

— А ты? Такахико, ты застигла меня врасплох, понимаешь? — С едкой ухмылкой он медленно начал всходить на берег. — Ты же понимаешь, что теперь мне придется сделать так, чтобы ты никогда и никому не рассказала об увиденном?

— Даже не думай приближаться ко мне!

— Ты главное не шуми, а то составишь мне компанию в экзекуции Акэти. А это мероприятие не из приятных.

— Я ухожу!

— Э, нет.

Сато оскалил белозубую ухмылку, выбрался на берег с той стороны, где располагался единственный выход, явив себя во всей красе, впиваясь обезоруживающим взглядом прямо в глаза Такахико. Орин растерянно осмотрелась по сторонам, будто ища поддержки, но вокруг не нашлось ни души.

— Не говори, что ты не знаешь, кто я! Искалечу же!

— Каждую нашу встречу я слышу только обещания, — перебил юноша, хитро осклабившись.

— Дай пройти! — потребовала девушка.

— Не дам, — был ответ.

Орин злобно заскрежетала зубами, перехватила боккэн, выставила его перед собой, сжала рукоятку двумя руками. По ее неуверенным движениям Сато мог прочитать, что девчушка не расположена к противостоянию. Ухмылка на его лице приобрела более похабные оттенки, он буквально наслаждался ситуацией. Выставив левую ногу вперед, Такахико выжидала удобный момент для атаки, противник терпеливо ждал.

«Он безоружен… — метался в голове Орин вихрь мыслей. — Но тогда почему так уверен в себе? Как вообще с ним сражаться с таким-то внешним видом?! Ужасно отвлекает! Первый раз мне хочется бросить все и убежать!»

Такахико прогнала прочь дурацкие мысли, вся напружинилась и уверенно взяла с места, воздев боккэн над головой Сато. Ее скорость атаки и движений восхитила, но рыжий играючи и изящно увернулся в пируэте и, отскочив в сторону, пропустил воительницу вперед. Девушка крутанулась на правой ноге, ударила в быстром вольте из-за левого плеча, навалившись на меч всем весом, но атака по-прежнему не дала никаких результатов. С какой бы скоростью и силой она не кидалась на противника — тот словно насмехался над ней, отскакивая и уворачиваясь подобно акробату в цирке. Это паясничество в итоге измотало, и бестолковая беготня прекратилась.

Обнаружив безрезультатность своих столь энергозатратных выпадов, Орин воспылала злостью, но тут же постаралась успокоиться, замерла, восстанавливая сбившееся дыхание.

«Увернулся от всех моих атак?! Да кто он такой?!»

Сато нагло изучал воительницу взглядом, и ей на мгновенье показалось, что на ней также отсутствует одежда. Краска с новой силой прилила к ее лицу.

— Ты вроде хотела уйти, а путь тем временем давно свободен, — уведомил Хисимура. — Неужели не можешь на меня наглядеться?

Орин скрипнула зубами, сдвинула брови, обхватила боккэн двумя руками, зафиксировала меч над головой. Ее дыхание восстановилось, в отличие от внутреннего взбудораженного состояния.

— Оу, — смутился юноша, — знаешь Дзёдан? Я думал в женском додзё не практикуют эту стойку.

Не в силах больше выносить комментариев Хисимуры, она рванула напролом, меч обрушился на рыжую голову подобно каре небесной. До ушей донесся треск. Лицо Орин исказил испуг, удивление и восхищение одновременно. Дзёдан ничуть не устрашил Сато. Он остановил движение боккэна одной рукой. Хотя боль разрядом прокатилась от кончиков пальцев до локтя — юноша не посмел подать вида, а его ухмылка обернулась хитрым оскалом, взгляд завладел глазами разгоряченной соперницы. Такахико хотела было отвести взор, но почему-то оказалась не в силах сопротивляться притяжению этих проникновенных глаз.

Сато, уловив смятение Орин, немедля этим воспользовался, подтянул ее за меч к себе. Они оказались вплотную друг к другу, так близко, что девушка могла ощущать дыхание Сато у себя на коже. Воительница тут же налилась краской с новой силой, вознамерилась оттолкнуть наглеца в сторону, но тот остановил ее гневный замах, плотно стиснув запястье. Такахико отпустила меч, вздумала зарядить под дых второй рукой, но и эта попытка была пресечена.

— Не смей трогать меня, ты! Рыжее чудовище!

— Как грубо!

