Призрак заброшенных труб

Мария Владимировна Цура, 2020

Сестры Ярополовы вновь переживают опасное приключение. Подруга их бабушки Нина Валентиновна оплакивает сына, пропавшего без вести несколько лет назад. И только Мария и Мирослава знают, что Константин Стрельцов жив! Они пытаются найти его, раскрыв давно забытое убийство, и сами становятся мишенью для киллера.

One day in a nuclear age

They may understand our rage.

They build machines that they can't control,

And bury the waste in a great big hole.

Power was to become cheap and clean

Grimy faces were never seen,

But deadly for twelve thousand years is carbon fourteen…

(Sting “We work the black seam”)

Глава 1

Конец октября выдался теплым и солнечным, хотя, пережив несколько хмурых ветреных дней, мы уже отчаялись дождаться хорошей погоды. Но в одно из воскресений термометр неожиданно показал двадцать три градуса, да так и замер на этой отметке до пятницы. Вся семья перебралась на веранду, где были большие панорамные окна с видом на сад, купавшийся в золотистых лучах.

— Смотрите, что пишут, — сказал папа, поправляя на носу очки и перелистывая страницу местной газеты, — «Новолесинский завод комбикорма стал причиной смога, висевшего над городом целую неделю. Сизое облако сформировалось в тучу, пролился кислотный дождь, пожухла трава, слезла краска со здания Пушкинской галереи, и облупился памятник Ленину. Администрацию предприятия неоднократно предупреждали о необходимости установки специальных фильтров, но они лишь отмахиваются и продолжают экономить на нашем здоровье».

— Безобразие! — возмутилась мама. — Хорошо, хоть свалки ликвидировали, а то с какой бы стороны ни въехал в Земляникино, путь лежал через горы мусора.

— Мне казалось, Пушкинская галерея облезла еще год назад, — задумчиво ответила я. — Или ее покрасили непосредственно перед дождем? И что странного в увядшем газоне? Сейчас ведь осень.

— Будто ты не знаешь про специальный сорт травы, не подверженный смене сезонов, — откликнулась моя сестра Мира. — Ею засадили почти весь город, да и у нас в центре села тоже зеленый ковер перед фонтаном.

— Просто от статьи веет злобой, — пожала я плечами. — Нет никаких фактов о причастности несчастного завода к аномальным осадкам. Только оценочные суждения.

— О, бабушка идет, — отвлеклась от спора Мирослава и выглянула в окно. — А с ней какая-то тетка в черном пальто.

— Только бы не Зоя! — простонала мама, прикладывая пальцы к вискам и болезненно щурясь. — Она способна довести до обморока бесконечной болтовней. У меня начинается мигрень при одной только мысли о ней.

— Лучше Зоя, чем Валя, — отозвался папа и спешно затянулся сигаретой. — Та сдвинута на здоровом образе жизни, каждый раз цепляется ко мне из-за курения.

Наша семья очень большая. Свою родословную я знаю где-то до середины XIX века, все предки, известные мне, имели много детей. Отпрыски воспитывались в истинно братской любви друг к другу, поэтому с отдалением родства отношения не портились и не прерывались. В нашем доме на правах близких гостят семиюродные бабушки, восьмиюродные дядюшки и пятиюродные сестры. К ним прибавляются жены, мужья, пасынки, падчерицы и прочие. Как вы, наверное, догадались, дни, проведенные в одиночестве, мы можем сосчитать на пальцах. Иногда это жутко раздражает, но ничего не поделаешь — трудно менять порядок, заведенный еще в годы царствования Александра II, если не раньше.

На сей раз к нам спешила мама моего папы — бабушка Катя. Она представляла собой как раз тот тип, о котором Николай Тихонов писал: «Гвозди бы делать из этих людей: крепче бы не было в мире гвоздей». Божий одуванчик в белой косыночке и уютном переднике — лучшем друге домохозяек — на самом деле обладал железной волей и несгибаемым характером, а также высокой самооценкой. Екатерина Лукинична никогда не расстраивалась по пустякам и не реагировала на хамские замечания, политые медовым соусом. Если кто-то, закатывая глаза, говорил: «Боже, Катенька, я тебя не узнала, ты так постарела!», бабушка не нервничала, не бросалась к зеркалу и не ходила неделями в мрачном настроении — она моментально выбрасывала это из головы, так как пребывала в уверенности, что выглядит великолепно. Не припомню также случая, чтобы бабуля нарушила обещание, взяла чужое, кого-то обманула или поступилась своими принципами.

