Точно продюсер! Алёна Михайлова и семейный альбом российского шоу-бизнеса

Михаил Марголис (2024)

Эта книга посвящена одному из самых успешных продюсеров российского шоу-бизнеса — Алёне Михайловой, казанской девушке, когда-то отказавшейся от карьеры инженера ради непредсказуемой жизни среди отечественных рок и поп-музыкантов, для многих из которых она постепенно стала «второй мамой». Первые альбомы и стадионные концерты Земфиры (признана иноагентом — Минюст РФ), проект «КИНОпробы» и саундтрек к фильму «Брат-2», восхождение Валерия Меладзе, взлёт группы Uma2rman и Мари Краймбрери, «второе рождение» Ёлки и Владимира Преснякова-младшего — это лишь некоторые страницы большого пути Алёны, которая уже почти два десятилетия возглавляет собственный лейбл Velvet Music — один из самых плодотворных и уважаемых в российской музыкальной индустрии. Из книги вы узнаете: • как устроена работа лейблов и особенности взаимодействия продюсера и музыкантов; • как стали популярными «Винтаж», Ёлка, Uma2rman и другие звезды российского шоу-биза; • как продюсеры отбирают потенциальные хиты и продумывают сценические образы звёзд и многое другое, обычно скрытое от слушателей. Алёна Михайлова продюсировала сотни дисков, теперь составляющих золотую фонотеку нашей современной музыки. Книга иллюстрирована фотографиями из личных архивов Алёны, а текст написал известный музыкальный журналист и писатель Михаил Марголис. В формате А4 PDF сохранён издательский макет.

Глава 5

«Танцы минус», Пресный — в плюс?

В 1996-м с Михайловой познакомился молодой питерец Слава Петкун, только создавший группу «Танцы минус». У «Танцев» ещё не было ни синглов, ни альбомов, ни поклонников, но Петкун чувствовал, что всё это он найдёт в столице, куда и переместился незадолго до встречи с Алёной.

«Летом 1996-го я приехал в Москву. Задружился с Димой Нестеровым из “Свинцового тумана”, Женей Каценельсоном (“Кошки Нельсона”), Димой Таравковым (группа “Экзе”), — рассказывает Петкун. — Они тогда только пробили на “Союзе” лейбл “Инди рекордс”. А вскоре обстоятельства сложились так, что я оказался, по сути, ведущим в этом “союзовском” инди-проекте. Занимался обложками дисков, собирал песни, мастерил их на “Мосфильме”. Новые артисты сами слетались в “Союз”, особенно когда появился первый релиз “2000 % живой энергии”. Его обсуждали критики, о нём говорили радиостанции».

Ход «Союза» действительно получился резонансным и неожиданным. Компания, ассоциировавшаяся до этого исключительно с народным мейнстримом, вдруг собрала под ярким брендом и мощно толкнула на российский музыкальный рынок новую плеяду отечественных рок-музыкантов, ориентированных на актуальнейшее в тот период брит-поповое звучание.

«По ходу работы над сборником “2000 % живой энергии” я познакомился с Алёной, — говорит Петкун. — Затем она пришла вместе со всем штабом “Союза”: Бочковым, Васьковым, Швачко, курившим трубку, на концерт “Танцев” в клуб Bells, где директором был Каценельсон. Пригласил туда всех Нестеров. Мне он сказал, что в “Союзе” шло какое-то собрание по очередным релизам и прямо после него все отправились на наше выступление. Дима предложил: “Сегодня же у Славки сольник, поехали послушаем, что он поёт”. Они ведь все меня знали как выпускающего менеджера их инди-лейбла, со своей музыкой я в тот момент в “Союз” не лез. И тут послушали концерт, прониклись нашим творчеством. Особенно им понравилась песня “10 капель”. Вскоре Алёна подписала с нами контракт. На эту песню отсняли клип, и наш дебютный альбом, выпущенный “Союзом”, тоже назвали “10 капель”.