Безвыходность положения вынудила ее отпрянуть и ошарашить Сато ногой под самые ребра. Удар оказался неслабым, заставил на мгновенье сморщиться от боли.

— А ты действительно сильная!

Он стал напирать на нее, и Орин ничего не оставалось, кроме как отступать под натиском его движений и этих обезоруживающих глаз. Не желая поддаваться, девушка выкрутилась в цепких руках соперника, точно юркая ласка, решила отступить, но не успела. Сато не позволил дистанцироваться, ловко обхватил воительницу за талию и небрежно сиганул в воду. Всплеск заглушил возмущенный вопль, а брызги воды с шумом разлетелись во все стороны. Взбешенная подобной наглостью и ребячеством Орин моментально вынырнула, нашла взглядом обидчика, набросилась с кулаками, разбрасывая брызги воды. Она яростно стиснула шею Хисимуры пальцами, хватала грубо за волосы, стремилась утопить. Юнец несдержанно хохотал и ловко отбивался от агрессивной девушки. Немного угомонившись, Орин отпустила Сато и отплыла в сторону, продолжая взбешено зыркать, уперев руки в бока и задыхаясь в одышке. Отсмеявшись, Сато прыснул:

— Такахико, у тебя грудь видна. — Он снова закатился хохотом.

Девушка в секунду покраснела и, торопливо отвернувшись, закопошилась в мокрых и липнущих к телу одеждах. Ребята так расшумелись, что забыли про место, в котором находятся. Внимание Сато совершенно случайно привлек высокий силуэт, отбросивший тень на белоснежную амадо дома. Он тут же сгреб Орин в охапку и утянул за собой под воду, стремительно двигаясь к гремящему водопаду, где их будет не видно и не слышно. Орин конкретно усложняла задачу, стремясь вырваться, трепыхаясь, царапаясь и лягаясь словно дикая кошка.

Обвив Орин руками, Сато спиной коснулся шероховатой поверхности камней, а водопад, гремящий бурным потоком, прикрыл их поспешный отход с места преступления. Стоило им вынырнуть, Орин почти успела раскрыть рот, но Сато стиснул его рукой, прижал девушку к себе плотно и замер. Она все еще недопонимала, в чем дело, пока рыжий не указал ей головой в сторону дома.

На веранду вышел Дзиро и с неким подозрением осмотрел пейзаж перед собой. Ужас сковал тела обоих. В бурном юношеском воображении проявлялись картины, как их двоих дубасят палками, подвесив за ноги, или кидают в яму на несколько дней без еды и воды. Молодые люди тут же забыли, как дышать и похолодели настолько, что вода перестала казаться ледяной. Дзиро изучил взглядом искрящуюся на солнце поверхность озера, шумный водопад, задумчиво хмыкнул и зашел обратно в дом.

Как только оцепенение отпустило тело Орин, девушка почувствовала, как спаситель стискивает ее непосредственно за грудь. Гнев волной прокатился по всему телу, взяв размах побольше, она зарядила наглецу локтем в лицо. Сато закряхтел, отстранился, схватившись за нос руками и ощущая, как кровь заструилась сквозь пальцы. Девушка, воспользовавшись моментом, рванула к берегу, рыжий погнался следом, сплевывая кровь и бранясь себе под нос.

— Все из-за тебя, рыжее чудовище! Еще бы чуть-чуть и нас бы поймали! — вопила Орин, когда они уже следовали по улице мокрые и всклокоченные.

— Если бы не орала как резанная, он бы вообще не сообразил, что в саду кто-то может быть!

— Мало того, что ты подверг мою жизнь опасности, еще и облапал всю!

— Я не специально!

— Не оправдывайся! И вообще, как у тебя ума хватило прийти в это место?!

— У меня тот же вопрос к тебе!

— Замолчи, извращенец!

— Замолчи, извращенец! — передразнил Хисимура.

Орин почувствовала, как закипает от злости. В мыслях она уже кромсала наглеца на куски голыми руками, но тут Сато схватил ее за плечо, остановился и заглянул прямо в глаза. И снова этот взгляд, оторваться от которого оказалось слишком тяжело, лишил девушку всяких сил и воинственных намерений. Она тряхнула головой и с прищуром прошипела:

— Да просто увидела идиота, идущего туда, куда вход запрещен и…

— И-и-и… — протянул Сато. Девушка хотела что-то сказать, но Сато не дал ей и рта раскрыть. — Я тебя раскусил, ты решила подглядывать за мной.