— Ніна приїхала, — возвестила она с порога, едва я открыла дверь. — Захотіла з вами привітатися. («Нина приехала, захотела с вами поздороваться» — укр.)

— Очень рады, — вежливо ответила мама, но в ее взгляде читался вопрос: «Кто такая эта Нина? Тетя? Сестра?».

— Вы меня забыли, — укоризненно сказала гостья, снимая пальто и пристраивая его на вешалку. — Я Нина Валентиновна, подруга Катюши и мама бедного Костика Стрельцова.

Женщина судорожно всхлипнула, вынула из кармана обычный хлопчатобумажный платок и громко высморкалась. Я начала припоминать какую-то странную историю, случившуюся три года назад. Тогда я готовилась к поступлению в университет, и не вникала в детали, но некоторые обрывки событий мозг ухватил и сохранил.

Костя Стрельцов работал директором в маленьком аграрном предприятии «Колос колосистый». Кому пришло в голову подобное название? Понятия не имею. Наверное, кто-то счел его забавным. Компания арендовала несколько полей и имела собственный завод по производству комбикорма — не холдинг, но вполне процветающий средний бизнес. Сын Нины Валентиновны стал правой рукой хозяина, хотя парню тогда было всего лишь тридцать лет. Он мог бы жить счастливо, но что-то пошло не так. Тесть Костика утонул в реке во время рыбалки, врачи не сочли его гибель случайной. Началось расследование, полиция заподозрила Стрельцова, но не успела арестовать — молодой человек пропал, как в воду канул. С тех пор о нем нет никаких известий.

— Давайте выпьем чаю, — предложила мама, провожая гостей на веранду.

— Надюша до сих пор его ждет, — бормотала Нина, усаживаясь в плетеное кресло и вынимая из кармана довольно дорогой смартфон. — Каждый день плачем вместе. Неужели я никогда не смогу обнять моего мальчика? Хотите, покажу вам его последние фотографии?

Честно говоря, перспектива разглядывать многочисленные снимки не очень вдохновляла, но в данных обстоятельствах отказываться неудобно. Тем более, бабуля, не спрашивая нашего мнения, заявила:

— Звичайно! Ми всі дуже любили Костю («Конечно! Мы все очень любили Костю» — укр.).

Стрельцова засуетилась и принялась лихорадочно листать что-то в телефоне, а потом сунула его прямо мне под нос:

— Вот, это сыночек и моя внучка Ирочка.

Я уставилась на фото, не веря своим глазам, и даже переспросила:

— Это Костик?

— Да! Неужели ты его не помнишь? Хотя, наверное, вы давно не встречались…

Я схватила со стола стакан воды, попила и приложила пустой фужер ко лбу.

— Что с тобой? — испугалась мама. — Мирочка, выведи Машу на воздух. Тебе плохо, солнышко?

— Наверное, давление упало, — промямлила я. — Извините.

Поддерживаемая сестрой, я вышла в сад и глубоко вздохнула.

— Что случилось? — спросила она. — Только не ври, что голова закружилась, я тебя хорошо знаю. Говори правду, что ты там увидела?

— Помнишь парня, который нечаянно сбил меня с ног в аэропорту, когда мы возвращались из Америки?

— Ну?

— Это был Костик! То-то мне показалось, что лицо ужасно знакомое, мучилась-мучилась, так и не вспомнила! А сейчас — бац! — озарение!

— Ты могла ошибиться, — спокойно ответила Мира.

— Шутишь? — прищурилась я. — Посмотри на него: нос вздернутый, необычной формы, словно нарисованный, маленькие глазки, сросшиеся брови, очень высокий рост, плотная, но спортивная фигура, невероятно большие руки, на ребре ладони татуировка «За вас». Такого ни с кем не перепутаешь, даже если захочешь. Вдобавок, он моментально удрал! Понял, что я его узнаю.