Хотя ребята мы тогда были проблемные. Вели себя кое-как, хамили, рассказывали пошлые анекдоты, открывали ногами двери, в прямом смысле слова. Для того чтобы что-то получилось, мне казалось, надо не только дружить, но и конфликтовать со своей выпускающей компанией. Если не посылаешь никого на хер, не переворачиваешь столы, стулья, то всё застрянет на уровне рядовых офисных исполнителей. С ними тоже приходилось ругаться, но далее подключалось их руководство. Странным образом нам всё сходило с рук. Вспоминаю то время и понимаю, что на месте Михайловой давно бы на хрен нас послал. Но Алёна почему-то так не поступала. Наоборот, всячески нам помогала, продвигала. Она очень коммуникабельная. Сейчас принято говорить — эмпатичная. А мне больше нравится — сочувственная, умеющая сопереживать людям».

«В ту пору артисты были ещё совершенно безответственными, неорганизованными, — считает Лиана. — Они не понимали, что надо вовремя явиться на подписание контракта, фотосессию, обсуждение дизайна обложки их альбома и т. п. Многое нам приходилось делать фактически без них, но им это ужасно не нравилось. Лишь Алёне удавалось их встряхивать, ставить в какие-то рамки. Причём с лёгкостью. Без упрёков и конфликтов. Она спокойно решала вопросы с Киркоровым, Агутиным, директором Пугачёвой… С моим братом Валерой, само собой, общалась легко, с Володей Пресняковым… У Алёны есть особый дар общения. Ей доверяют творческие, гениальные порой люди».

Несколько лет Михайлова сохраняла и доверие главы «Союза» Виталия Белякова, человека, по мнению Лианы, «достаточно авторитарного, способного запросто взять и выгнать навсегда половину артистов, с которыми уже собирались подписать контракты». Не понравилась «союзовскому» шефу и дорогостоящая идея с «подписанием на новый альбом» Владимира Преснякова — младшего. Но тут Алёна, невзирая на иерархию, продюсерскую логику и прочий рационализм, отступить не могла. Ею двигало что-то большее, чем её подкупающая эмпатия. И такой порыв убедил даже Белякова.

«Где-то зимой 1996-го Михайлова и Швачко пригласили меня в “Союз”, — вспоминает Пресняков. — Приехал к ним офис, и мы как-то сразу по-дружески стали общаться. Я заметил, что Алёна очень любит и трепетно относится к тому, что я делал раньше. По ходу разговора они мне предложили: “А давай запишем твой новый альбом”. К этому моменту я уже года два ничего не мог записать, поскольку жизнь складывалась так, что и пару часов в студии нормально провести не удавалось. То звали на какие-то съёмки, презентации, юбилеи, то концерт у кого-то должен был отработать. А я мечтал, как “фирмачи”, залечь на дно и записать альбом. Поэтому Алёне с Максом ответил: “Я с удовольствием, только сделаем это в Америке, где у меня есть Лёня Гуткин со своей студией”. Идея, в принципе, была на уровне бреда. Но они согласились».

«Статус Вовы был тогда бомбическим, — говорит Михайлова. — Его записи продавались миллионными тиражами. Я рассчитывала, что так получится и с новым альбомом. Правда, артист находился в ту пору в совершеннейшем кураже. Распадался их союз с Кристиной Орбакайте, вокруг Володи кружилось множество людей. Он приезжал в студию, и через пять минут там собирались ещё три десятка его друзей. Всё сразу превращалось в сейшен, потом в тусовку. Первую песню из нового диска, который назвали “Слюньки”, он записывал в московской студии, и там мне выставили счёт за 100 часов работы! За одну песню!».

Когда возникла тема с Америкой, я была счастлива. Договорилась о партнёрстве с авиакомпанией “Трансаэро”, и мы бесплатно летали в Штаты бизнес-классом. Хотелось просто вырвать Вову из московской среды, где сотни приятелей ходили за ним хвостом. А он же безотказный. В Штатах у него, конечно, тоже компания нашлась. И “Парк Горького” там жил в то время, и другие знакомые музыканты, но всё же в Америке было больше шансов сосредоточиться на записи».