— Да кому ты сдался! И вообще у тебя воспаленное самомнение!

— Почему бы и нет.

— И в кого ты такой наглый?

— В себя.

Он приблизился вплотную к Такахико и мягко опустил руку ей на голову, взъерошив мокрые золотисто-медовые пряди. Глаза Орин тут же изменились от удивления, но буквально через мгновенье она злобно вперилась в юношу и стервозно отстранилась.

— Ты могла бы перестать зыркать на меня с таким отвращением, ведь возможно я здесь твой единственный друг.

— Мне не нужны друзья.

— Глупости, — проговорил Сато, — всем нужны друзья. Даже такой терновой принцессе, как ты, Такахико-сан.

Сато улыбнулся ей на прощание одними глазами и вразвалочку направился в сторону дома. Девушка продолжала растерянно глядеть ему вслед, а из головы все не шли эти проницательные глаза.

Хисимура, наконец, взял давно намеченный маршрут к озеру, что располагалось на отшибе города. Закинув руки за голову, он задумчиво взирал в небо, рассматривая рваную вату облаков. Теплый ветер, дующий с океана, терзал густую листву деревьев, и казалось, они перешептывались о чем-то сокровенном. Так тихо, чтобы кто-нибудь не услышал.

«Иногда мне кажется, что рисковать жизнью так возбуждающе. Невероятное чувство! Оно словно напоминает тебе, что ты жив. Сразу на лицо видны твои способности, решимость и сила. Сразу понимаешь насколько хорошо ты готов к крутым поворотам судьбы. Но только сегодня я осознал, как страшно рисковать, таща за собой кого-то. Сразу понимаешь всю ответственность. Понимаешь, что готов рискнуть собственной шкурой, только бы тот, кто рядом не пострадал. Несомненно, в одиночку действовать легче, полагаясь только на собственные силы и возможности, не отвлекаясь на посторонние факторы. Если бы Куроносукэ поймал нас, ударами палок мы бы не отделались, это точно».

Размышления перенесли юношу в иной мир, он и не заметил, как прошел мимо друга, который несколько раз позвал его по имени. Он бы и дальше разглядывал синеву небосвода, пока рука Нобунаги не дернула его за рыжий хвост. Хисимура раздраженно обернулся.

— Что с тобой происходит, Сато-сэмпай? Я раз пять позвал тебя по имени, — заворчал обиженно друг.

Сато опустил взгляд и увидел в руках юноши боккэн.

— Это еще зачем?

— Ты сказал пойдешь к озеру, но дойдя до места, я обнаружил только храпящего Сэймэя. Я хотел повторить удар из стойки Ёнакабури, но без оппонента сложно понять, как двигаться сначала, и как потом. Я вроде переношу вес на левую ногу, но скорости не хватает…

— Я же сказал отдыхать сегодня. Чего ты заладил?

Колючий комок застрял в горле мальчика, а в животе словно закопошились черви. Одна мысль о предстоящем турнире доставляла ему немало неприятных ощущений. Он ощущал раздражение Сато, знал, что докучает своими излишними переживаниями, но не мог отделаться от желания тренироваться снова и снова, ведь каждая минута, проведенная с мечом в руках, вселяла в него уверенность и надежду пережить предстоящий турнир.

— Пойми меня правильно, я боюсь проиграть! Более того, я хочу на этот раз занять более высокую позицию, чтобы Ити порадовалась. Я действительно хочу, чтобы хоть раз, она мной гордилась…

— Глупость какая, — перебил Сато сухо. Нобунага удивленно поднял взгляд. — Думаешь, ей это нужно? Самая большая радость для нее то, что у нее есть такой добросердечный брат. Этого достаточно…

— Нет! Ты вечно говоришь одно и то же! Как будто защищая меня от самого себя! Так было всегда! Я вечно влипал в дурацкие ситуации, а она меня из них вытаскивала! Даже родители смеялись надо мной… все смеялись! Но Ити… Ити всегда мне улыбалась, всегда поддерживала! С меня хватит. Мне уже не семь лет. Я должен доказать ей, что способен не только убегать от неприятностей. Отец всегда хотел видеть во мне воина, достойного наследника дома Ода. Но я так и не смог оправдать его ожиданий. Немощный и слабый, я жалок и прекрасно это понимаю! И только благодаря тебе, я увидел шанс. Такой далекий и яркий огонек зажегся для меня в небе. И я за ним бегу… бегу изо всех сил, стирая ноги в кровь, но… никак не могу догнать… Кажется он совсем близко, так близко, что можно коснуться рукой, но то лишь иллюзия.