— Ты только пока об этом не говори, — предостерегла сестра. — Давай все сами аккуратненько выясним, а уж потом матери сообщим. Мало ли, вдруг ты все-таки обозналась — Нина Валентиновна не переживет.

— Конечно же, я не собиралась огорошивать несчастную! Просто безмерно удивилась. Слушай, я только сейчас подумала: Костик наверняка сел в ближайший самолет и улетел. Мы не сможем его найти.

— Наоборот, — подняла указательный палец вверх Мира. — Стрельцов по ошибке собирался усесться в наше такси — он вышел из здания аэропорта, соответственно, вернулся в Новолесинск. Может, сам объявится.

— Сомневаюсь, уже две недели прошло. Если бы хотел встретиться с родными…

— Может, жена его видела? — перебила Мира. — Костик подозревается в убийстве и должен соблюдать осторожность. Мать у него нервная, болтливая — перестанет рыдать, проболтается, что сын жив, тут его и сцапают. Вероятнее, связался с Надеждой или друзьями.

— Машенька, тебе лучше? — озабоченно спросила мама, высовываясь на улицу с тонометром наперевес. — Иди, померяем давление, и выпьешь кофейку.

Пришлось подставлять руку, ждать, пока прибор покажет 90/70 (надо же, и правда низкое!), а потом прихлебывать противный приторно-сладкий и одновременно нестерпимо горький кофе. Я убежденный чаеман, и с огромным удовольствием получила бы чашечку ароматного «Хейлиса» с бергамотом.

— Костик такой умница! — не умолкала Нина Валентиновна. — Очень ответственный мальчик, талантливый. Был обычным агрономом, но начальник Борис Иванович Кузнечкин оценил его по достоинству и повысил до директора. Уступил свое место, а сам вышел на пенсию, но работал на полставки завскладом, дай Бог ему здоровья.

— Поистине необычная ситуация, — заметил папа.

— Да, Кузнечкин — святой человек. Если бы не этот ужасный случай с Виктором… Как они могли подумать, что мой сын его убил?!

— Кого? — потеряла нить повествования мама.

— Своего тестя, Виктора Дренько, — пояснила Стрельцова. — Говорящая фамилия, право слово. Мерзкий человечишка, постоянно скандалил, судился с соседями, обнюхивал продукты в супермаркете — подозревал продавцов в желании сбыть лежалый товар. Кто виноват, что он поехал на реку ночью один, выкушал бутылку водки, стукнулся безмозглой башкой о камень и свалился в воду?

— Полиция утверждает, что Дренько кто-то ударил по голове тяжелым предметом, — зачем-то возразил папа.

— Чушь! Кому он нужен? Даже родная дочь о нем не горюет — бесполезный паразит.

— Не потрібно казати таке про померлого, — отрезала бабушка, и ее подруга осеклась. («Не нужно говорить такое о мертвом» — укр.).

— Куда же мог деться Костя? — осторожно спросила я.

— Не знаю, — прошептала Нина Валентиновна, и ее глаза вновь наполнились слезами. — Он просто не вернулся с работы.

— Избегая преследования, люди скрываются у друзей, знакомых или дальних родственников, — гнула я свою линию.

— Так полиция в первую очередь прошерстила все контакты сына, — возмущенно ответила женщина. — И нигде его не нашла. Если бы сыночек… был жив, он бы обязательно вернулся к маме, не стал бы меня огорчать.

Я испытала острое чувство жалости и едва удержалась от соблазна выложить, как на духу, про встречу в аэропорту. Мира поспешила перевести разговор на другую тему, а я думала, под каким предлогом заявиться к Надежде Стрельцовой.

— Маша, ты же художник? — внезапно спросила Нина Валентиновна.

— Учусь пока, — скромно уточнила я.

— Нарисуй мне портрет Костеньки, а? Я заплачу, сколько скажешь.

— Без проблем, — легко согласилась я. — Можно ли поговорить с его женой? Если она тоже захочет, я напишу сразу два.