Краткая справка:

Созданная ещё на закате СССР, осенью 1991 года, компания «Трансаэро», стала первым частным авиаперевозчиком в России. На протяжении многих лет занимала второе место (вслед за «Аэрофлотом») по годовому пассажирообороту среди всех отечественных авиакомпаний. Прекратила своё существование по совокупности причин в октябре 2015 года.

«В Америке я кайфовал; ежедневно в течение двух месяцев входил в студию и погружался в работу, ни на что не отвлекаясь, — говорит Пресняков. — Мне казалось, что получается очень неплохой материал. Когда приехала Алёна, я показал ей песню “Через тысячу лет”, думая, что эта тема вообще разорвёт всех. Она послушала и деликатно сказала: “Та-ак, Вова… Надо делать что-то другое”. Я ей: “Как? Ты что! Эта песня всем зайдёт, она же такая фирменная”. Не то чтобы я тогда напрягся на Алёну, но был удивлён: неужели она не понимает классность такого трека? Но выяснилось, что именно Михайлова смотрела в корень и была права. Из альбома “Слюньки” не вышло ни одного серьёзного хита. Разве что “Чёрное море” более-менее активно крутилось. И “Дуська” ещё, кажется.

“Слюньки” не стрельнули, как мы планировали, в основном по моей вине. Я сделал альбом как бы в другой культуре. Он получился американизированным, не попал в текущее российское время, когда происходила резкая перемена вкусов. Безусловно, я приобрёл колоссальный опыт, работая над этим проектом, но народу он не понравился”.

«“Слюньки” не провалились, но получились не столь успешными, как ожидалось, — считает Алёна. — Там были клёвые треки, хотя и не ставшие большими хитами. Сказалось определённое заигрывание в западную музыку. Однако никакой судьбоносной для меня отрицательной роли этот альбом не сыграл. Хотя знаю, что некоторые так предполагали. И даже связывали с этим мой последующий уход из “Союза”. Просто, когда случился кризис 1998 года и мы подчищали разные долги, выяснилось, что на проекте “Слюньки” у нас серьёзные потери. Отчасти в этом винили меня. Но никаких оргвыводов не последовало. Расставание с “Союзом” я планировала раньше и решение приняла самостоятельно, почувствовав, что вне этой компании уже могу сделать и заработать больше».

«Презентовали “Слюньки” в декабре 1996-го в магазине “Союза” на Старом Арбате — вспоминает Владимир Пресняков. — Какие-то вещи, которые Алёна придумала для этой акции, мне были чужды. Но кругом тогда расцветала пафосная стилистика. На презентации мне установили громадный памятник. Я подобных моментов всегда стеснялся. Пришлось сильно напиться, чтобы туда пойти. Помню, как мы с Сашей Маршалом, полупьяные, приехали в магазин, и там много людей выстроились ко мне за автографами, которые я раздавал на фоне своего трёхметрового монумента. Чувствовал себя Лениным. Смешно и нелепо. Но я понял, что Алёна мыслит другими, крупными категориями, которых в моей голове просто нет, поскольку я никогда никого не продюсировал. С первой нашей встречи я видел в ней не обычного молодого менеджера, а очень способного продюсера. Я, скажем, заметил тогда, как звучит из каждой палатки и здорово продаётся “Золотое кольцо”. И понимал, что это благодаря Михайловой. Она чувствует какой-то алгоритм песенного успеха, и к ней надо прислушиваться.

Однако после выхода “Слюнек” в профессиональном плане мы на некоторое время расстались. Сохранив при этом чистоту нашей дружбы. Я даже не взял гонорар за этот альбом, который мы прописывали в договоре. Поскольку чувствовал свой косяк в том, что он не продался в тех объёмах, которые компенсировали бы большие расходы на него, включая двухмесячное проживание в Штатах.

Я продолжил жить своей жизнью, Алёна — своей. Обстоятельства нас развели, и мы не виделись, наверное, лет десять. Я не знал, что у неё происходило в это время, а она, как потом мне сказала, следила за моей судьбой».