Сато продолжал смотреть в полыхающие огнем глаза Нобунаги. Он не знал, что ему на это ответить, ведь сетования друга были криком души, с которым сложно спорить. Он всегда пытался донести до Оды, что никакой он не слабак. Добряк — да. Но слабак — никогда. Доброта — его самая сильная сторона и, если ее искоренить, насильственно вырвать из сердца, он превратится в заурядного жестокого юнца, с пустыми глазами и окаменевшем навечно сердцем. Он никогда не позволил бы себе собственноручно загубить эту кристально чистую душу жестокими наставлениями, которые проповедуют в этом городе на каждом углу. Он всеми фибрами души мечтал спасти друга от этой скорбной участи.

Сато потер лоб рукой в задумчивости и увлек Нобунагу за собой к озеру. Ребята дошли до размашистой поляны, огороженной поросшими мхом каменными фонариками. Сэмпай расправил плечи, поработал кулаком правой руки, которая неприятно ныла после схватки с Такахико, и принял стойку Ёнакабури, ухватив боккэн уверенно и держа его снизу одной рукой. Нобунага, перевязал позолоченной лентой волосы в высокий хвост, взялся за рукоять двумя руками.

— Во время боя не смотри на оружие врага, а тем более, если у него будет по оружию в каждой руке.

— Не смотреть?! — удивился юнец, выпрямившись. — Но как я тогда смогу отследить взмах меча, чтобы парировать или увернуться?

— Враг легко может обмануть тебя движением оружия, запутать, сбить с темпа. Мысленно подели верхнюю часть тела противника на четыре равные части, смотри точно по центру. Какой бы обманный маневр он не предпринял провести, его тело не даст соврать.

— Ты до этого сам додумался? — удивился Нобунага, впервые услышав о подобной теории.

— Нет, конечно, — осклабился рыжий. — Давным-давно меня этому научил старший брат. Отслеживай импульсы, малейшие движения мышц, дыхание. Начнем.

Ребята замерли в шести шагах друг от друга. Сато хитро ухмыльнулся и пододвинул левую ногу чуть вперед.

«Пытаться одолеть такого как Сато — безумство. Единственное, в чем он мне уступает — скорость. Если использую ее сейчас, возможно появится шанс хотя бы его задеть», — сосредоточенно подумал Нобунага, следя за движениями друга.

Он старался отследить каждую вибрацию его тела. Однако Сато славился своей непредсказуемостью. Он был одним из тех, кого невозможно прочитать. Но позволять ему действовать первым — так же могло стать грубой ошибкой и прямым путем к поражению.

Мысль подала сигнал в мышцы, Нобунага сорвался в бой, занеся меч из-за левого плеча, но перед самым носом противника сменил направление, быстрым левым вольтом оказался за его спиной, замахнулся. Сато показалось, что тот вовсе исчез из поля зрения, но не потерял бдительности, интуитивно ощущая оппонента затылком. Меч просвистел у правого уха, когда рыжий хладнокровно отклонился влево. Нобунага осознал свой просчет, замахнулся ногой, но удар был блокирован однотипным приемом. Боль куснула бедро, оба сморщились, отскочили друг от друга. Нобунага взял с места быстро и уверенно, воздел меч над головой, Сато слегка пригнулся, кинулся другу в ноги и толчком бедра перекинул его через себя, отправив прямиком в озеро. Громкий всплеск заглушил отчаянные вопли мальчишки.

— Что ж, — улыбнулся рыжий, отерев пот со лба, — это было неплохо!

Ода выполз на берег и развалился на траве, задыхаясь в одышке. Сато неряшливо откинул меч в сторону, плюхнулся рядом и опустил руку на голову друга, взъерошив волосы.

— Знаешь почему у тебя только что ничего не получилось?

— Слишком поторопился, — угадал Нобунага.

— Верно. Поединок — довольно напряженное мероприятие, враг с легкостью способен тебя спровоцировать, что повлечет неминуемые ошибки. Тут не всегда побеждает тот, кто быстрей или сильней. Допустим ты знаешь, что твой противник несокрушимый воин, неужели ты полезешь в лобовую атаку?

— Тем рывком я хотел вынудить тебя к решительным действиям.

— Но не вынудил, лишь позволил прочитать намерения каждым своим движением. Скорость могла стать твоим козырем, но ты похерил ее во время исполнения того дурацкого левого вольта. Я говорил раньше: твой вольт через левую сторону медлителен и неуклюж, не пользуйся им. Что в результате? Потерял темп, утратил запал, погрузившись в размышления почему тактика не сработала. Меньше думай, Нобунага, в битве у тебя не будет времени на размышления.

Нобунага устало улыбнулся и положительно кивнул, продолжая изучать взглядом лазурное небо. Сато растянулся рядом, подложив руки под голову. Теплый ветер создал невероятно умиротворенную обстановку, птицы переговаривались на ветвях гигантского дуба, где-то в лесу пела цикада. Листва глухо шепталась.

— Послушай, Сато-сэмпай…

— Хватит уже ко мне так обращаться, мы же друзья?

— Кхм… — Нобунага почувствовал себя невероятно неловко и налился краской. — С-Сато?

— Ну?

— Я ведь обуза для тебя?

— Вот же заладил, а! Мне не нравится, что ты обо мне такого мнения, ясно тебе? Мы ведь договорились, пообещали друг другу, помнишь? Так что не желаю слышать ничего подобного, усек? — Он сделал глубокий вздох, стараясь прогнать надоедливое внутреннее раздражение.

Молчание затянулось на несколько минут. Сато наслаждался тишиной. Нобунага продолжал терзаться тяжелой и неотступной тревогой.

— Это жестоко, ты не находишь?

— Что?

— Правило изгнания для проигравших.

— Это естественный отбор, не более.

— Но никто не пришел сюда по собственной воле, и называть это естественным отбором — неверно.

— Ты, прав, — уступил Сато. — Но закон жизни, к сожалению, един для всех, Нобунага. Слабаки никому не нужны. Они лишь мешаются под ногами подобно грязи. Сейчас жестокое время и тот, кто слаб — не имеет иной судьбы, кроме как исчезнуть.

— Но почему просто не постараться улучшить их способности?

Сато украдкой взглянул на Нобунагу, затем вновь обратил взгляд к небу, аккуратно подбирая в голове слова для объяснения:

— Тебе ведь знакомо кузнечное дело?

— Боле менее.

— Тогда ты знаешь, что, если клинок сделан из подгнившей и ветхой стали — сколько его не куй, он никогда не станет хорошим оружием.

— Я ведь тоже сделан из подгнившей и ветхой стали? Зачем ты тратишь столько времени на меня?

— Еще одно подобное высказывание, и я кину тебя в озеро, так и знай.

Тем не менее, как много утешающих и ободряющих слов Сато бы не подбирал, он прекрасно понимал, что, сколько бы они не тренировались, сколько бы сил и времени не потратили, Нобунаге не подняться выше его нынешнего положения в турнире, пока он не переломит себя, не вырвет из груди страх навредить противнику. Именно страх причинить боль другому не позволял бить в полную силу, отдаться поединку целиком. И сам Нобунага прекрасно это осознавал, но Хисимура не смел озвучивать приговор другу прямо в лицо.

* * *

Солнце еще не взошло, лишь из-за горизонта где-то очень далеко, тянулись ярко рыжие тонкие лучи, подсвечивая сиянием пышные силуэты облаков, походивших на нерушимые горы. К деревьям, траве и домам прикоснулась роса. Ветер отсутствовал, от чего воздух казался мокрым, пах хвоей и свежестью грядущего дня. В глуши леса прокричала цикада, на ее крик откликнулись еще несколько, затягивая непрерывный скрипучий канон.

В городе уже началась суета. Каждый раз в день соревнований город охватывало напряжение. Каждый был на взводе, кто-то бранился, кто-то яростно выяснял отношения, кто-то зажимался в углу и дрожал.

Нобунага и Сато бодрствовали с раннего утра. Проснувшись затемно, они упорно повторяли раз за разом все стойки, все движения и всевозможные хитрости. После разминочной тренировки оба сидели перед покосившимся алтарем в сумрачном заброшенном додзё, приводя мысли в порядок. Хисимура приоткрыл глаза.

— Готов?

— Да.

— Страшно?

— Немного.

— От страха сложно избавиться, но, если он контролируемый — все пройдет гладко. Контролируемый страх разгоняет адреналин, обостряет чувства, но не пытайся переоценить свои силы, действуй быстро, решительно, не исключай осторожность. Ты в хорошей форме, вынослив и быстр. Запутай противника, подтолкни его к совершению ошибок.

— Я помню.

— Хорошо. Идем, нельзя опоздать на церемонию открытия.

* * *

Длинный язычок пламени дернулся, когда пухлые пальцы писаря пододвинули свечу ближе к бумагам. Поправив круглые очки на переносице, он прищурил крысиные глазки, старался быстрей выискать названный Дзиро Куроносукэ абзац регламента. Уратака Осаму знал, что главнокомандующий не любит повторять дважды, и переспрашивать было бы непоправимой ошибкой и возможно окончанием рабочей деятельности писаря вовсе.

— Пиши, — скомандовал Дзиро, не отрывая взгляда от ночного сада. — С пометкой «внесение изменений от третьего года Онин, десятый день пятой луны».

Писарь не подал виду, будто его сильно взволновало внесение правок времен столь давних, что вероятней всего те строки были писаны рукой самого Такахиро Рюсэя. Он обмакнул кисть в чернила, приготовился. Акэти Мицухидэ стоял в дверях неподвижно, лишь нервно постукивая пальцами по рукояти катаны.

«Столько хлопот и возни ради одного сопливого мальчишки, но дойти до того, чтобы исправлять регламент турнирных соревнований столетней давности», — капитан еле заметно качнул головой в негодовании.

— «Составление расписания турнирных соревнований и формирование списков находится в полной компетенции Главного устроителя соревнований, а также согласовывается и утверждается Главнокомандующим».

Уратака Осаму быстро работал кистью, стараясь не заставлять Дзиро ждать.

— Теперь возвращаемся к странице по правилам формирования списков.

Осаму моментально сообразил, пролистал на три страницы раньше, Куроносукэ был доволен расторопностью своего писаря.

— «Заменить в регламенте проведения турнирных соревнований следующие строки: «Списки классифицируются на несколько групп: по возрасту, весовой категории, видам отрядов, уровню способностей соревнующихся» на «Списки классифицируются на несколько групп: по возрасту, весовой категории и видам отрядов». В самом низу сделай приписку: «Каждый участник соревнований имеет право вызвать другого участника на бой, не зависимо от возраста, весовой категории и вида отряда. Вызываемый на поединок участник не имеет права отказаться».

— Дзиро-сама, прошу простить мое вмешательство, — начал было Акэти, но острый взор командира тут же впился в подчиненного. Капитан хладнокровно выдержал взгляд, ни одна морщинка не дрогнула на его лице. — Думаю сие изменение должно работать лишь в отношении представителей низших групп, иначе…

— Я разве разрешал подавать голос, Мицухидэ? Я приказал стоять на страже и молчать!

— Но это противоречит…

— Закрой рот! Или я его закрою силой.

Акэти нахмурил брови, вытянулся в прямую линию и замер. Писарь испуганно водил взглядом от командира к капитану, ощущая, как испарина выступила на его выпуклом лбу.

— Пиши, Осаму! — рявкнул Дзиро, все еще испепеляя капитана взглядом. — «…не зависимо от возраста, весовой категории и вида отряда». «Победитель индивидуального поединка получает все прежде заработанные баллы своего противника». В конце этой главы припиши «Согласованные и утвержденные главнокомандующим списки участников не могут быть опротестованы». Ах да, чуть не забыл, — гадко ухмыльнулся. — Глава восьмая «Снаряжение и условия боя». Найди строку, где перечисляется оружие на выбор. В самом низу припиши: «В поединках старших, высших групп, а также в индивидуальных боях, может быть использовано как тренировочное оружие любых видов, так и боевое на выбор. Поединки с применением боевого оружия проводятся до первой крови, либо до признания поражения одним из соревнующихся». Дай сюда, я все прочту.

— Чернила еще не высохли, Дзиро-сама…

— Без тебя знаю.

Генерал взял лист за край, водил взглядом медленно и внимательно, взял другой, закивал.

— Хорошо. Возьми чернила и подай инкан³². Ну не мою же! Ту, старую. Глупец! У Такахиро были синие чернила, какого ёкая ты тащишь мне красные!

— Прошу простить, Дзиро-сама!

— Дай сюда.

Дзиро макнул конец деревянной печатки в чернила, занес над листом, покосился на неподвижного Акэти Мицухидэ.

— Ты что, осуждаешь меня?

— Ни в коем случае, Дзиро-сама. Ваши решения святы для меня.

Печать опустилась на пергамент, под иероглифом «Утвердить». Писарь аккуратно поднял листы, стал водить над свечой, слегка подпаливая пергамент. Вложив листы в архив регламентов, откланялся, засеменил к амадо, с опасением обступив капитана. Куроносукэ приблизился к подчиненному вплотную, уставился в глаза.

— Еще раз посмеешь мне перечить, Мицухидэ, я отрежу тебе палец. Да, на первый взгляд потеря незначительная, только вот мечником тебе уже не быть, — процедил Дзиро и зыркнул на подчиненного, точно хищник на жертву. — Ты знаешь, что делать дальше. Ступай и молись, чтобы этот план сработал.

* * *

Нобунага сидел, затаив дыхание, и не мог сосредоточиться на вступительной речи Акэти Мицухидэ, который с менторской важностью подводил итоги прошедшего года. Нобунага думал о победе любой ценой, проигрывал в голове каждое заученное движение, каждую базовую технику, вспомнил все выученные стойки и их применение. Он вдруг первый раз в своей жизни уверовал в победу над противником, чувствовал силу в руках. Перечисляя в голове возможных оппонентов, он с холодной рассудительностью осознал, что способен победить каждого из них. Буря в сознании стихала, поверхность воды в душе разгладилась и стала зеркальной, мальчик втянул носом влажный воздух, задержал его в легких, выдохнул.

На веранду додзё вышел главнокомандующий Цитадели — Дзиро Куроносукэ. На нем было дорого расшитое темно-бардовое кимоно с широкими рукавами, усыпанное от ворота до подола золотыми узорами. Воцарилась мертвая тишина, все, в том числе и члены судейской коллегии, замерли. Дзиро чувствовал свою значимость, чувствовал всеобщие страх и смирение перед своей великой и устрашающей личностью, упиваясь этим моментом. Генерал за редким случаем удостаивал турниры личным присутствием, но, когда это случалось, такие соревнования сопровождались показным торжеством, выдерживались все традиционные вступления, а правила ужесточались.

— Нечасто удается присутствовать на боях. Капитан Акэти долго готовил вас к тринадцатому турниру, пообещал мне много интересного и зрелищного. Я знаю, как вам тяжело дался этот год, знаю, как много сил вы потратили на тренировки, но поверьте, все это не пройдет бесследно. Эти знания, способности и рефлексы станут нерушимым фундаментом вашей силы. — Он сделал паузу не дольше пяти секунд. — Сегодняшние списки боев мы составляли до самого утра. Многие из вас за год преуспели, сильно повысили уровень умений. Об этом мне доложил капитан Акэти в своем ежемесячном рапорте. Сложный выбор предстал передо мной и устроителями соревнований. Посему мы решили сократить количество групп, а бои сделать смешанными.

Все сдержанно молчали.

— Также хочу довести до вашего сведения, что поединки среди представителей старших групп будут проходить с применением боевого оружия. Ха, смотрю, не многих испугал такой поворот событий. Думается, большинство из вас ждали такой возможности! — Генерал хитро ухмыльнулся, соединил руки под широкими рукавами кимоно. — Итак! Три этапа соревнований. Женская группа откроет наш турнирный фестиваль, завершит же его старшая группа, порадовав нас ожесточенным сражением до первой крови. В промежутках между ними выступят низшие и средние группы.

Сато внимательно слушал, ощущая назревающий подвох. Никогда прежде среднюю и низшую группы не объединяли в соревнованиях. Никогда прежде не проводилось боев с применением боевого оружия.

«Что же вы задумали, мерзавцы? Как хотите вывернуть правила соревнований? Акэти знает, что ставить на бой представителей разных групп — нарушение регламента. Как же ты поступишь, змей?»

Речь генерала завершилась, и на веранду поднялся Наката Сосуке с черным свертком внушительных размеров в руках, представ перед Дзиро и приклонив колено. Кузнец бережно раскрыл атласную черную ткань и протянул главнокомандующему на двух руках клинок невероятных размеров. Черные ножны из лакированного дерева украшали золотые напыления краски, хаотично расползающиеся по всей длине подобно трещинам в рассохшейся земле. Прямоугольная гарда несла на себе выгравированного серебряного дракона, глаза которого были инкрустированы рубинами, а от навершия вилось черное плетение с бахромой.

— Дзиро-сама, примите этот нодати в честь открытия тринадцатого турнира. Не хотелось бы хвастаться, но это лучший меч, который я когда-либо изготавливал.

Генерал весь распушился, точно павлин.

— Благодарю тебя, Сосуке-сан, — улыбнулся в ответ, учтиво приняв подарок.

Он медленно сдвинул ножны, оголив часть клинка. Широкое лезвие, выкованное из черного металла, жадно поглотило свет утреннего солнца, заточка переливалась разными цветами, что означало — клинок закалялся в специальной очень токсичной кислоте, которая наверняка придала металлу легендарную прочность. Капитаны замерли, поглядывая с неподдельной завистью. Нобунага, вспомнив пропитавшую его энергетику меча при соприкосновении с рукоятью, невольно заулыбался. Оружие вызывало небывалое изумление, длина составляла чуть ли не целый кэн³³. Дзиро, похоже, и сам восхитился подарку.

— Начнем же! Прошу приготовиться женскому подразделению.

Девочки не дрогнули. Многие считали, что женский корпус — самый дисциплинированный и хладнокровный, поскольку готовился в разведку, и не ошибались.

— Как только список участников второй группы будет проверен Главным устроителем соревнований, вас объявят. — Акэти будто собрался войти в додзё, как вдруг резко остановился, развернулся и хитро осклабился. — Ах да. Совсем забыл. Хисимура Сато, пройди в додзё, ты участие в турнире принимать не будешь.

Хисимура ощутил, как ледяные иглы пронзили его тело от головы до пят, а сердце сжалось, холод проскреб по спине когтями. Он испуганно уставился на учителя, пока тот с небывалым упоением говорил:

— Мы так и не смогли подобрать тебе равного соперника. — Паскудная ухмылка не покидала его тонких губ. — Поэтому сегодня ты будешь присутствовать в качестве наблюдателя вместе с капитанами. Пройди в додзё.

— Не верю своим ушам, — забубнила Орин себе под нос.

Сато в глубоком потрясении поднялся на ноги, ощутив в них предательскую слабость и легкое онемение. Подсознание пленила омерзительная тревога, предвещающая неизбежную катастрофу. Никогда прежде он не чувствовал себя настолько беспомощным. Ноги подкашивались, как у пьяного, он шатнулся вперед и зашагал одеревенелой походкой туда, где ожидал Мицухидэ, получающий сладкое удовольствие от бледного лица Хисимуры. Рыжий не решился взглянуть напоследок товарищу в глаза, молча проплыл мимо подобно призраку.

Нобунага проводил друга взглядом. Может, внешне было и не заметно, но внутри у него все задрожало и сжалось, испарина выступила на лице, а ладони неоправданно вспотели. Он не мог объяснить, что повлияло на него столь сильно, но волнение пожирало изнутри. Недолгое, но столь желанное спокойствие как ветром сдуло, желудок скрутило в узел, горло сдавил как удавка спазм.

Сато зашел в додзё и уселся на специально отведенное место справа от Акэти, потупившись. Учитель не мог усмирить довольную ухмылку на лице.

— Посмотрим, — прошипел, — как хорошо ты выдрессировал своего друга. Я докажу тебе, что у него нет шансов, а твои потуги потрачены впустую.

— Зря стараетесь, — храбрился юноша, хотя сдавленный голос выдавал все его внутреннее состояние. — Я верю в Нобунагу. Какую бы вы подлость не придумали — он справится.

— Ох, нет. Только не сегодня, Хисимура-сан, — ухмыльнулся капитан, с трудом подавляя издевательский смех.

Рука Акэти пододвинула Сато под нос список участников, разбитый на группы. Юноша впился в него глазами, перебирая одно имя за другим. Одно за другим. Столбец за столбцом. Одну группу, вторую.

Сначала онемели кончики пальцев, затем пересохло во рту, он перестал ощущать реальную обстановку. Сейчас в этом мире существовал только он и этот проклятый список. Впиваясь в два имени побелевшими от испуга глазами, он читал вновь и вновь, будто с каждым новым разом был шанс, что написанное исчезнет, возгорится праведным пламенем и рассыплется пеплом в его руках.

Ухмылка Акэти стала еще шире, еще ярче, расползаясь от уха до уха. Шипящий голос ядовито прозвучал над самым ухом:

— Удачи на турнире, Нобунага-сан.

Примечания

28

Маска, изготовленная из металла и декоративно покрытая лаком.

29

В японской мифологии бог-властитель и судья мертвых, который правит подземным адом — Дзигоку.

30

Священный алтарь.

31

Мера длины, равная 1,81 м.

32

Печать.

33

Мера длины, равная 1,81 м.